Сборник рассказов - Гюлюш Агамамедова

Спустившись по винтовой лестнице в полутемный бар, они уселись подальше от эстрады, где трио из горилл темпераментно играло джаз, и заказали коктейль «Кровавая Кэт».

— Мы так давно не видались, о тебе рассказывают удивительные вещи, знаешь? Ляма подняла на него глазки, помешивая соломинкой напиток непонятного бурого цвета, налитый в высокие бокалы. Честер самодовольно погладил усы и подумал, что вечер складывается на редкость удачно.

— Мне бы очень хотелось услышать от тебя самого о твоих похождениях. В наших краях ты самый выдающийся кот. Я могу только представить, нет, о чем это я, не могу даже представить сколько у тебя было приключений и чего только ты не видел на свете. Скольких кошек ты покорил, и не только их, были самки других зверей, я угадала? Как насчет милых собачек? А из каких передряг ты выходил! Честер, я страстно желаю услышать твой рассказ, иначе я просто подохну от любопытства.

Честер на глазах становился значительнее, массивнее и проникался чувством собственного превосходства. Он конечно слышал на своем веку много похвал и лесть иногда услаждала его остренькие ушки, но чтобы подруга детства, с которой он расстался при сложных обстоятельствах, и которая имела право сердиться на него, вот так с азартом говорила о его заслугах, тут любой кот растает.

— Если тебе в самом деле не скучно слушать о превратностях жизни на чужбине бездомного кота, где каждый темный угол грозит тебе непредсказуемыми бедами и напастями, я мог бы порассказать тебе много интересного, но боюсь наскучить тебе, дорогая. Предлагаю заняться более интересными вещами.

Ляма заметила, что Честер воодушевлен и не хватает лишь маленького толчка, чтобы сдерживаемый поток откровений вылился и затопил целый вечер, а может быть и ночь.

— Нет ничего более интересного, чем слушать правдивую повесть пожившего и повидавшего на своем веку заслуженного кота, а не байки какой-то фальшивой от кончиков усов до накладного хвоста эстрадной звезды.

В последний момент Ляма больно прикусила свой нежный розовый язычок, понимая, что ее несет в сторону противоположную от выбранного направления. Честер довольно замяукал, одобрительно отзываясь на выпад подруги.

— Ну раз ты настаиваешь, то мне как галантному кавалеру ничего не остается, как подчиниться капризу дамы, но я не теряю надежды на взаимность, тут Честер внимательно посмотрел на Ляму, надеясь увидеть в ее глазках отсвет своего желания. Ляма только кивнула в ответ, приготовившись внимательно выслушать все, что сочтет нужным рассказать Честер.

