Сезон мошкары - Джайлс Блант

Мало-помалу танец стал энергичнее. Пошли прыжки и вращения, руки и плечи Рыжего Медведя блестели отсветом костра. Руки по самые локти были в крови. Он держал большой кожаный мешок, мешок мотался от его движений, чертя круги в воздухе. Потом, остановившись, он раскрыл мешок и вытряхнул содержимое в костер. Оно рухнуло на горящие щепки, и в небо взвились искры.

Трое сидевших у костра отпрянули, кашляя и отряхиваясь. Когда Кевин вновь повернулся к костру, он увидел охваченную огнем свинячью голову — маленькие глазки были крепко сжаты, как бы зажмурены в веселой гримасе. Морда перевязана клейкой лентой. Раскиданные, почерневшие ножки шипели на огне.

Рыжий Медведь стоял возле самого костра, весь напряженно вытянувшись вверх. Вены на его шее набрякли и выпирали подобно электрическим проводам. Голосом тонким и хриплым он заговорил. Слова, если это были слова, летели очень быстро, одно за другим, сыпались, сталкиваясь, налезая друг на друга. В костер летели брызги слюны, и была секунда, когда казалось, Медведя что-то душит. Кевин подумал, уж не безумен ли он. Леон выглядел не слишком взволнованным, зато Клык сидел открыв рот, точно в цирке.

Потом бормотание прекратилось, Рыжий Медведь словно обмяк, избавившись от того, что его одолевало. Он медленно опустился на землю.

Никто не проронил ни слова.

Спустя немного Рыжий Медведь сказал уже нормальным голосом:

— Я что, говорил?

— Ага, — подтвердил Кевин. — Ты много чего говорил. К сожалению, не по-английски.

— Бывает, что я не знаю, просто слышу ли голоса или говорю ими.

— О, ты говорил ими — громко и четко.

— Чудесно, — сказал Рыжий Медведь. — Теперь мы знаем, куда двигаться.

— И куда? — спросил Кевин. — На север?

Леон взглянул на него с брезгливой жалостью:

— Не в том смысле двигаться, идиот несчастный! — Он повернулся к Рыжему Медведю: — И насколько мы это знаем? Известно ли, что делать непосредственно сейчас?

— О да. Указано время, и место, и точный адрес. — Рыжий Медведь хлопнул себя по коленкам и оглядел остальных: — Перепугались?

— Нет, здорово было, — сказал Клык. — Прямо как в кино. Танец что надо!

— Ну, а ты? — Рыжий Медведь взглянул на Леона.

— Да нет, страха у меня не было. Хоть не скажу, что чувствовал себя совсем в своей тарелке.

— А ты как? — Взгляд Рыжего Медведя переместился на Кевина.

— Нервничал, — сказал Кевин. — От всей этой штуки с голосом я очень нервничал. А потом, ты же весь в крови.

Рыжий Медведь взглянул на свои руки, словно впервые их увидел. Открыл фляжку, обмыл сначала одну, потом другую руку. Чтобы смыть кровь, потребовалось несколько минут.

— Ты что, там вправду свинью заколол? — спросил Клык.

Рыжий Медведь ничего не ответил, может быть, не слыша вопроса. Он был занят своими руками.

— Может быть, я говорил не своим голосом?

— Ага, — отвечал Клык. — И очень непонятно.

— Это не я говорил. Это говорил дух. Говорить ему не хотелось, поэтому получается так, словно говорят с трудом. Но то, что он мне сказал… — Рыжий Медведь вылил в огонь остатки воды из фляжки. — Если он сказал мне правду, нас ожидает большая удача.

— Когда? — заинтересовался Клык. — Когда начнется удача?

— Через три дня. Мы отправимся в маленькое путешествие.

— Куда? В какое путешествие?

— Ты задаешь слишком много вопросов. Перед тем как отправляться, я скажу куда.

Через несколько дней Рыжий Медведь велел Леону собрать остальных и привести их в «Розовый бутон». Леон отказывался объяснить в чем дело — задуман был сюрприз. Рыжий Медведь ждал их за излюбленным своим столиком.

— Я подыскал нам прекрасное жилье, — сказал он, оставляя на столике пятерку за кофе.

Выйдя, он сел в свой БМВ, а остальные забрались в «транс-эм» Леона и поехали следом. Выбранным местом оказался заброшенный летний лагерь на южном берегу озера Ниписсинг. Разбросанные там хижины предназначались на снос, а на их месте собирались воздвигнуть отель. У Рыжего Медведя оказалось какое-то знакомство в компании, ведавшей сносом, и ему разрешили на лето поселиться в лагере. Рядом с хижинами была заросшая бейсбольная площадка, выложенная камнем, место для костра и готовки на свежем воздухе и покосившийся причал.

— Господи, здесь и пляж, и все такое, — сказал Клык. — И столбы для волейбольной сетки. Интересно, сетка-то есть?

