Смерть (июнь 2009) - журнал Русская жизнь

Ну чтобы было понятно. Низшие слои общества всегда отличаются тем, что называется «презрением к смерти». Нет, речь не идет о мужестве - наоборот, нищие жалки и трусливы. Но вот чужую смерть они презирают: типичное отношение к новопреставленному описывается словами «помер Максим - да и хрен с ним». На самом деле тут более применимо «подох», «ноги протянул» или «кони двинул». Напротив, люди зажиточные ведут себя совершенно иначе: смерть - это серьезное дело, точнее - начало серьезных дел: имущество покойного, долги, положение в обществе, обязательства, и все прочее, чем нужно заниматься, настраивает на соответствующий лад. Про рискующих жизнью я уже сказал - тут тоже все понятно… В общем, дальше, наверное, можно не продолжать: всяк по себе судит.

В этом смысле современное российское общество видит смерть в основном через призму поговорки о Максиме. Смерть не вызывает ни малейшего уважения - так как все считают друг друга падалью, не заслуживающей даже самого малого уважения.

Причина проста. Социальная структура постсоветского общества такова, что наследовать в ней ничего нельзя - ни имущества, ни места в пирамиде. Большинство населения нищенствует, а то немногое, что оно имеет, ему не принадлежит. Но и богатые в этом отношении тоже недалеко ушли. Нет, богатый папа может оставить сыну счета - в западных банках, разумеется, - или недвижимость. Но вот, к примеру, бизнес сам по себе не наследуется: как только уходит из этого мира человек, на котором держалось дело, оно переходит под контроль тех, кто был ближе к рычагам, или его расклюет налетевшее воронье. Тут уж не до скорби: надо прятать пожитки, а то и прятаться самому. Как сказал некогда один мой неблизкий знакомый, когда его обеспеченный отец дал дуба: «Блин, ну папаша меня и подставил». Я его, увы, хорошо понимал, хотя посочувствовать по полной как-то не получалось.

Возможно, когда-нибудь это изменится - но, боюсь, не в этой жизни.

***

Все выпили.

- А все-таки жаль, что он сдох, - подал голос Егор. - Что не дожил.

- До суда? - усмехнулся Валентин. - Боюсь, нам долго пришлось бы ждать. Он и так зажился… мразь, - добавил он с несвойственной его легкой натуре интонацией.

- А теперь что-нибудь изменится? - вздохнула Натали. - Вообще, извините меня, конечно, но я не разделяю вашей радости. В конце концов, не мы его убили.

- Пока он был жив, ничего не могло быть хорошего, - убежденно сказал Саша. - Михаил, может, водки?

Я молча потянулся за стопкой.

- Он уже не управлял. Семья - это другое, ну так она всем и рулит, - авторитетно заметил Влад. - И этот ничем не лучше. Такой же ельцинский выкормыш, они все из одного корыта жрали.

- Не в этом дело… - я замялся. - Просто… мне надоело его ненавидеть. Это, в конце концов, надоедает.

- Смотрите! Показывают! - Саша подскочил, показывая пальцем в телевизор, бубнящий под потолком.

- … Москвичи прощаются с первым президентом Российской Федерации… - бубукало с экрана, и камера плыла вдоль длиннейшей очереди: старушки, скорбные лица, красные гвоздики - и портреты, портреты, портреты, до боли и омерзения знакомое лицо с аккуратно уложенным пробором.

- Быдло, - поморщился Егор. - Другой народ на их месте…

- Другого народа у нас для вас нет, - сказал я.

- Будет, - уверенно сказал Егор.

- За сказанное, - поддержал его Влад.

Я выпил молча. Я ненавидел Бориса Николаевича Ельцина сильнее, чем они все вместе взятые, но я не мог ненавидеть этих старушек с гвоздиками.

- Sancta simplicitas, - пожал плечами Валентин.

- Нет, - сказал я, - простота святой не бывает. Хуже воровства бывает, а святой - нет… Не в этом дело. В общем, он подох, а мы живы. Это хоть какой-то шанс.

- Ну, тогда за успех наших безнадежных предприятий, - подытожил Влад.

- За успех, - сказал я, и, наконец, выпил.

* ОБРАЗЫ *

Евгения Пищикова

Деликатность и утешение

Похороны и поминки: современные обычаи

Внутренняя жизнь столичного кладбища совершенно переменилась за последние десять лет. Казенная печаль и смирение бедных советских похорон (с пьяными землекопами, с вечным «дефицитом», с обидами и ущемлениями) ушли на самые дальние участки, на самые задворки погоста - да и там нищий, наполовину за госсчет устроенный ритуал выглядит понарядней прежнего. Ничего (или правильнее сказать, никого) не осталось из тех живописных могильщиков - колдырей и администраторов-упырей, выведенных, к примеру, Калединым в «Смиренном кладбище». Все вокруг новое, свежее. Узбеки с газонокосилками, хищные, медоточивые похоронные агенты, лгуны и взяткодатели (и ведь каждому-то участковому платят мзду за информацию о новопреставленных; нынче добрые милиционеры «на труп» без похоронного агента уже и не выезжают), церемониймейстеры - импровизаторы, с исключительной разговорной реакцией, с гримасой торжественного сиротства на лице.

