Питер, Поль и я - Даниэла Стил

– Я-то нет, а вот она в ужасе, могу поспорить, – хохотнула Шарлотта, садясь за стол напротив меня, и я поняла, что в мгновение ока потеряла контроль над детьми. – Однажды я купила блузку вроде твоей рубашки. Мама заставила меня вернуть ее обратно в магазин. Она сказала, что в ней я похожа на проститутку.

Я отхлебнула еще виски, пока Питер или Поль (или как там его еще) нарезал пиццу.

– Я тебе дам поносить свою рубашку, если твоя мама будет не против, – великодушно отозвался он.

Дети уплетали обед, нахваливая суп. Он положил в него слишком много специй, однако им это пришлось по вкусу. Я никогда не сыпала в еду столько приправ. Сэм терпеть не мог специи, а Шарлотта вечно куксилась за столом, ругая мою стряпню. Но то, что приготовил он, они съели полностью и даже попросили добавки. К концу обеда я порядочно захмелела.

– Что с тобой, мама? Тебе нехорошо? – спросил Сэм, продолжая болтать с сумасшедшим поваром, угостившим нас обедом.

Опрятный, сдержанный, несколько старомодный мужчина, которого я когда-то знала под именем Питер, исчез. И я была почти уверена, что он исчез навсегда и больше не вернется. А может, исчезла я сама.

– Я просто устала… – рассеянно пояснила я.

– А что ты пьешь? – с интересом осведомился Сэм.

– Чай, – ответила я тоном заправского алкоголика.

– Твой чай пахнет как виски, – язвительно заметила Шарлотта, помогая Питеру убирать посуду со стола. Мне удавалось приобщить ее к домашнему труду только под угрозой смерти. Оказывается, чтобы заставить ее помогать по дому, надо всего лишь надеть черную сетчатую рубашку и сверкающие зеленые лосины.

– У твоей мамы был тяжелый день, – мягко заметил Питер, то есть, увы, Поль. – Она устала. Я собираюсь отвести ее в спальню и пораньше уложить в постель, – добавил он, и они восприняли эту информацию без каких-либо возражений.

Каждый раз, когда он предлагал мне пойти в кино или в ресторан, она вела себя как Лиззи Борден[7], а сейчас совершенно спокойно отнеслась к тому, что он намерен уложить меня спать пораньше. Мою семью захватили инопланетяне, и Питер с ними заодно. Но относительно своего здравомыслия я тоже не могла сказать ничего определенного.

Они помогли ему ополоснуть тарелки и загрузить их в посудомоечную машину, а затем отправились делать уроки, пожелав мне скорейшего выздоровления. Никого из них не беспокоило, что Питер не в себе. Напротив, они были от него в восторге.

– Что ты подсыпал им в еду? ЛСД? Они ведут себя так, будто спятили, как и ты.

– Я же говорил, что они меня полюбят. Они будут любить меня больше, чем его. Дети чувствуют искреннее участие и заботу. Они реалисты, – пояснил он, открывая холодильник и вытаскивая оттуда бутылку шампанского, которую я приготовила для особо торжественных случаев. Сегодняшний случай был не из этой категории.

– Что ты делаешь?

Он откупорил бутылку прежде, чем я успела его остановить.

– Выпьем немного шипучки перед отходом ко сну. – Он развязно ухмыльнулся.

– Здесь? Сейчас?! – взвизгнула я. Как можно лечь с ним в одну кровать, когда в доме дети? Я уже говорила об этом Питеру, и мне тогда казалось, что он правильно меня понял. – Питер, ты не можешь спать со мной под одной крышей, когда рядом дети. Тебе это известно. Тем более ты сегодня в таком наряде. Я не позволю.

– Успокойся. Я буду спать в комнате для гостей. Мы посидим и поговорим немного, вот и все. Тебе надо расслабиться, Стеф. Ты напряжена, как сжатая пружина. Стресс – это нехорошо. Питеру бы это не понравилось. Он прислал меня, чтобы развлечь тебя, а не довести до истерики.

Но я была на грани нервного срыва. Еще никогда в жизни я не была так ошеломлена и выбита из колеи. Поль все поставил с ног на голову.

– Значит, вы оба спятили… и ты, и Питер. – Не знаю, то ли под воздействием виски, то ли от его мастерской клоунады, однако я уже готова была признать, что это два разных человека. – Как ты мог со мной так поступить?

Он перевернул всю мою жизнь за один-единственный вечер. Более того, моим детям на это совершенно наплевать. Хотелось бы знать, что они скажут Роджеру, когда увидятся с ним в очередной раз? Что у мамы есть чокнутый дружок, который пьет виски галлонами? После таких заявлений я лишусь родительских прав и опеки над своими ненаглядными чадами. От этих мыслей меня охватила настоящая паника, но он протянул мне бокал шампанского и повел в спальню.

– У тебя масло есть?

– Зачем? Ты и его хочешь выпить? – поинтересовалась я, отхлебнув из бокала. Не пропадать же отличному шампанскому. Кроме того, это единственный способ как-то примириться со случившимся.