— Ты что, волейбольную команду сколотить собираешься? — сказал Леон. — Нет ни сетки, ни мяча — вообще ничего нет. Хижины — и все.

— А сколько это будет стоить? — спросил Кевин.

— Бесплатно, — сказал Рыжий Медведь. Глаза его за поблескивающими стеклами темных очков улыбались. — Платить надо будет только за воду и электричество.

За день они управились с переездом. Каждый разместился в отдельной хижине и мог приходить и уходить, когда ему вздумается. Готовить в лагере было не слишком удобно, поэтому они нередко ели в «Розовом бутоне», хотя Рыжий Медведь с Леоном и старались почаще оставаться в лагере. Кевин же и Клык, в отличие от них, были любителями городской жизни, которую не променяли бы на лагерь, не будь квартиры в городе такими дорогими.

В один из вечеров вскоре после переезда Кевин сидел на корме маленького катерка, прорезавшего неспокойные воды северной части озера Ниписсинг. Клык свесился за борт и плыл, опустив руку в воду. Леон сидел на штурвале, а рядом с ним поместился Рыжий Медведь. Он медленно раскачивался взад и вперед с легкой улыбкой на лице. Темных очков он не снял, хотя солнце закатилось задолго до этого.

С запада тянул свежий ветер, и Кевин пожалел, что не захватил куртку. Отчалили они от частной пристани в Стэнли и сейчас пересекали водную гладь. От берега они были так далеко, что огни автомобильных фар на нем казались им светлячками. Почти полная луна серебрила шпиль собора и коробки муниципальных жилых кварталов вдали. Слева проплыли острова Маниту, справа — резервация Анишинабек. Потом береговые огни поредели. А когда луна спряталась за тучу, поверхность озера стала напоминать черный бархат.

Через двадцать минут Рыжий Медведь указал на ряд освещенных бакенов.

— Френч-Ривер! — крикнул он, заглушая шум мотора. — Почти приплыли!

Он поднялся и положил руку Леону на плечо. Потом, склонившись к нему, проговорил что-то, указывая через стекло. Леон крутанул штурвал, и катерок стал заворачивать к берегу. Среди деревьев поблескивали три огонька — словно созвездие в форме треугольника.

— Вот что указал мне дух! — опять крикнул, перекрывая шум, Рыжий Медведь. — Этот треугольник.

По знаку Рыжего Медведя Леон заглушил мотор, и они тихонько закачались на черных волнах.

— С этой минуты всем молчать. Говорить будем лишь я и Леон. Возможно, там и вовсе никого нет, а возможно, есть кто-нибудь один, но не больше. Во всяком случае, трудностей быть не должно. Ты, Клык, останешься на судне.

— Нет, я тоже хочу пойти. Брось, Медведь, разреши и мне тоже.

— Ты останешься на судне. Это важно. Ты должен быть готов в любую минуту отчалить. Могу я в этом положиться на тебя?

— О, конечно, только лучше бы я с вами пошел.

Перед ними из темноты материализовался причал. Рыжий Медведь выпрыгнул, обмотал канатом крюйсов и почти шепотом приказал Кевину:

— Брось мне тот конец.

Кевин бросил ему канат с кормы, и Рыжий Медведь развернул лодку носом в озеро. Потом, сняв с кормы еще один моток веревки, он перебросил его через плечо, словно собирался карабкаться в гору. Клык приподнялся из-за штурвала.

Кевин с Леоном прыгнули на причал. Втроем они молча двинулись по песку по направлению к огонькам. Вслед за Леоном Кевин поднялся по каменным ступенькам на чей-то задний двор. Хижину почти скрывали высокие кусты. Оглядевшись, он понял, что Медведя с ними уже нет. В доме горел свет и холодно мерцал экран телевизора. Сердце Кевина колотилось о ребра.

Леон, ни секунды не колеблясь, направился прямо к двери и постучал.

Телевизор замолк. Мужской голос нелюбезно спросил:

— Кто это?

— От Питера Нортвинда.

Что-то звякнуло, и в двери обозначился кружок света. Потом он померк, и тот же голос произнес:

— Но ты не Нортвинд.

— Ясное дело, кретин ты эдакий. Почему я и сказал: «От Нортвинда». А ты Вомбат?

— Не важно, кто я. Ты пришел слишком рано. Часа на четыре.

— Ветер был попутный. Что прикажешь делать? Гонять по твоему вонючему озеру еще часа два?

— Пароль.

— Чего?

— Ты слышал. Говори пароль.

— Так он же не один, ковбой. У меня в чемоданчике двадцать фунтов этих самых паролей! — И Леон приподнял чемоданчик.

— Отойдите от двери.

Леон и Кевин сделали шаг назад.

— Только двиньтесь, и вам крышка.

— Не волнуйся. Мы стоим и не двигаемся.

Дверь открылась, и проем загородил седоватый детина с хвостом на голове. В лунном свете блеснул пистолет.