Главное (ключевое) слово современного погоста - деликатность. Нет смиренного кладбища. Есть деликатное.

Ведь даже «Инструкция о порядке похорон и содержании кладбищ в Российской Федерации» выводит в свет новый корпоративный термин: «деликатная сфера обслуживания». «Хотя похоронная культура характеризуется устойчивостью форм, они с течением времени и изменением социальной ситуации видоизменяются и совершенствуются. Очередной цикл изменений в похоронной культуре связан с введением Федерального закона „О погребении и похоронном деле“ (от 12.01.96 г. № 8-ФЗ). Требования этого закона существенно расширили гражданские права в этой деликатной сфере обслуживания населения…». «Цикл изменений в похоронной культуре» - красно сказано! Но ведь правда - изменения эти произошли.

Родственники усопшего на новом корпоративном языке называются «скорбящими», и со скорбящими сотрудники крематория и погоста общаются с исключительной деликатностью: «Пройдите к стене скорби, и сделайте выбор», а раньше-то говорили: «Поглядите, какая полка в колумбарии приглянется». Ведь Инструкция (удивительный документ, нужно сказать, эта инструкция) до мелочей очерчивает тип и интонацию обращения: «Целесообразно использовать в выступлениях и поминальных тостах традиционные речевые формулы типа: „Вечная тебе (Вам) память“, „Память о тебе (Вас) сохранится навсегда в наших сердцах“, „Просим у тебя (Вас) прощения за всякую боль, причиненную вольно или невольно“, „Пусть земля будет тебе (Вам) пухом“, „Благодарим тебя (Вас) за твой (Ваш) жизненный путь“, „Спи спокойно“».

Деликатность - это слово из мира вещей, из мягкой и щадящей теплоты спроса и предложения, из хрустальной сферы обслуживания.

Интересно наблюдать, как тонкое слово не справляется с пропастью, и деликатность наша доходит до обморочного предела. Опрокидывается. Переворачивается в своем уютном товарно-вещевом гнездышке.

Вот, например, меня в самое сердце поразили слова руководителя похоронной службы «Ритуал» Прохорова. Он позавидовал ухоженности шведских кладбищ, рассказал, что загадка чистоты и сухости в том, что кладбищенские дорожки обогреваются паром, который образуется… ну, в общем, теплом крематория они обогреваются. А «наши люди», по мнению Прохорова, этого никогда не поймут. Да и можно ли делать скорбящим такое неделикатное предложение? Никак нельзя: «Вот и стоят наши кладбища по уши в снегу, а рядом крематорий с котельной обогревают воздух». Я тяжело задумалась и согласилась с Прохоровым - а ведь действительно, «наши люди» не поймут. Да и можно ли вообще сделать скорбящим хоть одно деликатное предложение - какое ни сделаешь, все покажется неделикатным.

При входе на Николо-Архангельское кладбище стоит рекламный щит. Покупайте «Набор по уходу за памятником „Блеск гранита“». Ну, это ладно еще. Полезная, нужная информация. А вот реклама ресторана «Люкс», специализирующегося на организации «поминальных трапез», тоже полезного и нужного: «Мест на стоянке хватит для автомобилей всех друзей покойного, сколь бы большим ни было их число. Вежливая и участливая прислуга поможет гостям освободиться от одежды и проводит в зал ресторана. Чуткий персонал всеми силами постарается смягчить грусть в сердцах близких. Меню нашего ресторана изобилует восхитительными блюдами, которые своим вкусом смягчат боль вашей утраты. На четырех ЖК-экранах, расположенных над столами, по вашему желанию будет продемонстрирован фильм либо слайды из жизни покойного».

Мда. Взметнулась волна горя, но не пропадать же котлетам де валяй. Суперделикатное предложение, мягко дающее понять скорбящим, что жизнь продолжается.

Названия похоронных фирм неимоверно красивы. В этой красоте - почтение и деликатность. В Москве имеются лицензированные, реальные похоронные службы следующих наименований. ОАО «Анубис-сервис», ОАО «Стикс-С» и «Эдем-С». А также некоммерческая организация «Фонд Возрождения Ритуальных Традиций». А вот выдержка из рекламного проспекта одной из элегантных ритуальных фирм: «Родственникам и близким предоставят чаши с освященной землей и совочками. Услуга предоставляется в регионы».