Детсадовская история - Лариса Светличная

— Дружеские.

— Врет! — решила поиздеваться я. — Он жениться обещал.

— Никто не знает, браки в общественных сортирах регистрируют? — вперив взгляд в мой унитаз, серьезно спросил Витек.

— Ты же обещал в морге! — так же серьезно ответила я.

— Мы не сходимся характерами, у нас разные взгляды на заключение брака!

— Дорогой, я пересмотрю свои взгляды! — повесилась я Витьку на шею, а он меня стряхнул.

— Давай проверим наши чувства.

— Ладно, заканчивайте, хохмачи! — остановила нас Яна.

— Вот так всегда, — тихо вздохнула я, прижав ладони к груди, — только соберешься замуж, а тебе подло и жестоко разбивают сердце… И где опять моя кошка?

— А чем вы занимаетесь, Виктор? — не сводя глаз с парня, спросила Яна, понравился.

— Он следователь! — опередила его с ответом я.

Янка вздрогнула.

— Яна, не бойся, он хороший.

— Почему она должна бояться? — спросил Витек.

Янка промолчала, я тоже. Витек не успокаивался. Хорошо, что парни его отвлекли, позвали в комнату посмотреть какой-то кривой угол, который они решили снести, не спросив моего хозяйского позволения.

— Ты кого привела? — прошипела Яна.

— Сейчас уведу.

— И побыстрее!

Пришлось сразу начинать ныть, что проводить меня, бедную, некому, а на дворе темно и страшно. Темно еще не было, но скоро будет, а я так жалобно смотрела на Витька, что он согласился довести меня до Янкиного дома. Мы вскоре ушли, к большой Янкиной радости.

Витек почему-то был без машины, и добираться нам пришлось на общественном транспорте. Долго Витек молчать не смог и тряс меня всю дорогу, как грушу, а я отбивалась: живу какое-то время у подруги, присматриваю за ее собачкой, а подруга помогает с ремонтом. Почему? Как почему?! Дружба — это святое! Если я решила сделать ремонт, то все обязаны мне помогать, разве не ясно? Не ясно? Ну и зря.

— Вить, а у меня к тебе важное дело! — закончила я речь.

— С этого бы и начинала, я так и понял, что все к тому идет…

— Узнай, пожалуйста, все, что сможешь про Софью Никитичну Талищеву.

— Кто такая?

— Так нет ее. Она умерла уже. В понедельник. В детском саду.

— А ты с живыми хоть иногда общаешься?

— Иногда общаюсь. С тобой, например. Я к тебе со всей душой, а ты!

Я изобразила смертельную обиду, но парень не повелся.

Мы почти подошли к дому, осталось пройти по самому темному месту между двумя почти впритык стоящими домами. Там, как назло, затеяли какой-то мелкий ремонт дороги. Стояли, перегораживая нам путь палки, с натянутыми красно-белыми лентами. Пройти можно только вдоль стены, там оставлен проход.

Витек пошел первым, а я за ним, поэтому, и еще благодаря своей хорошей реакции, успела схватить его за шиворот, когда он решил свалиться в открытый канализационный люк. У Витька и реакция, и спортивная подготовка тоже была на уровне, он не свалился в люк с головой, а попал только боком и до пояса, быстро вылез с моей помощью, и принялся ругаться. Но, если по справедливости, до Томочкиной мамы ему далеко. Познакомить их, что ли, обменяются опытом, свой лексикон обогатят.

Вдоволь наругавшись, он запросился ко мне мыться, смазывать зеленкой боевые ранения, да и спать уже пора, и чаю хочется, и вообще он меня провожал, значит, я ему должна. Я же стояла как молчаливый пень, раздумывая, что вчера на меня напали, а сегодня на пути моего следования оказался открытый люк. Конечно, с нашей действительностью и с моим счастьем это все могло быть совпадением, но не очень верилось. Две случайности — закономерность.

— Иди домой, — сказала я Витьку. — Пустить на чай не могу. Лапочка тебя не знает.

— У тебя появился Лапочка? Какой же парень согласился на такую кличку?

— Не у меня, у Яны. Правильно кличка. Это не парень, это собака, боксер. Хочешь, чтобы он тебя плохо встретил?

— Нет уж, хватит с меня за один раз канализации, собачьих укусов не надо.

— Тогда до встречи.

Витек, не приглашенный мной на чай и на что он там еще надеялся, похромал домой, а я пошла к Лапочке. Собачка вела себя хорошо, весь день ела и спала, а теперь хотела гулять. Я стояла у подъезда, а Алекс сам себя развлекал полчаса. Завтра встану пораньше и погуляю с ним подольше, пообещала я сама себе и мы вернулись в квартиру.

