Хэппи-энд - Кэтрин Стоун

– Доброе утро! – приветливо поздоровался с ней Ник.

– Доброе утро!

– Как вы себя чувствуете сегодня?

Ее пораненные и, судя по всему, забинтованные колени были скрыты под юбкой до середины икр. Ник показал ей свои ладони, призывая повторить его жест.

Рейвен молча выполнила просьбу. Увидев ее забинтованные ладони – белоснежные бинты на белоснежной коже, – Ник почувствовал, как сердце у него дрогнуло. Повязки были сделаны старательно, но не умело, трогательно свидетельствуя о беспомощности и полном одиночестве? – хозяйки.

– Можно мне взглянуть? – спросил Ник, осторожно касаясь забинтованной ладони.

Рейвен утвердительно кивнула, и волна густых блестящих иссиня-черных волос мягко качнулась вперед, накрыв ее плечи. Обычно, собираясь на работу, она стягивала волосы в гладкий тугой узел на затылке, но теперь, с трудом шевеля пальцами, Рейвен не смогла этого сделать.

Длинные пальцы Ника осторожно приподняли край неумело наложенной повязки, действуя с той же бережной ловкостью, что и три дня назад, когда доставали ключи из глубокого кармана.

– И что вы думаете? Раны заживают?

Услышав тревогу в ее голосе, Ник поспешил ободрить Рейвен.

– Мне кажется, процесс заживления идет нормально. Во всяком случае, нет ни малейших признаков инфицирования. А как вам кажется?

Откровенно говоря, Рейвен не знала, что думать об этих ранах, из-за которых она потеряла так много крови, как никогда в жизни, – даже если сравнивать с ежемесячным менструальным кровотечением. Скудные кровянистые выделения напоминали ей о стерильной пустоте ее ледяного чрева.

После короткого раздумья Рейвен согласилась с Ником, что процесс заживления ран идет нормально, мысленно прибавив: ее душевные раны в отличие от физических не заживут, наверное, никогда.

– Вам все еще очень больно? – участливо спросил Ник.

– Нет, мне уже гораздо легче, – с улыбкой призналась она.

– Значит, вам удалось без проблем переворачивать страницы романа «Дары любви»? – шутливо поинтересовался он.

– Да, – кивнула Рейвен.

Роман Лорен Синклер произвел на нее большое впечатление. Ей показалось, что он написан специально для нее, проливаясь целебным бальзамом любви и надежды на ее израненную душу. Казалось, Лорен Синклер знала об этих глубоких тайных ранах и своим романом хотела доказать Рейвен, что даже самые страшные из них могут зажить, что в ее жизни еще будет настоящая любовь и настоящее счастье...

– И каково ваше впечатление? – спросил Ник, заставляя ее продолжить беседу.

– Чудесный роман! – с чувством произнесла Рейвен и, задумчиво тряхнув густой гривой волнистых волос, добавила: – Кроме него, я успела полистать и оставленные вами цветочные каталоги. Они тоже прекрасны. Я положила их на кухне. Кстати, я приготовила для нас кофе. Хотите чашечку?

Налив Рейвен и себе по большой чашке ароматного дымящегося кофе, Ник уселся рядом с ней за столом, на котором были аккуратно разложены все цветочные каталоги, оставленные им в субботу утром на пороге ее дома. Почти каждая страница была аккуратно помечена светло-желты маркером. Очевидно, аккуратность и некоторая педантичность были в характере этой серьезной молодой женщины, привыкшей добиваться всего своим трудом.

– Похоже, вам понравились почти все цветы, – мягко улыбнулся Ник.

– Да… я сделала выбор с запасом на тот случай, если какие-то цветы нельзя сажать рядом с другими...

Ник, внимательно посмотрел на женщину, чей внешний вид никак не выделял ее среди других преуспевающих бизнес-леди. Точно так же она не осмелилась сделать категорический выбор цветов для посадки рядом с ее домом.

– Рейвен, абсолютно все цветы уживаются рядом друг с другом. Поэтому вы не должны бояться сделать какую-то ошибку. Это практически невозможно. Будьте смелее! Выберите то, что вам действительно нравится.

Понемногу поддаваясь обаянию мужской силы, исходившей от нового садовника, Рейвен остановила свой окончательный выбор на кустах сирени и розах, причем сирень должна была быть белоснежной и лиловой, а розы – бледно-розовыми и кремовыми. Встретив одобрительный взгляд Ника, Рейвен смущенно улыбнулась.

– Как они называются? – спросила она, показывая тонким пальчиком на выбранные ею сорта роз. – Мне очень нравятся названия разных сортов!

«Бог ты мой! Она собирается обращаться к своим розам по именам!» – с удивлением, смешанным с восхищением, подумал Ник.

Ему было очень приятно видеть энтузиазм, с которым Рейвен отнеслась к выбору цветов. Она хотела знать их имена, словно они были ее друзьями... или членами ее семьи.

Время, когда Ник был просто садовником, а Рейвен – Белоснежкой, пролетело очень быстро.

Было уже почти девять часов. Через полчаса у Белоснежной Акулы должна была состояться важная деловая встреча, а Николаса Голта ждали неотложные дела в его офисе.

– Через пару дней я разделаюсь с сорняками и подготовлю почву для посадки цветов, – пообещал он Рейвен.

– Через пару дней? – переспросила она с очевидным удовольствием И радостью. – Так быстро?

– Конечно, – кивнул Ник. – К концу недели я подготовлю все растения и, если это вас устроит, займусь их посадкой в следующий понедельник.

– Конечно, устроит! Это было бы просто замечательно!

Немного помолчав в нерешительности, Ник все же сказал:

– Было бы совсем замечательно, если бы вы могли лично присутствовать при посадке растений.

– Присутствовать? Я? Зачем?

– Чтобы показывать мне, где именно вы бы хотели видеть тот или иной куст сирени или роз, – улыбнулся Ник, услышав в ее голосе тревогу, – Разумеется, я и сам могу все сделать, но существует определенный этикет и протокол.

– Протокол?

– Вы же пригласили в свой сад не кого-нибудь, а Леди Диану, Королеву Елизавету, Принцессу Монако и Барбару Буш! – назвал он выбранные ею сорта цветов. – Надо встретить их подобающим образом!

Рейвен ослепительно улыбнулась его остроумию, но все же смущенно пробормотала:

– Даже не знаю, что вам сказать...

– Тогда не говорите ничего. Просто подумайте над моим предложением. В конце концов, это ведь ваш сад!

Через несколько минут после ухода Ника зазвонил телефон.

– Привет, Рейвен!

– Майкл, ты?

– У меня к тебе есть небольшое дельце...

Ошеломленная наглостью Майкла, она молча слушала. Человек, несколько дней назад выбросивший ее из жизни, заявивший ей, что никогда не любил ее, что она вообще не достойна любви, теперь говорил с ней таким тоном, словно между ними никогда ничего не было. Именно так он разговаривал с ней три года назад, когда убеждал включить его в список своих клиентов.