Начало конца - Ярослав Гивиевич Заболотников

Наблюдая, как она поднимает руку, смыкая пальцы в кольцо, следопыт снова вздохнул и покорно зажмурился. Однако вместо ожидаемого щелбана, он вдруг ощутил поцелуй, настолько долгий и чувственный, что, когда вампирша наконец освободила его губы от ласк, не сразу открыл глаза.

— Ты сводишь меня с ума, — вполголоса сказал Джон и влюблённо посмотрел на девушку.

— На меньшее я и не согласна, — с обольстительной улыбкой ответила Лайла, после чего изящным жестом пощекотала подбородок воина, слушая, как шелестит под пальцами чёрная жёсткая борода.

Очарованно глядя друг на друга, они уже и забыли, что едут не одни, но нарастающий стук копыт вернул их в реальность.

— Хватит обжиматься, — бросил поравнявшийся с ними Рэксволд. — Не то так до зимы тащиться будем, — на него уставились две удивлённые пары глаз, и он активно замахал рукой: — Давайте, давайте! Нужно ускориться.

— Как обычно… — печально промолвила Лайла, снимая с луки поводья и неохотно перебираясь на Фелниеру.

— К чему такая спешка? — Джон пересел в седло.

— На востоке, — по левую руку от него вырисовалась Эрминия.

Следопыт обратил внимание на потемневший кусок горизонта, который растекался по голубому небу свинцовой серостью:

— Тоже мне — панику развели. А я уж думал: что-то серьёзное. Ну, вымокнем немного. В первый раз, что ли?

Рэксволд посмотрел на мечника как на умалишённого и, видя, что тот действительно не собирается подгонять шагавшего жеребца, недоумённо проговорил:

— Ты идиот или притворяешься? Гроза, Джон!

— И? — с непониманием произнёс следопыт. — Ты думаешь, я грома боюсь?

— Похоже, он не знает, Рэкси, — придерживая капюшон, воительница повернула голову и взглянула на ассасина.

— Угу… Ладно Лайла, но ты… — он осуждающе покачал головой и поцокал языком. — Н-да. А ещё путешественником назвался…

— Да что я должен знать-то?! — не выдержал Джон, которого сложившаяся ситуация уже начала выводить из себя.

— Неужели здешние грозы чем-то отличаются от эльтаронских? — всматриваясь в расползавшиеся тёмные облака, вампирша беспокойно наматывала прядь на указательный палец.

— А вы не спешите и скоро узнаете, — Рэксволд поднял коня в галоп и стремительно помчался вдаль.

— Не советую, — сухо изрекла Эрминия, поправляя заткнутое за наруч зеркальце перед тем, как последовать за убийцей.

— Ох, если это очередная шутка, я ему точно накостыляю, — вслед удаляющимся спинам проворчал Джон, хотя интуиция настойчиво твердила, что правда на стороне ассасина: как минимум казалось странным отсутствие странников на дороге, ведущей к крупному городу.

Решив не испытывать судьбу, следопыт с вампиршей догнали спутников, которые, доехав до развилки, направили лошадей к началу извилистой горной дороги. Взбиравшийся ввысь узким серпантином подъём обещал немало трудностей.

* * *

В Бухте Справедливости, которая располагалась на покатом побережье чуть южнее Савальхата, часто гостил ветер. Уставая короновать волны белыми гребнями и обгладывать скальный мох, он возвращался к большому раскидистому дереву, чьи мощные ветви гнулись под весом болтавшихся на нём мертвецов, в прошлом известных пиратов. Их свозили сюда со всех частей королевства, чтобы предать казни и сделать частью символа, призванного внушать ужас всем, кто промышлял морскими грабежами.

Вот и сегодня, сидя на лошади со связанными руками и петлёй на шее, очередной кандидат на вздёргивание ждал своей участи. Плотная повязка на глазах не давала ему увидеть группу солдат, что громко хохотали, глядя, как плюгавенький, упитанный офицер примеряет круглую золотую серьгу, изображая бравого пирата.

