Михаил Тухачевский - жизнь и смерть Красного маршала - Б Соколов

Вскоре после того, как Тухачевский устроился в Военный отдел ВЦИК, произошло очень важное событие в его жизни - вступление в ряды РКП(б). Здесь не обошлось без содействия Кулябко, а возможно, и Куйбышева. Правда, в день 5 апреля 1918 года, когда Тухачевского принимали в партию, Валериан Владимирович был уже в Самаре, но не исключено, что он еще раньше подобрал Тухачевскому других рекомендателен, помимо Кулябко. Николай Николаевич же так вспоминал об обстоятельствах, при которых бывший подпоручик и столбовой дворянин вступил в большевистскую партию:

"Я видел, что он уже твердо стоит на позициях большевиков, слышал его восторженные отзывы о Владимире Ильиче и потому предложил ему вступить в ряды коммунистической партии. Михаил Николаевич Тухачевский был глубоко взволнован этим предложением. Он очень серьезно обдумал его и согласился.

Вместе мы отправились в Хамовнический райком партии, который помещался тогда, кажется, на Арбате. Я дал М. Н. Тухачевскому устную рекомендацию и подтвердил ее письменно. Делал это без малейших колебаний, твердо веря, что, став коммунистом, Михаил Николаевич, принесет еще большую пользу Советской власти, которая очень нуждалась в преданных военных специалистах".

Столь раннее вступление в партию - на исходе пятого месяца Советской власти - открыло перед Тухачевским большие перспективы. Ведь кадровых офицеров в партии тогда были считанные единицы (наиболее известные примеры здесь - В. А. Антонов-Овсеенко и Н. В. Крыленко). Возобновившееся же в феврале немецкое наступление и уже начавшаяся на окраинах гражданская война требовали скорейшего возрождения регулярной армии. Тут как раз подвернулась оказия, о которой пишет Кулябко: "Во Всероссийском бюро военных комиссаров подбирались тогда кадры для так называемой Западной завесы (группировки войск, призванной защитить Центр России от возможного германского вторжения. - Б. С.). По моему предложению М. Н. Тухачевский был назначен военкомом Московского района Западной завесы. А когда на Волге вспыхнул мятеж белочехов, я имел случай доложить о Тухачевском В. И. Ленину. Владимир Ильич очень заинтересовался им и попросил привести "поручика-коммуниста"". Сам Кулябко при разговоре Тухачевского с Лениным не присутствовал, но со слов друга передал содержание состоявшейся беседы с вождем: "Владимир Ильич сразу задал ему два вопроса: при каких обстоятельствах он бежал из немецкого плена и как смотрит на строительство новой социалистической армии? Тухачевский ответил, что не мог оставаться в плену, когда в России развернулись революционные события, и затем стал подробно излагать свои мысли о том, как соединить разрозненные красногвардейские отряды в настоящую регулярную армию".

В документах Совнаркома встречи Ленина с Тухачевским в апреле или мае 1918 года не зафиксировано. На этом основании часть историков вообще сомневается, что она состоялась. Однако надо иметь в виду, что в первые месяцы канцелярия Совета Народных Комиссаров работала далеко от бюрократического идеала 30-х годов и вряд ли на практике фиксировала все контакты главы правительства. Ленин вполне мог встретиться с Тухачевским, учитывая должность последнего - военный комиссар Московского района обороны, на территории которого и находился Совнарком и от устойчивости которого напрямую зависела судьба правительства. Если встреча, о которой писал Кулябко, всё же состоялась, то благоприятное впечатление, произведенное Михаилом Николаевичем на Владимира Ильича, могло способствовать тому, что Тухачевский получил ответственный командный пост на фронте борьбы с мятежным чехословацким корпусом, чье восстание в Поволжье, на Урале и в Сибири началось 25 мая.

