Странности любви - Дженна Питерсен

Но ее единственным желанием было броситься снова в его объятия. Хуже того, позволить ему пойти еще дальше. Дальше поцелуев, теплых объятий, прямо в его постель. Плевать на задание и на здравый рассудок.

— Мередит, — прошептал он. Его голос сказал ей, как он ждет ответной реакции.

Она еще дрожала от его поцелуя и едва смогла заставить себя вспомнить о своей миссии, не говоря уже о необходимости выудить из него как можно больше информации в такой благоприятный момент.

— Я… я должна идти, — запинаясь, произнесла она, поворачиваясь к нему спиной и направляясь к двери. — Я что-то устала. Доброй ночи, милорд.

Не дожидаясь ответа, Мередит выскользнула из комнаты и пошла к лестнице, ведущей к комнатам для гостей. Ничего не видя и не замечая вокруг, она все же пришла куда нужно. Закрыв за собой дверь, она прислонилась к ней и, тяжело дыша, снова и снова переживала тот запретный поцелуй.

Закрыв руками лицо, Мередит прошла к камину и села у гудящего огня. Тепло от него не могло сравниться с пламенем, который Тристан разжег внизу ее живота. Это пламя не имело отношения к расследованию. Поцелуй был ее личным делом.

Вот почему нельзя допустить, чтобы это случилось снова. Как бы ни хотелось ей еще раз оказаться в его объятиях.

ГЛАВА 6

Мередит провела руками по платью и бросила последний взгляд в зеркало. Улыбнулась одевавшей ее горничной:

— Спасибо, Ребекка, все хорошо.

Горничная вышла, оставив Мередит наедине с ее мыслями. Ночи оказалось недостаточно, чтобы забыть обжигающий поцелуй, но все же к утру стало намного легче. Поцелуй не мог быть таким сказочным, каким запомнился. Ее поведение отчасти объясняется сохранившимися девчоночьими нежными чувствами, отчасти удивлением, что все зашло так далеко.

Именно об этом Мередит твердила себе всю долгую бессонную ночь.

Но вот настал новый день. С этого момента ее будет интересовать только расследование. Никаких поцелуев, никакого чувства вины. Только дело.

Она с удовлетворением вздохнула. Шифрованное письмо было уже на пути к Эмили и Ане. В нем Мередит просила узнать об обстоятельствах смерти Эдмунда Арчера и о том, есть ли у Тристана какой-нибудь общий легальный бизнес с Огастином Девлином. Ее подруги должны были также составить отчет для Чарли и леди М.

Отвернувшись от зеркала, Мередит нахмурилась и медленно пошла в сторону столовой, размышляя над реакцией Тристана на ее разговор с Девлином. Он предостерег ее от общения с человеком, замешанном в темных делах. Значит, он знал, что Девлин опасен. Тем не менее Тристан продолжал работать с ним, а может быть, на него.

Даже если это не доставляло ему удовольствия. Между ними существовала какая-то более глубокая связь, чем просто деловые отношения.

И она не могла проигнорировать кривую усмешку, с которой Девлин сказал, что они оба интересуются искусством.

— Скорее кражей произведений искусства, — пробормотала она и тут же притворно заулыбалась, входя в столовую.

— Леди Нордем, — приветственно помахала ей одна из женщин, приглашая подойти туда, где собравшиеся гости брали тарелки с дымящейся едой, обсуждая последние новости и флиртуя.

Мередит почувствовала укол в сердце… Для других женщин все так просто. Ни одной из присутствующих здесь пар ничто не мешало поступать так, как велит им сердце. В первый раз за долгое время она пожалела, что должна выполнять свой долг.

— Доброе утро, — сказала она слабым голосом.

— Вам лучше, моя дорогая? — коснувшись руки Мередит, спросила женщина, которая окликнула ее. Это была мать одной из дебютанток, добросердечная женщина, не раз жертвовавшая средства на благотворительность, одна из немногих, кто не старался привлечь внимание Тристана исключительно к своей дочери.

— Благодарю вас, леди Конвилл, — постаралась жизнерадостно улыбнуться Мередит. — У меня всего лишь немного болела голова. Я уверена, это от долгой поездки.

Женщина всмотрелась в ее лицо:

— Вы так считаете? Вы бледны, в вас нет обычной живости.

Мередит встрепенулась. Обычно ей удавалось справляться с эмоциями и излучать благополучие и приветливость, даже когда были серьезные причины для огорчений. Если леди Конвилл заметила ее состояние, оно могло вызвать подозрения и у других. Начались бы расспросы, а этого никак не следовало допускать. Ее больше устраивало, когда она сама задавала вопросы, а не отвечала на них.

Выпрямив спину, Мередит рассмеялась:

— Вы очень добры, но я прекрасно себя чувствую. — Она подошла к девушке, пьющей чай. — Ваша дочь прелестна. Сколько ей лет?

Стоило Мередит заговорить о дочери, как лицо леди Конвилл смягчилось, мысли потекли в другом направлении.

— В прошлом месяце исполнилось восемнадцать. — Она платочком промокнула уголки глаз. — Моя младшая. Выдав ее замуж, я останусь совсем одна.

Найдя неопасную тему для разговора, Мередит почувствовала облегчение. Такой обмен фразами ничем ей не грозил.

— Но тогда у вас скоро появятся внуки, и снова все будет замечательно.

Глаза ее светлости стали лучистыми, и женщины принялись за завтрак, продолжая приятный разговор.

Мередит огляделась. Отсутствовали только Тристан и его мать. Все остальные были здесь, и по мере того как пустели тарелки, голоса собравшихся становились громче. Огастин Девлин тоже был здесь. Он кивнул ей, продолжая разговаривать с человеком, который выглядел слишком неумным, чтобы его можно было заподозрить в участии в интригах.

— Интересно, что у нас будет сегодня? — спросила молоденькая особа достаточно громко, чтобы другие услышали и подхватили эту тему.

— Будет пикник, — раздался голос от двери.

Мередит застыла, обретенное ею спокойствие улетучилось. Она бы всюду узнала этот низкий, чувственный голос. Тристан. Она подняла глаза — он стоял в дверях с матерью, опирающейся на его руку. Он оглядел гостей, едва взглянув на нее.

— А затем мы будем запускать бумажных змеев, — продолжил он.

Мередит одобрительно кивнула вместе с другими гостями и пробормотала:

— Замечательно.

Действительно, это было замечательно, только вот мысли ее были заняты другим. Мередит могла лишь гадать, о чем думал Тристан, когда его взгляд упал на нее. Он едва заметил ее, и это мужчина, который каких-нибудь двенадцать часов назад целовал ее так, что она потеряла голову. Но может быть, он всегда так поступал? После той ночи в пабе, когда Тристан спас ее — как давно это было, — он отодвинулся от Мередит, стал таким далеким. Она поморщилась — воспоминание причинило ей боль. Но оно подтверждало, что по отношению к ней Тристан всегда был горячее огня и холоднее льда. И это еще более затрудняло задачу разобраться в нем.