Ключ от всех дверей - Софья Ролдугина

— Кстати, — оживился художник, подаваясь вперед. — Давно хотел спросить, Лале: а где вы, собственно, подобрали это… — он с хитринкой покосился на Мило — …сокровище?

— Долгая история, — в темном напитке в чашке на мгновение отразилась моя мечтательная физиономия. — Как раз для такого вечера. А для начала… Помните ли вы, Тарло, легенду о рыжем коте и черном вороне?

— Как не помнить, — задумался живописец. — Некогда, на заре юности этого мира, когда люди только пробудились…

— …а магия, подобно ветру, струилась над землей, — подхватила я каноничный текст, — два могущественнейших создания, белые братья, Кот и Ворон, стали делить все сущее. «Я возьму себе день, по праву старшего», — сказал Кот. «А мне и ночь сойдет», — усмехнулся Ворон. «Я заберу солнце, и небо, и все светила на нем», — продолжал Кот. «Хорошо, но то, что под землей, — мне отойдет», — согласился Ворон, хотя был недоволен — уж очень любил он небо. «Мне достанется ум да ловкость» — «А мне — ложь да коварство». «Мне — все твари бродячие» — «А мне — летучие». «Удача и свобода — мои» — «А я тогда заберу судьбу и власть»… Делили они мир целый год и поделили весь, только люди остались ничейные. Хотели и их поделить, но жалко стало Коту разлучать друзей да семьи. «Давай вместе человечками править», — предложил он. Ворон согласился, но затаил обиду. «У брата — и день, и солнце, и ум с ловкостью — а у меня одни остаточки. Да еще людьми с ним делись… Несправедливо!». Думал он, страдал, и так распалился от зависти и жадности, что решил брата со свету сжить — ночью, когда Кот ослабеет, а сам он в силу войдет. Повернул судьбу так, чтобы с первого удара попасть, а все равно боится: вдруг заметит? Взял тогда Ворон сажи и натер свои белые перья — от самой тьмы не отличить их стало. Забрался на гору, где Кот спал, да как тюкнет его клювом! Но Кот удачлив был — промахнулся Ворон, только ухо брату рассек. Тот спросонья хвать его лапой — и ну перья драть! Насмерть закогтил, не узнал под сажей-то. Лишь когда солнце взошло, увидел, что погубил родного брата, опечалился. Снял с неба самых ярких двенадцать звезд, вложил их в глаза Ворону — тот и ожил. С тех пор братья друг друга стороной обходят — не доверяют. Кот, как ни вылизывался, ни умывался, так рыжим от своей да вороновой крови и остался — поэтому удача рыжих любит. Зато с тех пор к крови живой пристрастился и к охоте — особливо на птиц небесных. Ворон же от сажи не отчистился, так черным и остался. Звезды выжгли его глаза, и стал он слеп — потому и судьба незряча, а еще у каждого его потомка двенадцать жизней, потому что прежде чем умереть, должен ворон двенадцать звезд растерять. Помнит Ворон, как мертвым был, а потому кроме отжившей плоти в клюв ничего взять не может. А люди — единственные из тварей земных после того раздела свободными остались. Воины, лекари да игроки Кота чтят, а воры, убийцы да волшебники — Ворона. Вы, наверное, думаете — зачем она все это рассказывает? — мои губы сложились в ироничную улыбку. — А потому, Тарло, хочу задать еще один вопрос: знаете ли вы, как наказывают вора, попавшегося на краже в двенадцатый раз?

— Сажают в «воронью клетку», как растратившего последнюю свою воровскую жизнь, — скривился художник. Полагаю, его утонченной творческой натуре подобные действия были глубоко противны. — И замок свинцом заливают. Какое это отношение имеет к вашему ученику, драгоценная Лале?

— Самое прямое… — сердце мое наполнилось грустью, а перед глазами замелькали образы прошлого. — Когда-то я вытащила моего Мило из такой вот клетки. А случилось это восемнадцать лет назад в один дождливый, но воистину замечательный день…

…С самого утра небо затянуло влажными перинами туч. Болезненно бледное солнце изредка совершало попытки прорваться сквозь плотный заслон, но сил немощному светилу хватало лишь на пару мгновений, а потом прореха быстро затягивалась серыми заплатками облаков, и вскоре о ней и памяти не оставалось. Мое настроение, последние месяцы бывшее неизменно прескверным, сегодня стремительно скатывалось к мрачно-кровожадному.

А все потому, что Его величество Шелло, ежа ему за шиворот, вместе с августейшей супругой и дорогой дочерью укатил в летний дворец, а меня оставил здесь. И из-за чего? Да из-за пустяка! Из-за глупой хлопушки! Впрочем, допускаю, что гнев высочайшей особы был вызван не самим шуточным взрывом, а тем, что прогремел в тронном зале… во время приема… И, возможно, мне стоило воздержаться от размещения злополучной хлопушки в дебрях прически уважаемой госпожи Лавенрой, посла Осеннего дома… Но, клянусь, удержаться было совершенно невозможно! Эти искусственные локоны, переплетенные с лиственными гирляндами и гроздьями рябины, так и взывали к моим эстетическим чувствам…

К слову, принцессе Тирле моя милая шалость пришлась по вкусу. Ее высочество даже пожаловала свою покорную слугу орденом «За храбрость», позаимствованным у одного из надутых, подобно заморскому индюку, отцовских генералов. Думаю, в скором будущем, когда на престол взойдет новая королева, мои позиции окажутся несколько устойчивей, чем при нынешнем монархе, отчего-то невзлюбившем меня с детства…

Ах, мечты, мечты… Что толку в сладостных картинах грядущего, когда в суровом настоящем поворачивается к вам лицом первейший враг аристократов — скука? Дворец опустел до первых заморозков, и, если Его величество не сменит гнев на милость, то придется куковать в одиночестве до наступления холодов. Единственная радость в этом унылом месте — визиты к старинной моей приятельнице, Дайле Кремень. Талантливейший мастер, остроумный собеседник — чудо, а не женщина. Но что особенно дорого моему сердцу — ювелирша всегда осведомлена о последних городских новостях. Еще бы, при таком количестве юных и непоседливых подмастерьев…

— Что угодно благородной госпоже? — почтительно склонила голову Дайле, отворяя для меня двери мастерской. — Желаете сделать заказ?

Я рассмотрела эту соблазнительную возможность, но вынуждена была со вздохом отказаться.

— Нет, уважаемая, не нынешним летом. Ваша последняя работа, — я демонстративно встряхнула головой, рассыпая по плечам косички, и серебряные бубенцы отозвались нежным звоном, — просто великолепна. Изумительно подобрана тональность звучания, и гравировка, и сама форма… Выше всяких похвал. Но, к сожалению, в последние годы я трачу куда больше, чем обретаю. Королевская немилость, увы. К тому же нынешнему владыке не превзойти в щедрости добрейшего Соло, который любил одаривать верных своих подданных землями и драгоценными камнями.

— Короли меняются, а вы, Лале, остаетесь, — мудро рассудила женщина. Уже за одну эту фразу она могла бы отправиться на увлекательную встречу с палачом, если бы кто-то осмелился донести на мастерицу. — Не секрет, что Его величество Шелло уже стар, а наследница питает к вам известную слабость… Думаю, с воцарением новой правительницы для леди Опал настанут золотые времена.