Лапочка спал в зале на диване, антикварном, кстати, это было его законное место. К собачьей подстилке он относился с пренебрежением. Собачка взвалилась на диван, вытянула лапы и громко захрапела. У подруги весть дом был утыкан антиквариатом, как ежик иголками, но она к нему относилась без восхищения и почтения, хотя приглашала каких-то специалистов для профилактического осмотра и мелкого ремонта. Те, когда видели Лапочку на диване, выпадали из действительности.

Я влезла в Янкину кровать, тоже антикварную, а так как моя любимая ночная рубашка осталась дома, и искать ее по коробкам было не комильфо, а у подруги я ничего брать не хотела, то уже вторую ночь спала голышом. Никто же не будет проверять, в чем я сплю на этой чудесной кровати с шелковым постельным бельем персикового цвета. Как говорила Коко Шанель: я надеваю на ночь несколько капель «Шанель?5». Янкиными духами я вчера побрызгалась, а потом чихала всю ночь, да и Лапочка был недоволен, фыркал и мотал головой. Сегодня не буду.

Зарывшись в одеяло, я думала о том, что сторожа убили тяжеленным десятикилограммовым грибом, и что поднять его среднестатистическая женщина не могла. Нет, то есть, конечно, могла, но не поднимала. Итак, ситуация: почти пустой детский сад, на площадке у единственного открытого входа несколько детей с воспитателем. Воспитатель средней группы (которая сейчас в отпуске), волнуется, потому что детей еще не забрали, а у нее через три часа самолет. Наконец бабушка забирает последних оставшихся близнецов, и они все вместе идут за калитку, где воспитательницу уже ждет муж на машине. Они сразу уехали в аэропорт, и вскоре были на другом конце страны. Бабушка не убийца, потому что не поднять ей этот гриб, она еле с палочкой ходит, ей почти восемьдесят лет. Воспитательница тоже не виновата, она в садик не заходила, и сразу уехала.

Дальше — мамы Томы, Кира и Женечки и тетка Вики. Не тянут они у меня на убийцу. С виду хилые, невысокие, тяжелой атлетикой не занимались. Конечно они молодые, это да, и гриб могли бы поднять, но не поднимали. Сторожа стукнули по затылку очень быстро. Я попробовала поднять гриб, подняла, но с трудом. Быстро схватить тяжесть и стукнуть человека за те несколько секунд, что он от тебя отвернулся, у меня бы не получилось. Значит, не получится и у других женщин примерно моей весовой категории.

Брата Янека отметаю, он от женщин недалеко ушел, да и с виду нет ему еще восемнадцати лет. У меня в вузе восемнадцатилетние студенты здоровые, как лоси, а этот нет. Наверняка ему в районе шестнадцати лет, или меньше.

Остаются мои подозреваемые: отцы Кати, Милы и Мишеньки. Они все трое нормального роста и веса, десять кило спокойно поднимут и быстро стукнут. Только кто из них?

Разумеется, убийцей может быть и кто-то пришлый, кто решил вдруг ограбить детский сад. Но только все местные знают, что брать там нечего, заведующая давно все вынесла. И еще бритва Оккама. Этот средневековый философ утверждал, что не надо заморачиваться, объясняя какое-либо явление, а надо искать самое простое объяснение. Я его нашла. Проще уже некуда. Остается самая малость — выяснить, зачем этому почти известному мужчине понадобилось убивать сторожа. Ведь если сторож работала в саду пару месяцев, то отцы уже могли ее увидеть и убить раньше. Что случилось именно в этот понедельник?

Доказательств у меня все равно нет, и мои досужие измышления никто всерьез не воспримет. Давай-ка спи, Миля Батьковна. Что я и сделала.

Сны почему-то получились эротические. По телу шарили мужские руки, шершавые пальцы погладили любимую царапину на лбу, двинулись ниже, и прерывистый шепот: «Да! Ты ждала меня, Яна».

Ой, мамочки! Радость приключилась! На меня напал сексуальный маньяк! С такой великой радости я скатилась с кровати и щелкнула кнопку ночника на тумбочке. Царапина опять заболела. Что он сказал? Яна? Почему Яна?!

— Ты не Яна, — констатировал совершенно голый мужчина в моей, то есть в Янкиной кровати.

— Неа…

— А кто ты?

— Я ее подруга Миля, — представилась я.

— Так, — прищурившись, потянул мужчина. — Теперь Яну в постели встречают голые девушки?

— Не знаю, — абсолютно честно призналась я, кутаясь в стянутое с кровати покрывало.

— Как это не знаешь? А ты тогда кто? — почесал он затылок.

— Я ее подруга…

— Слышал уже! Она что, ориентацию поменяла?

— Не знаю!

Если честно, то что меня в этой жизни не интересует — это Янкина ориентация. Почему он не верит? А ведь не верит, сразу видно. Надо все объяснить, пусть идет к себе домой.