Чужой мир - Оксана Гринберга

После ужина женщина разлила молоко в глиняные кружки.

— Спасибо, — икнул Бэк. — Очень вкусно!

Я собрала грязную посуду, прополоскала в большом корыте, затем вытерла куском ткани, который больше остальных походил на полотенце. Когда я гостила у бабушки Нюры в деревне, мы тоже таскали воду, но не из реки, а из колонки. Затем грели ее в ведрах на кухонной плите, чтобы позже вымыть посуду или искупаться. В этом мире, пожалуй, ванная, полная горячей воды будет являться ко мне лишь в мечтах.

Мама Нисса наблюдала за мной с улыбкой. Наверное, я что–то не то делаю. Бэк тоже времени не терял, его взгляд шарил по моей фигуре, останавливаясь на наиболее выпуклых местах, которых, впрочем, было не так уж и много. Ну, не выросло… Но, все равно, неприятно!

— Вот что, девочки! — произнес он. — Вы пока собирайтесь, а я еще немного прогуляюсь.

Закончив хозяйственные дела, я села на лавку, чувствуя, как клонит в сон после сытного ужина. Мама Нисса расчесывала светлые с заметной сединой волосы, заплетая косы.

— А… ну как праздник Святой Бригитты прошел? — неопределенно спросила я, чтобы разогнать повисшую тишину. — Были ли люди достаточно щедры?

— Сегодня хорошо подавали, — ответила Нисса. — Пойдем, я покажу, что удалось собрать.

Она выловила со дна корзины полотняный мешочек, обвязанный кожаным ремешком. Развязав, высыпала на монеты на стол. Я, под ее одобрительным взглядом, стала разбирать деньги этого мира. В основном, монеты были круглые, темно–коричневого цвета. Бронза? Медь? Но попадались разрезанные, а, может, разрубленные острым мечом половины и четвертинки.

На каждой из монет был оттеснен профиль худого сердитого мужчины в высоком остроконечном шлеме.

— Вот это — фартинги, — мама Нисса села рядом, взяла в руки четвертинку монеты. — Меньше уже не бывает… В последнее время их часто подают. Война пришла в Мунстер, у людей мало денег. Вот это — халфинги, — она показала на половинку монеты. — Целая монета называется пенни.

— А это — Гургаст Худой? — спросила я, рассматривая голову мужчины на монетах.

— Правильно, — похвалила Нисса. — Наш король, да продлят Боги его дни!

Затем она подошла к сундуку, и решительно отодвинула его в сторону.

— Подойди сюда, деточка. Посмотри, здесь у меня тайник, — женщина нагнулась и вынула нижний камень из кладки стены. Засунула руку и вытащила… знакомый мешочек. Тот самый, подаренный темноволосым воином в крепости. Заботливо хранимый мною в чашечке бюстгальтера.

— Здесь все, что осталось от твоих денег, — мама Нисса высыпала содержимое на стол. Круглые темно–серые монеты были меньше размером, чем их собратья, но, при этом, выглядели солиднее.

— Это серебряные пенни. Их осталось девять штук, хотя было двадцать. Одиннадцать забрал друид, что лечил тебя.

— А двадцать — это много? — люблю задавать глупые вопросы.

— Много, — кивнула мама Нисса. — Месячный заработок воина в гарнизоне. Мне Бэк рассказывал, у него там брат служит.

Она внимательно смотрела на меня.

— Я не воровала, он сам подарил!

В голове заметались мысли, ища выход наружу. Неужели черноволосый отдал мне месячное жалование? Просто так, пожалев неизвестную девушку с улицы, вернее из пустыни? Спросив лишь имя и посоветовав найти караванщиков? Стало не по себе. Слезы, верные подруги, карабкались по горлу наверх, к глазам, готовые угодливо пролиться наружу…

— Давай обратно положим, — произнесла мама Нисса, сгребая монеты со стола. — У меня еще есть, завтра они нам понадобятся…

Я кивала, не слушая, что она говорит, стараясь не расплакаться. Мама Нисса хлопотала по дому, двигала сундук, затем достала для себя темно–коричневое платье. Я сидела и качала головой, словно китайский болванчик, думая о темноволосом воине. Мысли метались, переплетаясь в косы, похожие на вышитые серебряными нитями узоры на вороте моего платья. Воин, деньги, дракон, пустыня… Он отдал свое жалование мне! Деньги, пустыня… Меня спас дракон?.. Почему ты пожалел меня, воин?

— Его звали Райвен Маккалахер, — прошептала я тихо, чтобы Нисса не услышала.

Вскоре вернулся Бэк. Мама Нисса хлопотала около стола, складывая в ту же самую корзину продукты: половину оставшейся курицы, сыр, горшок с молоком, хлеб. Туда же пристроила большой нож. Я хотела спросить, зачем нужна сырая курица, но силы меня покинули. Похоже, волнения полностью исчерпали запас бодрости, который появился после дневного сна с Мерой. Дико захотелось спать.

— Посмотри на девочку, — произнес Бэк. — Она же еле сидит! Сейчас с лавки свалится.

— Нет, со мной все в порядке, — пролепетала я. — Хочу посмотреть на праздник Имболк!

— Могу тебя отнести, — весело произнес Бэк.

— Сама пойду! — хотя, насчет этого были определенные сомнения.

Мама Нисса накинула мне на плечи шерстяной плащ прямоугольной формы, застегнув его круглой железной пряжкой. Поставила две зажженные свечи в высокие горшки, объяснив, что на улице ветрено, а глиняные стенки не дадут пламени погаснуть. Бэк подхватил корзину, и мы вышли из дома.

На улице давно стемнело. Впереди, в просветах между темнеющими стенами домов, мелькали огни — от факелов, а, может, свечей. Я слышала голоса, кто–то напевал, люди громко переговаривались, смеялись. Кажется, все шли по направлению к реке. Нас обогнали двое мужчин с факелами, обдав запахом немытых тел. Раздались приветствия. Я тоже пробормотала что–то вроде: "Доброго вам праздника!". Затем прислонилась к каменной изгороди, поняв, что дальше идти не cмогу.

— Вы дальше без меня, — выдохнула я, заметив озабоченные лица мамы Ниссы и Бэка. — Сейчас немного постою, и догоню вас!

— Все, домой пора, — сказал мужчина. — Успеешь еще попраздновать! Я тебя отведу.

Он поставил корзину, которую держал в руках, на изгородь и взял горшок со свечей из рук мамы Ниссы.

— Подожди меня, скоро вернусь.

Я оторвалась от каменной кладки. Бэк решительно обнял меня за талию, но ему явно не хватало роста, поэтому рука скользнула на мое бедро.

— Эй, не надо меня держать, сама дойду!

Отстранившись от него, я потащилась по направлению к дому. Бэк освещал дорогу. Наконец мы дошли. Он поставил свечу на стол, молча смотрел, как я села на пол около тлеющего очага на место, которое вот уже несколько ночей служило мне постелью.

— Помочь раздеться? — спросил он, присев рядом на корточки рядом. Совсем близко, на расстоянии вытянутой руки. Как бы он не стал распускать свои руки…

— Послушай, нам надо поговорить, — решилась я. — Если бы не мама Нисса, меня не было бы в живых. Я ей очень благодарна. Ты — ее хороший друг, и мне хотелось бы, чтобы у нас с тобой было полное взаимопонимание…