Царь Венетам - Илья Маслов

Однако оружие, поразившее плоть, оказалось не властно над несокрушимой волей полководца. Хиргард, цепляясь за остатки сознания, заставил себя перебороть тошноту, боль и слабость. Его взгляд снова приобрел осмысленность и блеск решительности. А еще спусть мгновение предводитель восставших: усмехнулся. И хрипло проговорил, приподняв голову:

- Не зря, выходит, я жил:

Окружавшие его вожди и предводители ополчений качнулись вперед, чтобы не пропустить ни малейшего слова умирающего. Он же продолжал:

- Я слышал слова лекаря. И предпочту быструю смерть: бессмысленному цеплянию за собственный труп. Но сначала поклянитесь, что исполните мой последний: приказ!

Все, как один, выдохнули:

- Клянемся!

- Слушайте: Теперь вам придется встретиться с самим Хейдом, он не простит вам гибели целой армии. Вы должны как можно быстрее - все чаще и чаще Хиргард сглатывал, прерывая слова - как можно быстрее пополнить свои ряды, определиться с тактикой, а потом встретиться с врагом - и разбить его! Вас должен вести к победе новый: новый вождь, который сделает из вас настоящее войско, а не: а не банду ополченцев. Пусть моим преемником будет Светозар, вождь лужичей!

По толпе вокруг пробежал ропот удивления, не слишком, впрочем, враждебного. Светозар хотел было возразить, но понял, что спорить с умирающим бесполезно. Поэтому он опустился на колени и взял в руки холодеющую ладонь Хиргарда:

- Я обещаю тебе, что продолжу твое дело достойно! - и добавил - Жаль, что у тебя нет сына-наследника:

- Сына? - переспросил умирающий - Сына? Да, его: его у меня нет. Но разве не всякий отец гордился бы дочерью, которая: которая родилась сегодня - такой победой? Теперь же встань, Светозар - я сам вытащу дротик из тела.

И молодой лужич поднялся и непроизвольно зажмурился, услышав чавканье, с которым орудие медленно лезло из раны. Но тут же раскрыл глаза - чтобы знать, каким вождь до конца должен оставаться. Наконечник покинул плоть, и древко выпало из ладони Хиргарда. Прилив боли швырнул его в страшную бездну, но угасающее сознание вспыхнуло ослепляющим заревом, и в нем умирающий увидел великие битвы грядущего. Понял он и то, что должен был еще сказать преемнику. Его глаза встретились с глазами Светозара, и тот, в ответ на немую мольбу, наклонился, весь обратившись в слух. И тогда Хиргард выдавил окровавленным ртом, простирая трясущуюся руку на Восход, к уже невидимому для него горизонту:

- Арьяварта... Русколань...

И плакали о нем бесстрашные герои.

5.

Паутина на сумрачных сводах,Коридоры полны темнотой.За бессчетно минувшие годыМоя крепость мне стала тюрьмой...

От немого, слепого кошмараНе хранят и ни трон, и ни меч.Опадает наряд государяС страшной ношей ослабленных плеч.

Я - осколок далекой эпохи,Своей древностью равный богам.Моя жизнь - в вашей смерти и боли,Моя слава - лишь тень и обман...

Если попытаться вообразить себе ту мертвую водородную бездну, которая на заре Жизни начиналась за пределом прибрежной полосы, бездну без края и дна, погружение в которую становится бесконечным, то только ее более чем "непроницаемый" мрак можно сравнить с недрами и бесчисленными переходами черного замка Аверон, оплота всемогущего владыки Закатных Земель. По традиции, позаимствованной от разбитых и порабощенных райксов, на стенах коридоров и залов чадили факелы, но это лишь усугубляло темноту вокруг - не таившуюся по углам, а полновластно царившую в цитадели.

И точно такая же темнота была у Хейда внутри. Особенно ясно он ощущал это, когда стоял на вершине смотровой башни, скрестив руки на груди, и глядел вдаль, не обращая внимания поросшие лесом холмы внизу. Неизвестное по-прежнему манило великого завоевателя, он почти физически ощущал притяжение: Но вот понять, что именно его притягивает, или скорее - по какому пути следовать за этим зовом, он не знал. Грандиозные походы не слишком прельщали повелителя вампиров с тех пор, когда он заколол колдуна Ангорда и вернулся в свою ставку с драгоценным трактатом в руках. Пожелай Хейд - и его воинство давным-давно маршировало бы по столицам самых отдаленных держав, но этого не произошло. Другая мысль , другие желания на время овладели им, все чаще и чаще противостоя дичайшей скуке, волнами накатывавшейся из неведомых пределов.

Разумеется, поражение в Арьяварте доказало, что Хейд тоже может ошибаться, а значит - не всесилен. Поэтому после возвращения с Севера повелителю вампиров пришлось безжалостно и решительно искоренять самые малые ростки измены и заговора. Он был готов отстоять свою власть и в будущем. В этом у него были два верных соратника: преданный до фанатизма Виндраум, чей талант тактика уступал разве что Хейдовскому, и рассчетливая, осторожная, хитрая Ульра. Полагаясь на них, Хейд мог хотя бы на время отвлечься от дел Империи и сосредоточиться на страшных и древних тайнах, ставших его достоянием.

"Тени Предвечного" стали лишь необходимым, но базисом для дальнейшего проникновения Хейда в глубины оккультного. В первую очередь это было историческое знание, позволявшее понять - какие законы управляют человечеством. И Хейд убеждался, что на протяжении долгих тысячелетий за спиною полководцев и тиранов, завоевателей и освободителей, реформаторов и вождей переселения народов стояли те или иные аспекты мистического ведения. Их редко выражали откровенно, чаще немногие посвященные маскировали Тайное вуалью религии, традиции, культуры и даже научных и околонаучных теорий - в зависимости от уровня развития того или иного народа, но преемственность идей проследить было возможно всегда. И каждая Великая Идея, отвечающая на вопросы мироустройства и человеческого существования, соответствовала той или иной Расе.

В переплетении узеньких и грязных улочек городов Азии родился образ Бога-Рабовладельца, который Хейд экспортировал на завоенные территории. Сам он, разумеется, ни в Бога, ни в Богов не верил, но и среди вампиров попытался укрепить свои позиции при помощи религии. Если Небесный Господин, предлагаемый вилленам, был одинаково безжалостен ко всем, не разбирая цвета кожи и языка, ненавидя все народное, исконное - "языческое", то Бог вампиров, Расы Победителей, возвеличивал их, в то же время внушая, что величайшая добродетель - это верность повелителю и командиру на Земле. Конечно, могущественным и бессмертным воинам такое было внушить труднее, но в конце концов всем приятно, когда его называют превосходящим других, а вместе с идеей "превосходства" вампиры впитывали и незаметную приманку подчинения Хейду.