Гибель счастливого города (сборник) - Елизавета Кардиналовская

Хронс закончил.

— Что же это было?

— Я полагаю, что они нашли способ растапливать камни.

— Уверен, они хотят зажечь и уничтожить Землю. Вспомните, не Ченк ли говорил здесь когда-то, что смерть, дескать, лучше того плена, каким грозит землянам перелет?

— А вы не слышали, Хронс — они еще упоминают имя Ченка? Или же он все-таки порвал с ними? — спросил Председатель.

— О нет! Ченка они поминают на каждом слове. Он, без сомнения, с ними заодно!

— Тогда единственное, что мы можем сделать, это сейчас же вызвать сюда Ченка. Пускай он объяснится.

И Председатель соединился с заводом.

— Передайте Ченку, чтобы он немедленно приехал во Дворец мудрых решений. Его ждут. Что вы сказали? Улетел?! Куда? Как? Захватил с собой тысячу новых ракет? На восток?

Некоторые советники вскочили с мест и стали испуганно спрашивать друг друга: «Что такое? Кто?»

Председатель побледнел и тяжело опустился в кресло.

— Он бежал от нас… Мы сами виноваты.

К нему подскочил Хронс.

— Мы быстро поймаем его. Это глупость! Я знаю направление. Сейчас нащупаю его… По моему мнению, Ченка нам придется просто убить, а ракеты вернуть назад.

— Постойте, сперва найдите, а потом решим, что делать.

Хронс закрыл глаза и всю силу мыслей и воли сосредоточил на одном — найти в безграничном пространстве точку, откуда излучалась умственная энергия Ченка.

— Нашел! — вдруг радостно воскликнул он и пояснил: — Юго-восток, пять тысяч метров над землей.

Все остальные также закрыли глаза, стиснули руками виски и с нечеловеческим напряжением направили волю и мысль в далекие просторы.

— Ченк, ты утрачиваешь волю! Ченк, ты лишаешься разума! — размеренно скандируя, произнес Председатель.

Близятся мощные силы:

Мрак… Ужас…

Ченк летел в своем аэро на высоте пяти тысяч метров, а за ним серебристым облаком неслась тысяча ракет. Далеко внизу кое-где посверкивали солнечные рефлекторы, и желтоватое пламя вставало в небе над большими городами. Ченк с волнением размышлял:

«Уже близится граница воздействия Совета. Еще несколько сотен километров. Бедный Ван! Он сделал все, чтобы помочь нам! И так мечтал полететь вместе со мной, увидеть, как загорится новое Солнце. Но на всякий случай он должен был остаться. Теперь я могу быть спокоен, меня не заметили, и вскоре я буду недоступен для Совета…»

Ченк хотел сообщить Юму, что уже он близко, но вскоре, наладив связь, почувствовал какую-то непонятную слабость в мыслях. Непокорные его воле, они вязли в мелочах, а важное, главное он никак не мог вспомнить. Хотел было напрячь волю, но и она почти не подчинялась. Нервные спазмы сжимали горло.

«Юм, я погибаю! Они убивают меня!» — собрав последние силы, успел напряженно подумать Ченк и в беспамятстве упал на зыбкий пол аэро. Спазмы железными когтями впивались в горло, сердце постепенно останавливалось…

А на востоке мечами блещет гнев!..

Итта подошла к Юму и тихо положила ему руку на плечо.

— Юм, ты спишь? Бедный, так устал, — и она тихо села рядом на диване.

Ее мысли замкнулись в привычный круг — Солнце, ракеты, Ченк. Ченк… что-то ударило по нервам.

— Юм! — громко вскрикнула она. — Юм, с Ченком беда! Я услышала его мысль: «Погибаю, они убивают меня». Он кричит, просит спасти его, слышишь?!

Юм тотчас вскочил.

— Спасти! Ты же знаешь, Итта, — наша воля бессильна против коллективной воли Комитета, а может, и не одного только Комитета, но и всего южного полушария. Но у нас есть сторонники. Надо объединить их волю.

Итта спокойной походкой пересекла комнату и в укромном уголке кабинета села перед небольшим аппаратом. Привычным усилием сосредоточила все мысли, сконцентрировала всю энергию на одном — пробудить в умах приверженцев волю к борьбе за жизнь Ченка, за судьбу тысячи ракет, что спасут Землю.

Стальное, непреклонное выражение медленно исчезало из ее глаз, и несколько секунд спустя она уже вздохнула полной грудью.

— Знаешь, Юм, я даже не ожидала такой единодушной многомиллионной поддержки. Мне кажется, что не только у нас, не только на этом полушарии откликнулись на мой внезапный призыв. Показалось, будто издалека, с враждебного юга, нахлынули дружественные волны.

И через несколько минут в безграничных просторах завязалось сражение: там боролись две воли.

Одна из них с жестким, непоколебимым упорством требовала гибели разума, свободы и жизни одного человеческого существа, в тот миг державшего в своих руках судьбу целой Земли, судьбу нового Солнца и всех землян. Покорная ее приказу, жизнь отступала от слабого тела. Смерть овладевала им…

Вторая воля несла жизнь, вливала бодрость, разбивала могучим напором вражеские ряды.

Долго боролись в смертельной схватке две напряженные коллективные силы.

И наконец…

В Зале высшей мысли строгий и хмурый Хронс вдруг как-то криво усмехнулся.

— Собратья! Может, позволим Ченку жить? Может, действительно лучше остаться здесь, на Земле? Пускай попробуют…

Некоторые тоже улыбнулись, слушая его. Усталая воля не выдержала напряжения. Советники покрепче озабоченно воскликнули:

— Берегитесь! Нас одолевают!

Но было поздно. Первая волна слабости охватила всех, и советники были не в силах восстановить утраченную ими упорную концентрацию.

…Где-то в далеких просторах Ченк облегченно вздохнул. Угроза миновала. И вновь твердая рука уверенно повела аппарат на восток, к освобождению, к новому Солнцу.

— Ну а теперь, Ченк, ты обо всем нам расскажешь, — сказал Юм, опускаясь в мягкое кресло, когда на следующее утро Ченк, отдохнув от пережитых волнений, как всегда спокойный и энергичный, вошел в его кабинет.

— Да, борьба идет упорная, и я могу рассказать вам много интересного. Солнечный совет вместе с Комитетом препятствуют, как только могут — отбирают право высказывания у наших агитаторов, принудительно изменяют направление их мыслей… Как видите, они сражаются всеми запрещенными нашим Великим договором способами. Да, они творят немало позорного, но пока что на нашей стороне меньшинство, и мы вынуждены терпеть, молчать и таиться.

Далее Ченк поведал, что ряды сторонников непрерывно растут. Важную роль сыграли концерты Итты, волны которых все же доходили до землян, несмотря на бесчисленные препятствия. Их жадно ловили, напряженно слушали. Все это создавало болезненные настроения, работа на заводах замедлилась, земляне растерянно искали выхода. Совету нелегко было управлять такой дезорганизованной массой. Работники мало-помалу утрачивали веру в осмысленность своего труда, и это усугубляло тревожные настроения. В последнее время, буквально всякий раз, когда земляне сменялись у машин, Совет распространял повсюду принудительные волны энергии, веры и желания трудиться.