Возможно, ко времени службы Тухачевского в Военном отделе ВЦИК относится забавный случай, о котором рассказал Сабанеев: "Им был составлен проект уничтожения христианства и восстановления древнего язычества, как натуральной религии. Докладная записка о том, чтобы в РСФСР объявить язычество государственной религией, была подана Тухачевским в Совнарком. Он явно издевался, но в Малом Совнаркоме его проект был поставлен на повестку дня и серьезно обсуждался. Тухачевскому только это и было нужно, он был счастлив, как школьник, которому удалась шалость". Подобная шутка ярко демонстрировала атеизм Тухачевского и наверняка пришлась по душе членам Совнаркома. По свидетельству Сабанеева, в другой раз Тухачевский вместе со своим преподавателем музыки Н. С. Жиляевым "сочинил нечто вроде "большевицкой мессы", какого-то марксистского служения, названного ими "марксистская файв-о-клокия"". По всей видимости, это была какая-то шуточная молитва, столь же обязательная для правоверных большевиков к ежедневному исполнению, как для британцев традиционный чай в пять часов вечера - "файв-о-клок". И это пародирование христианской религии должно было импонировать, по крайней мере, образованным большевикам и делало комиссара-богохульника из дворян "своим".

Да, да, я не оговорился. Тухачевскому пришлось поработать и комиссаром, правда короткое время. С 27 мая он в качестве военного комиссара надзирал за деятельностью военного руководителя Московского района обороны, бывшего генерала императорской армии А. К. Байова, известного военного теоретика. За генералом действительно нужен был глаз да глаз. Позднее Байов перешел к белым и эмигрировал. Но Тухачевского рядом с ним уже не было. "Подпоручик-коммунист" очень скоро получил новое назначение. 19 июня 1918 года он был направлен на самый опасный в тот момент для Советской власти Восточный фронт со следующим мандатом:

"Предъявитель сего военный комиссар Московского района Михаил Николаевич Тухачевский командирован в распоряжение главкома Восточного фронта Муравьева для использования работ исключительной важности по организации и формированию Красной Армии в высшие войсковые соединения и командования ими".

27 июня Тухачевский прибыл из Казани, где располагался штаб фронта, на станцию Инза, чтобы вступить в должность командующего 1-й Революционной армией. Эту армию еще только предстояло сформировать из разрозненных отрядов.

Спору нет, расположение к Тухачевскому Ленина, рекомендации, данные ему старым большевиком Кулябко, а возможно, и Куйбышевым, равно как и быстрое вступление в партию, значили немало в начале его военной карьеры в Красной Армии. Но не обладай юный подпоручик в действительности организаторскими и военными способностями, его звезда тотчас бы закатилась. Время было такое, что назначение командующих по знакомству или протекции, независимо от их профессиональных качеств, не имело смысла: ведь угроза существованию Советской власти была более чем реальна. Армии у Совнаркома фактически не было, поскольку старая армия уже развалилась, а новая только-только создавалась. На западе обширные районы оказались оккупированы Германией и Австро-Венгрией. На востоке значительные территории перешли под контроль чехословацкого корпуса и поддерживаемого им Комитета Учредительного Собрания (Комуча), где преобладали правые эсеры. От большевиков требовались энергичные усилия и решительные меры, чтобы сохранить власть. По дороге на фронт Тухачевский прибыл в недавно оставленную чехословаками Пензу. Этот город давно уже стал для Тухачевского родным. Здесь прошли пять гимназических лет, которые в свете последующих событий должны были восприниматься как безмятежные. Здесь на гимназических балах Михаил встретил свою первую любовь. И вот теперь, прибыв в Пензу уже в должности командующего, он женился на своей возлюбленной. Первой женой Тухачевского стала Мария Владимировна Игнатьева, дочь машиниста пензенского депо. Михаил шел по стопам отца, связав свою судьбу с полюбившейся девушкой не из дворянского сословия. Мария сопровождала его на фронтах гражданской войны. Однако этот брак продолжался недолго. Как утверждает бывший сослуживец и друг Тухачевского генерал Н. И. Корицкий, вместе с ним учившийся в пензенской гимназии, М. В. Игнатьева "трагически погибла в Смоленске в 1920 году". Лидия Норд также передает распространявшиеся в Смоленске в конце 1920 года слухи, что первая жена Тухачевского покончила жизнь самоубийством и что муж даже не был на похоронах, поручив заняться ими своему адъютанту. Наиболее подробно об обстоятельствах самоубийства Марии Владимировны говорит Роман Гуль: