Тайна темного подвала - Патриция Вентворт

Внезапно один из голосов стал громче и ближе. В ужасе Энн отпрянула к двери столовой и нырнула внутрь. Дверь за собой она прикрыла, оставив лишь маленькую щелку, и застыла на месте. Сердце ее колотилось так сильно, что, казалось, кто угодно может слышать его стук и по нему отыскать ее.

Через несколько секунд сердце немного успокоилось.

Чувства, притупленные страхом, обрели былую остроту, и Энн снова услышала голоса. Но доносились они не из-за двери, ручку которой судорожно сжимали ее пальцы, а откуда-то сзади. Энн обернулась. Дверь из столовой в холл была закрыта неплотно. Однако звук шел справа, из соседней комнаты. Энн вспомнила, что из столовой в кабинет ведет еще один проход.

В те давние-давние времена, когда мистер Фэнкорт был еще молод, а дом только построен, жизнь в Чантризе сплошь состояла из веселых вечеринок. Так что архитекторам пришлось позаботиться о том, чтобы толпа гостей могла свободно перемещаться из комнаты в комнату. В ушах Энн зазвенел голос Лилиан, объясняющей, что по прошествии двух войн, разумеется, жизнь в доме радикально изменилась.

— Конечно мы тех веселых дней уже не застали. Отец женился на маме, когда был уже не так молод…

Тонкий, жеманный голос стих. Энн крадучись, осторожными шажками двинулась через комнату поближе ко второй двери, шаря руками во мраке. Ковер мягко пружинил под ногами. Тихонечко… иначе они услышат ее, так же как она слышит их.

Примерно на середине комнаты Энн остановилась, с ужасом осознав, что один из голосов принадлежит мужчине. Голос чужой и одновременно знакомый. Одно она знала точно: в комнате был не Джим.

Так же медленно и осторожно Энн добралась до двери и прижалась ладонями и лбом к темным доскам. Мужской голос произнес:

— Предоставь все это мне.

И в ту же секунду Энн поняла, что говорит тот самый, мужчина, который следил за ней в саду. Да-да, она стояла на коленях — сажала луковицы, — подняла голову и увидела его… Энн понадобилось несколько секунд, чтобы стряхнуть застлавшее глаза воспоминание и снова сосредоточиться на том, что происходит за дверью.

Она опять прислушалась. Вероятно, она пропустила несколько фраз, потому что услышала лишь неразборчивое окончание слова, произнесенного Лилиан. А затем, громко и отчетливо, снова зазвучал голос мужчины:

— Да замолчи ты! Чем меньше будешь знать, тем тебе же лучше. Делать, что говорят, — вот и вся твоя забота!

— Но я не думаю…

— А тебе и не надо думать! Просто слушайся меня, и ничего с тобой не случится. А как только начнешь думать — сразу наживешь неприятности! А уж если такое случится, я тебя вызволять не буду, даже не надейся.

И снова Лилиан:

— О нет, я не это имела в виду! Я просто хотела попросить… о, ты меня так смутил… Я только хотела сказать…

— Замолчи! Хватит! Когда мне захочется выслушать твое мнение, я тебе скажу. В какой она комнате?

— Наверху. Но мне кажется…

— Закрой рот, я сказал! Я заберу ее сейчас, чего тянуть-то? Она и так пробыла здесь уже слишком долго. Если бы я только на секунду мог вообразить… А теперь слушай…

Энн пришла в себя. Итак, у нее есть одна минута — эта минута. Не важно, что еще они скажут. У нее — одна минута на то, чтобы спастись. Руки, прижатые к двери, пружинисто разогнулись, отталкивая назад ее тело, словно обрели собственную энергию и волю. Та же неведомая сила заставила ее повернуться и двинуться прочь тем же путем, каким она пришла сюда. Лишь на мгновение Энн остановилась, услышав за стеной раскат мужского смеха. Ее босые ноги покоились на теплом ворсе ковра, но от это до звука изнутри ее обожгла волна смертного холода. Если она сейчас потеряет голову, все — ей конец. Но какой-то подспудный инстинкт приказал ей замереть, молчать и не двигаться, и это спасло ее. Когда ток крови в жилах стал чуть медленнее, Энн зашагала дальше.

Наконец она оказалась у двери. Теперь надо было заставить себя шагнуть из спасительного мрака в освещенный холл.

Сейчас это было даже труднее, чем в первый раз. Но если она поддастся страху, все пропало! Мысль эта заставила девушку переступить порог и стремительно миновать светлую полоску от двери столовой до спасительной черной лестницы.

Под покровом тьмы страх немного отпустил Энн. Она двинулась вперед, через коридор, по лестнице, на площадку и — в свою спальню.

Какой спокойной и безопасной казалась эта комната! Но под крышей этого дома смешно думать о безопасности. Нашарив в шкафу костюм и рубашку, Энн принялась одеваться. Вещи обволакивали ее тело неприятным холодом. Скорее! У нее совсем не осталось времени. Энн одевалась в темноте, не осмеливаясь зажечь свет. Чулки, туфли, рубашка, жакет и юбка… шляпка и пальто — и вот она уже за дверью.