Ну, ты знаешь при каких обстоятельствах мне пришлось покинуть нашу родную Шаландию. У меня и в мыслях не было расставаться с тобой, ну как то все у нас сложилось не просто, Одиллия, приложила к этому лапу, хотя я никогда ее не любил, поверь мне Ляма. Спрашивается зачем мне сейчас врать. Ты согласна со мной, дорогая? Что-то я отвлекся. Приполз я в Шьенландию, по другому не скажешь, на своих четырех лапах. Бездомный, холодный, голодный, чужой, кругом одни собаки, злющие, ругательные. Чего только я не перенес. Холод в Шьенландии собачий, как и следовало ожидать. Травили меня целой стаей, ухо разодрали, как этому симпатяге Сэму, я уже потом, когда на лапы встал, сделал себе пластическую операцию, ухо поправил и заодно серьгу одел. Забрел я как-то к одной сердобольной старой собаке, бывают и среди них приличные звери, она меня пожалела, подстилку в своей конуре дала, а потом познакомила меня со своими друзьями. Крутые у нее оказались друзья, несмотря на ее простоту и преклонный возраст. Солидные псы, при баксах, занятые делом. Нашли они мне работенку как раз по мне, что и говорить, умные среди них, псов, встречаются звери. Сразу вычислили в чем я могу быть им особенно полезен. Ляма, ты знаешь какой я обходительный, ну это ты тонкая, чувствительная, сразу смогла распознать во мне любезность и класс, а как они псы из Шьенландии, видевшие не так много на своем веку котов, сразу же определили меня в главного миротворца, до сих пор для меня загадка. Стал я вместе с их главнейшим боссом на разные переговоры ездить. Как встретятся два пса, глядишь о своих манерах забыли, сейчас вцепятся друг другу в глотки, какой после этого бизнес! Тут вступаю я, мрр, мурлычу, зачем же так распаляться, можно все решить мирным путем. Доррогие мои собаки, посмотрите на меня, как замечательно я живу с вами, родными моими псами, не забывая при этом, что я кот и им останусь все мои семь кошачьих жизней, неужели вы, достойные псы, у которых так много общего, начиная с клыков и кончая пристрастиями в еде, не сможете найти общий язык. Тут, как правило, одна из собак, та, что поумнее, перестает рычать и начинает конструктивно мыслить. А дальше все пошло-поехало, так собаки говорят. Ты спросишь откуда у меня появилось столько баксов, чтобы удовлетворять мои скромные потребности? Очень просто, все гениальное бывает предельно просто. Во всех переговорах, я выступал посредником обеих сторон. Главнейшему боссу по простоте душевной казалось, что я выступаю на его стороне, а противной стороне, что на ее. Естественно я получал оплату от обеих сторон. Все оставались довольны и я в том числе. Мне даже хотели вручить премию мира. Ну, знаешь, такой комитет по премиям разным во всех областях жизнедеятельности зверей, кому за то, чьи зубы острее, кому за красивую шерстку. В том году председателем комитета по премиям крокодил оказался, дотошный попался. Раскопал в своих досье, что до меня, наша с тобой соплеменница уже получала премию мира. Ты не помнишь, наверное, еще совсем котенком была, я сам об этой знаменитой кошке слышал краем уха. Она колыбельную песенку сочинила и спела маленькому мышонку, налаживала контакт с соседями. Ей за процесс установления дружеских отношений вручили премию мира. Крокодил нашел документ того времени, который уже после вручения премии появился, стихотворение людского поэта Маршака, кажется, называется «Сказка о глупом мышонке», в ней поэт намекает на то, что якобы кошка наша съела глупого мышонка. Как ты догадываешься крокодил стал проливать крокодильи слезы по поводу судьбы мышат, он сразу же обобщил и к одному малюсенькому мышонку прибавил еще сотню, о которых не было и речи, а все для того, чтобы протолкнуть свою кандидатуру на премию мира, бегемота, дремлющего по соседству в болоте и в упор не видящего, кого сжирает совестливый крокодил. Прямого обвинения в документе, т. е. в стихе нет, одни туманные намеки, я ознакомился с ним, и потом, мы же взрослые звери и понимаем, что самое главное — это процесс, а чем он закончится не так уж и важно. Премию они мне не дали, да я и не стал переживать, когда узнал ее размер. Предложил им учредить свою премию, имени Честера, звучит, правда? Гордые комитетчики отказались. Сегодня я богатый, любимый, ведь я любимый? Улыбнись Ляма, все чего я добился, я делал ради тебя, тебя одной. Ну, я не буду тебе заливать, как собачьим боссам, что у меня не было с тех пор подружек, ты не поверишь все равно, и у тебя, судя по тому, как ты прекрасно выглядишь, кавалеров было предостаточно, но разве это важно? Самое главное мы встретились с тобой.

Честер замолчал, настойчиво глядя на Ляму, не теряя надежды уговорить внезапно заартачившуюся подругу. Ляма в свою очередь подивилась настойчивости Честера, мстительно вспомнив, как он променял когда-то и всего час назад, ее на Одиллию.

У Одиллии события развивались так же драматично, как и у Лямы. Обстановка в ее шикарных апартаментах была под стать отелю Мариот. Одиллия отпустила свой обслуживающий персонал, шофера и камеристку, чтобы ее новые друзья чувствовали себя раскованно. Шампанское «Вдова Коколико» лилось рекой, хотя Неро шокировал хозяйку, попросив ее принести пиво, без которого он не представлял душевных отношений. Одиллия забыла о своих изысканных манерах и мяукала так, что через час раздался стук в дверь. Распахнув настежь массивную металлическую дверь, хозяйка обнаружила на лестничной площадке здоровенного, свирепо оскалившегося бульдога.

— Уважаемая, — из пасти бульдога, любезное обращение прозвучало как отборное ругательство, — уважаемая, — прорычал он с издевкой, — уймитесь и уймите своих гостей, иначе вы не оставите мне выбора, мне придется заняться ими.

— Какой вы чувствительный и горрячий, — промурлыкала Одиллия, не хотите ли составить нам компанию?

От неожиданного приглашения бульдог закрыл пасть, уронив слюну на коврик перед дверью, замялся и почти вежливо спросил:

— А по какому поводу гуляем?

— А зачем нам повод, друг, повод нужен ррабским натуррам, мы же свободные зверри в свободном сообществе зверрей, — Ляму понесло, совсем как ее менеджера на пресс конференции.

— Никогда не представлял, что такие шикарные самочки, так глубоко во всем разбираются.

Ляма прошла вперед в сопровождении пса, с интересом осматривающего интерьер Ляминых апартаментов. Огромный холл, сплошь завешенный фотографиями разных размеров, на которых Ляма улыбалась, грустила, кокетничала в компании знаменитостей, а иногда в одиночестве, вел в громадную гостиную, где на полу, покрытом персидским ковром сидели в обнимку наши друзья, Неро и Сэм и распевали непристойные куплеты. При виде бульдога, оба моментально перестали петь, протрезвели.