– Я сделаю тебе массаж, – решительно заявил он, втолкнув меня в спальню и заперев дверь на ключ.

– Нет, ты просто снимешь свой маскарадный костюм и снова станешь самим собой, Питер Бейкер.

– Поль, дорогая. Поль Клон. Да, я разденусь, но чуть позже. Не будем смущать детей.

Я допила шампанское, и он проворно разоблачил меня, словно раскручивая кокон. Минуту спустя я уже лежала на постели абсолютно голая, а он шмыгнул в мою ванную и немного погодя появился с флакончиком лосьона, купленного мной в Париже.

– Вот это подойдет, – радостно улыбнулся он и хлебнул шампанского прямо из горлышка бутылки. – У тебя нет свечей?

– Зачем они тебе?! – в панике воскликнула я. – Что ты собираешься с ними делать?

– Зажечь. Мерцающие огоньки свечей хорошо успокаивают. Вот увидишь.

– Меня ничто не успокоит, если ты сейчас же не прекратишь этот спектакль. – В клинике «Белльвю» я прекрасно отдохну – дело решенное.

– Ш-ш… не волнуйся…

Он потушил верхний свет и стал растирать меня французским лосьоном. Я не имела ни малейшего желания уступать ему, но массаж приятно расслаблял, а я так разнервничалась, к тому же у меня разболелась голова. Словом, я позволила ему помассировать себя. Полчаса спустя, когда в мою комнату вошли дети, я сидела в халате перед телевизором, как и в былые времена, до знакомства с Питером.

– Тебе уже лучше, мамочка? – спросила Шарлотта, проскользнув в дверь, и робко попросила Питера (или Поля) помочь ей с домашним заданием.

Они удалились в ее комнату примерно на час, а я тем временем уложила Сэма в постель и решила, что жизнь вошла в привычную колею. Питер объяснял Шарлотте алгебру и вроде бы снова стал самим собой. Она очень вежливо поблагодарила его и отправилась спать.

В пол-одиннадцатого оба мои ненаглядные чада мирно посапывали в кроватях, а Питер сидел в моей спальне. Нежно улыбнувшись мне, он потянул рубашку через голову.

– Нет, ты этого не сделаешь. А вдруг дети проснутся? Питер, ты не можешь спать в моей комнате, – умоляла я его почти со слезами.

– Я сказал детям, что в моей квартире идет ремонт, а ты была настолько любезна, что пригласила меня пожить у вас в комнате для гостей недельки две. Они ничего на это не возразили, а Сэм даже предложил мне спать в его комнате.

– Господи, что с нами со всеми происходит? Что происходит с тобой?

Что бы это ни было, он наконец добился успеха. Впервые я видела, что Шарлотта относится к нему вполне дружелюбно. Может, решающую роль тут сыграл его экстравагантный костюм, или приготовленный им обед, или его странное поведение, но ему удалось завоевать симпатии детей с помощью клоунского наряда и дурацких выходок. Он поселился в комнате для гостей, а они даже не пикнули. Они были рады, что он остается.

Он запер дверь на ключ и стянул мерзкие зеленые лосины. Я было решила, что вижу перед собой прежнего Питера, пока не заметила, что на нем золотистые плавки, если только эту узкую полосочку ткани можно было так назвать. Они едва прикрывали то, что должно быть прикрыто, а золотистая ткань смотрелась более чем нелепо.

– А это еще что? – рассмеялась я.

Он довел свой розыгрыш до абсурда, и сделал это с таким юмором, что я не могла им не восхищаться. Конечно, это помешательство, правда, помешательство забавное. В изобретательности ему не откажешь.

– А это стриптизерские плавки, – пояснил он, и я залилась истерическим смехом. Не знаю, то ли все дело в этой злосчастной полоске, то ли в шампанском, но его признание рассмешило меня до слез.

– Я и не думала, что ты носишь такое эротичное белье, – еле вымолвила я, давясь от смеха. По моим щекам катились слезы. – А ты, оказывается, шалунишка. Я-то считала тебя консервативным и старомодным. – Все это начинало меня веселить. Вечерок выдался на редкость забавный, но, когда Питер снял свою «полоску» и эффектным жестом подбросил ее вверх, я уже не могла устоять перед его обаянием. – Ты просто чудо…

Он стянул с меня халат, снова зажег свечи, налил мне последний бокал шампанского и доказал, что он именно тот мужчина, которого я знала и любила. Но мне открылось и еще кое-что. Он был со мной более романтичным, любящим, чувственным, чем раньше, и делал со мной такое, о чем я лишь читала в романах или мечтала. Как будто сумасшедшая игра, которую он вел со мной весь вечер, пробудила в нем новые чувства, сделала более раскрепощенным. После, когда мы лежали в объятиях друг друга, у меня и в мыслях не было противиться этому превращению. Все было лучше, чем всегда, и я ощущала себя гораздо раскованнее.