— Оставлю себе, — наконец убрав украшение в карман кителя, Годверк покосился на преступника и злорадно добавил: — Тебе она всё равно не пригодится.

Черноволосый кудрявый флибустьер хранил молчание. Он самозабвенно вслушивался в наполнявшие округу звуки. Покачиваясь на ветру, на все лады скрипели верёвками исклёванные птицами, гнилые мертвецы; перестукиванием костей и шуршанием обрывков кожи о трагичном первенстве заявляли ветхие скелеты — все они рассказывали пойманному пирату свои истории, но очередной возглас офицера заставил усопших замолчать.

— Эй! Чего притихла, шваль морская? Страшно небось?! — лейтенант довольно усмехнулся. — Неуловимый Густаф… Попался как ребёнок и теперь сдохнешь на суше, будто крыса помойная. Хотя… ты и есть помойная крыса!

— Страшно… — с эльтаронским акцентом ответил флибустьер. — У меня аж член задёргался как гадюка. От ужаса, видимо, — он расплылся в издевательской ухмылке. — На море взять не смогли, так в порту с девки стащили… Кстати, про ребёнка… У меня вопрос тут появился: часто местные дети по борделям шляются или ты по своим выродкам судишь? Хотя подожди, не отвечай. Я уже и сам догадался: они у тебя там на хлеб зарабатывают. Плешивый папашка-то всё на выпивку спускает! — пират разразился задорным хрюкающим смехом.

— Шаромыжная свинья! — рассвирепевший офицер выхватил у солдата копьё и, размахнувшись тупым концом, со свистом обрушил древко на лицо преступника так, что тот едва не свалился с лошади, ещё туже затянув петлю на шее.

— Хряк, — выровнявшись в седле и облизав разбитые губы, поправил его Густаф.

— Какое же удовольствие — выдернуть лошадь из-под твоей задницы, — Годверк взял кобылу под уздцы, — смотреть, как ты дёргаешься в петле… — он не глядя бросил оружие копейщику.

— Даже если так… — улыбнулся флибустьер, роняя кровь на ярко-жёлтую рубаху, наполовину разодранную стражей при поимке. — Я уже чертовски знаменит и умру свободным, как ветер. Ты же навсегда останешься мелкой сошкой, отрыжкой гарнизона. Будешь на побегушках у закона, пока яйца не поседеют. А потом о тебе никто и не вспомнит.

— Ну-ну. Пиратское отребье, — сквозь зубы процедил Годверк, после чего намотал кожаный повод на ладонь. — Властью, данной мне, я приговариваю тебя…

— Лейтенант… — обратился к офицеру высокий лучник, заметивший выросшую в прибрежных волнах голову.

— Что?! — зло рявкнул Годверк и обернулся. Отследив пристальный взор солдата, он теперь и сам видел выходившего из моря человека.

Высокий воротник кроваво-багрового плаща скрывал лицо незнакомца, как и надвинутая на глаза шляпа, отличавшаяся округлой тульёй и твёрдыми прямыми полями. Далёкий от виверхэльской моды внешний вид выдавал в нём чужестранца, но отнюдь не объяснял его странного появления из воды, когда на горизонте не было ни единого корабля. Более того, чужак казался полностью сухим! Выйдя на берег, он без спешки прошёл мимо группы солдат и, не удостоив их даже беглым взглядом, направился вдаль.

— Эй ты, — окликнул его офицер. — А ну, стой…

Человек не замедлил шага, не повернул головы — продолжал медленно отдаляться.

— Эй ты, в плаще, я к тебе обращаюсь! — повысил голос Годверк, но приказной тон не возымел никакого эффекта. — Глухим, значит, решил прикинуться… — разозлился лейтенант.

— Похоже, я пропускаю что-то интересное! — заёрзав в седле, радостно воскликнул Густаф.

— Закрой рот! Ты без двух минут покойник! — офицер отпустил поводья, сцепил руки за спиной и кивнул на чужака: — Ланс,