Коридор был пуст. Еще одно усилие, и она вырвется на свободу. Энн стояла, вглядываясь во мрак, чуть размытый с одного конца, чернильно-черный с другого, и в голове у нее вдруг зазвучала песня:

На пути моем снова река — Иордан.

Эту реку я должен сейчас, как и прежние, переплыть.

Внезапно страх ее утих, в голове прояснилось, сердце стало биться ровнее. Она ощутила легкость во всем теле.

Сейчас она убежит отсюда, и никто-никто ее не остановит!

Неслышно ступая, Энн быстро зашагала по коридору назад к черной лестнице.

Глава 20

Дверь захлопнулась за спиной Энн. Девушка на мгновение остановилась, пытаясь перевести дух, не в силах ни о чем думать. Потом рука ее, лежащая на дверной ручке, разжалась. Итак, она выбралась на волю! Она свободна!

Теперь она может идти куда угодно и никогда больше сюда не возвращаться.

Энн зашагала прочь от дома. Здесь, так близко к нему, она еще в опасности. Но идти надо очень осторожно, однако не теряя ни минуты драгоценного времени. И пока рано думать о том, что делать дальше. И бесполезно. Сейчас главное — спастись, убежать подальше от Лилиан, от того человека. Вот о чем она должна думать.

Самое трудное — одолеть начало пути. Ей нужно обогнуть дом и потом идти в сторону шоссе. Энн шла по дорожке, начинавшейся у порога заднего крыльца. Каждый день она видела, как во двор входят торговцы и отправляются вкруг дома к задней двери. По дорожке мог даже проехать автомобиль, но всего один. Место для разворота было устроено позади живописного заграждения из кипарисов и рододендронов, скрывавшего черный вход. Дорожка эта должна вывести ее на шоссе. Энн шагала без остановки, пока не выбралась со двора. Только тогда сердце ее стало биться тише, и дыхание почти выровнялось. Она наконец поверила, что и в самом деле вырвалась на свободу.

Итак, путь к отступлению открыт. Теперь можно идти немного быстрее, только не слишком. Опасение, что она утратит контроль над собой, если побежит, заставляло Энн сдерживать шаг. В воображении ее мелькнула страшная картина: она бежит, и крик вырывается из ее горла…

Энн остановилась, сражаясь с неодолимой потребностью с воплем броситься вперед. И лишь совладав с этим порывом, она продолжила путь — шагом. Бежать она не смела.

Теперь Энн позволила себе задуматься о дальнейших действиях. Здесь есть железнодорожная станция, но неизвестно, когда отходит последний поезд. И что ей делать, когда она туда доберется? Она ведь даже не знает, открыт ли этот вокзальчик ночью? А что, если ей вообще нельзя тут задерживаться? Даже на станции… Во всей округе не осталось места, где она могла бы найти убежище. Отовсюду веет угрозой. В ее распоряжении — всего несколько минут. До того момента, когда Лилиан и тот человек обнаружат, что она исчезла. На секунду Энн привиделось, что в руках у нее пригоршня драгоценных камней, но на самом деле эти яркие, сияющие камни были минутами. И они — главное ее достояние. Но скоро они исчезнут, растают в воздухе. Нет, этого допустить нельзя.

Нужно действовать.

Внезапно Энн услышала сзади гул мотора, это заставило ее мгновенно очнуться от грез. Автомобиль промчался мимо. Очевидно, водитель ее даже не заметил. Энн постояла немного, глядя ему вслед. Шум постепенно замер вдали, свет фар растворился в темноте. Девушка бросилась бежать в сторону станции, желая лишь одного: поскорее оказаться среди людей, в светлом помещении.

Но вдруг Энн замерла, будто наткнувшись на невидимую стену. Замерла она от внезапной мысли: бежать на станцию нет смысла, потому что первый поезд пойдет теперь только в шесть двадцать. Да, только вчера ей говорила об этом Томасина. «Какая ужасная рань!» — засмеялась тогда Энн. Однако теперь ей так не казалось. Сейчас, вероятно, полночь или половина первого. Шесть часов до первого поезда! И что же ей делать все это время? Энн почувствовала, что вся ее кожа покрылась мурашками. Но нельзя же просто стоять на месте. В доме в любой момент могут ее хватиться, они тут же бросятся в погоню. Пересилив страх, Энн заставила себя оглянуться по сторонам.

Ночь выдалась довольно светлая. На небе висел лунный диск, затеняемый время от времени облаками. В некотором отдалении, справа от дороги, темнел силуэт какого-то дома. Слева же расстилались поля, совершенно голые и плоские. Нет, там не спрячешься. Энн повернулась к дому. Что, если постучаться, разбудить хозяев, сказать им правду? «Это невозможно…» — вслух произнесла Энн. Кто же поверит во все эти невероятные приключения? А тот человек… возьмет и скажет, что она его племянница или сестра, которая страдает потерей памяти, что она пропала, до смерти перепугав своих близких.