Золотой вулкан - Жюль Верн

В порту Врангель «Фут-Бол» вновь очутился в канадских водах, и если некоторое количество пассажиров сошло на берег, то вовсе не потому, что санный путь все еще был закрыт…

В порту Врангель выходят те рудокопы, которые предпочитают добираться до Клондайка по дороге вдоль Телеграф-Крик, а не по озерам, что находятся за Скагуэем. Она тянется на целых четыреста тридцать километров и весьма трудна; однако путешествие по ней обходится сравнительно дешевле. Вот почему на берег сошло приблизительно полсотни человек, уверенных в том, что им удастся преодолеть все опасности, подстерегающие на бескрайних долинах Северной Колумбии.

За Врангелем проходы стали уже, а повороты сложнее; судно начало петлять между разнокалиберными островами. Голландцам показалось бы, что они странствуют по родной Зеландии; увы, им очень скоро пришлось бы возвратиться к ужасной прозе действительности, так как со всех сторон свистел ледяной полярный ветер, архипелаг был завален снегом, а на дно фьордов с грохотом обрушивались глыбы льда. У русских, вероятно, было бы меньше иллюзий, поскольку путешествие происходило на широте Санкт-Петербурга.

Что касается судна, то оно направилось к Скагуэю, протискиваясь сквозь постоянно сужающиеся проходы, следуя вдоль берега, очертания которого становились все более причудливыми. Миновав устье реки Тэйкер, «Фут-Бол» на несколько часов бросил якорь в Джуно, деревне, которой предстояло, пройдя стадию поселка, превратиться в город[49].

К фамилии Джуно, основавшего этот населенный пункт в 1882 году, надобно прибавить имя Ричарда Харриса. Двумя годами ранее эти двое открыли золоторудный округ Силвер-Беу, откуда, пару месяцев спустя, они привезли самородков на шестьдесят тысяч франков.

Именно к тому времени относится первое нашествие рудокопов, привлеченных шумихой, поднявшейся в связи с обнаружением и разработкой золотоносных площадей в северной части долины Телеграф-Крик, еще до бума в Клондайке. Тогда Тредвилльская шахта усердием двухсот сорока человек, вооруженных пестами, за сутки перемалывала до полутора тысяч тонн кварца и дала два с половиной миллиона франков прибыли; полагают, что ее запасов хватит еще на сотню лет.

И когда Бен Реддл проинформировал Самми Скима об успехах этого прииска, тот ответил:

— Очень жаль, что участок нашего дядюшки находится на Фортимайлз, а не на реке Таку.

— Почему?

— Потому что тогда нам не надо было бы плыть в Скагуэй!

Заметим, что, не будь надобности ехать далее Скагуэя, не было бы и жалоб. «Фут-Бол» должен был прийти в порт приписки на другой день. Увы, именно там суждено было начаться настоящим трудностям, а может быть и ужасным мучениям, связанным с преодолением Чилкутских теснин и выходом на левый берег Юкона, путь к которому пролегал через озера.

Однако пассажирам «Фут-Бола» не терпелось покинуть каюты и палубы и устремиться вперед, навстречу просторам, орошаемым великой аляскинской рекой. Живя мыслями о грядущем, эти увлекаемые миражом люди нимало не задумывались об уготованных им испытаниях, опасностях и разочарованиях!

Миновав Джуно, пароход поднялся по заливу Линн-Канал, судоходство по которому в Скагуэе заканчивается для крупнотоннажных кораблей, а плоскодонные суда могут пройти еще около двух лье, вплоть до городка Дайя. Севернее блестел на солнце достигавший в высоту двухсот сорока футов ледник Мьюр, обломки которого то и дело с грохотом падали в Тихий океан. За «Фут-Болом» тянулось несколько индейских лодок, некоторым из которых удалось за него зацепиться.

В ночь перед прибытием в игорном салоне велась крупная игра, в итоге которой почти всем пришлось расстаться с последними долларами. Оба техасца, Мэлоун и Хантер, естественно, входили в число наиболее упрямых и злобных игроков. Впрочем, представители других национальностей от них отличались не очень — все это были те самые искатели приключений, которых обыкновенно видели в притонах Ванкувера, Врангеля, Скагуэя и Доусона.

Похоже, Фортуна пока что щадила наших техасцев. С того дня, как стимер подобрал их в порту Акапулько, в их карманы посредством «фаро» и «монте» перекочевала не одна тысяча пиастров и долларов. Хантер с компаньоном, несомненно, рассчитывали, что судьба явит им благосклонность и в этот вечер.

Однако на сей раз все пошло по-другому, и, судя по гаму, долетавшему из салона, где собрались игроки, там разыгралась безобразная сцена. Раздавались вопли, слышалась ругань. Возможно, капитану следовало бы вмешаться, но, как человек осторожный и наученный правильно себя вести с этим народом, он выжидал, зная, что всегда оставалась возможность вызвать наряд полиции и предоставить ей мирить соперников или же, при необходимости, арестовывать.

Было девять часов вечера, когда Самми Ским и его кузен решили возвратиться в каюту. Спускаясь, они очутились возле игорного салона, позади машинного отделения.

Внезапно дверь с грохотом растворилась и человек двадцать вывалились на палубу.

Среди них был Хантер. Разъяренный до предела, он бил одного из игроков, изрыгая потоки брани. Причиной отвратительной сцены стал ход в «монте», и теперь вся взбесившаяся компания находилась на грани драки.

Большинство явно было не на стороне Хантера, и на раздававшиеся со всех сторон угрозы он отвечал отборными ругательствами. Вероятно, дошло бы до револьверов, но Хантер, неожиданно вырвавшись из толпы, побежал.

Возвращавшиеся к себе на полуют монашки оказались у него на пути. Одну из них техасец оттолкнул, и та рухнула на палубу.

Возмущенный Самми Ским бросился за ним в погоню, в то время как Бен Реддл стал поднимать невинно пострадавшую.

— Негодяй! — крикнул Самми Ским. — Вас…

Хантер остановился и поднес руку к поясу, чтобы вынуть из ножен финку, но, спохватившись, сказал преследователю:

— А, это вы, канадец! Мы еще с вами увидимся… там! Потерпите!

Провожая глазами техасца, возвращавшегося в каюту вместе с напарником, монахиня сказала Самми Скиму:

— Благодарю вас, сударь… Этот человек не ведал, что творил… Простите несчастного, как я прощаю его.

Глава VI

СКАГУЭЙ

Скагуэй, подобно всем местам стоянок, затерявшимся в стране, не имеющей настоящих дорог и транспорта, поначалу представлял собой лишь один из бивуаков первых золотоискателей. Но уже вскоре скопище лачуг сменили более прочные постройки, а их, в свою очередь, — домишки, возникшие на золотоносных землях, цена которых неуклонно росла. Как знать, не опустеют ли эти города, созданные на потребу одного дня, и не превратится ли сей край в пустыню, когда его богатства иссякнут?..