Сильнее магии - Аманда Квик

Эта таинственная Леона использовала кристалл для того, чтобы спасти его от падения в ад, из которого он мог и не вернуться.

Чародейка, подумал Таддеус, слегка улыбнувшись.

А он отплатил ей тем, что пытался взять ее силой.

Улыбка на лице Уэра погасла. Страшные воспоминания подняли его на ноги. Он никогда в жизни не терял над собой контроль так, как это произошло прошлой ночью. Никогда! Силы самоконтроля, которые он развивал в себе с тех пор, как начал заниматься гипнозом, верно служили ему во всех жизненных аспектах, включая и сексуальное желание. Но прошлой ночью яд разбудил в нем болезненную страсть, которую он не смог укротить.

Таддеуса охватило отвращение к себе. Он ведь даже не пытался справиться с жаждой обладания ею. Захваченный галлюцинациями, он сказал себе, что у него есть полное право взять ее. Он убедил себя, что Леона – чуть ли не его половинка, ведь она была единственной из виденных им женщин, власть которой можно было сравнить с его властью. Единственная женщина, которая распознала тайну его таланта и не испугалась его.

К счастью, ее собственный талант спас ее от его первобытного желания. Она смогла остановить его. Тем не менее, от осознания того, как близок он был к тому, чтобы причинить ей вред, его стало подташнивать. Ему придется жить с этим осознанием до конца жизни.

Опустив глаза, Таддеус увидел, что он полностью одет – на нем не было лишь ботинок. Они оказались под кроватью рядом со щербатым ночным горшком.

Сев на край кровати, Таддеус обулся. Где же он, черт возьми? Он заставил себя задуматься.

После сеанса с кристаллом он почувствовал себя измотанным до предела. Когда экипаж остановился, он был словно в полусне, но до конца так и не проснулся и не обратил внимания на то, что его окружает. Леона со своим компаньоном вытащили его из кареты и чуть ли не волоком притащили в комнату. Огонь в камине не горел – это он запомнил. Были там еще какие-то мужчина и женщина, которых, судя по их виду, только что разбудили. И еще он помнил узкую деревянную лестницу.

Кстати, когда поднимались по ступеням, его руки обхватили не одну, а две пары узких плеч, и Таддеус понял, что Леона была не единственной женщиной, облачившейся в мужскую одежду. Ее приятель, кучер, тоже был женщиной. Как она его называла? Ах да! Адам!

Таддеус вспомнил, что сказал Адам, когда они с Леоной протаскивали его сквозь дверной проем: «Запомни мои слова, ты об этом еще пожалеешь. Надо было оставить его на дороге».

«Ты был прав, Адам, – подумал Таддеус. – Вы оба видели меня не в последний раз».

Еле слышный, робкий стук в дверь оторвал его от этих печальных воспоминаний. Только сейчас Таддеусу пришло в голову, что он понятия не имеет о том, кто может в эту минуту стоять за дверью.

Он пересек комнату, чтобы снять с крючка свое пальто. Без малейшей надежды Таддеус пошарил в кармане. Что-то там лежало, но это был не пистолет. Вынув этот предмет, Таддеус обнаружил, что это была коробочка с женскими румянами. Он вспомнил, что подобрал ее с пола – она лежала рядом с трупом.

В дверь постучали еще раз.

Таддеус сунул руку во второй карман. На этот раз его рука нащупала пистолет. Вынув его, он с радостью обнаружил, что пистолет по-прежнему был заряжен.

Пистолет не был единственным предметом в кармане. Вокруг дула намотались волосы каштанового мужского парика.

– Да! – крикнул он.

– Кухарка подумала, что вы, должно быть, проснулись и захотите выпить кофе и позавтракать, сэр, – послышался чей-то юный голос.

Таддеус засунул парик назад в карман и, прижав пистолет к бедру, приоткрыл дверь на пару дюймов. В холле стояла девчушка лет двенадцати. Она была в аккуратном белом чепце, а поверх ее простого серого платья был повязан фартук. В руках она держала тяжелый поднос, доверху нагруженный едой. Лишь вдохнув аромат свежезаваренного кофе и увидев тарелку с яйцами, тостами и копченым лососем, Таддеус понял, как сильно он проголодался.

– Спасибо тебе, – сказал Уэр, шире распахивая дверь. – Пожалуйста, поставь поднос на стол.

– Слушаюсь, сэр.

Горничная внесла поднос в комнату. Когда она оказалась к нему спиной, Таддеус выглянул в холл, чтобы убедиться, что там никого нет. Никто не прятался в засаде, и удовлетворенный Таддеус засунул пистолет в карман.

Горничная повернулась и сделала книксен.

– Может, вы хотите еще чего-нибудь, сэр? – спросила она.

Таддеус улыбнулся.

– Ты можешь ответить мне на несколько вопросов? – спросил он. – Признаюсь, что я плохо помню, как приехал сюда.

– Да, сэр, – кивнула девочка. – Папа сказал, что вы были пьяны как сапожник. Ему пришлось помочь вашим друзьям затащить вас наверх. Ваш друг сказал ему, что, проснувшись утром, вы, вероятно, будете… – Девочка замолчала на мгновение, вид у нее при этом был весьма сосредоточенный. – …довольно сконфуженным, – подобрала она нужные слова. – Но он сказал папе, чтобы папа не подумал, будто вы сумасшедший. Он сказал, что вы очень важная персона, имеющая высокопоставленных друзей.

Иными словами, владелица кристалла сделала все для того, чтобы хозяин гостиницы не вздумал ограбить его.

– Она была права, сказав, что я буду сконфужен, – тихо промолвил он. – А какой тут адрес?

– Килби-стрит, сэр, – сказала девочка. – Вы в «Синем селезне».

Итак, он получил ответ на наиболее важный вопрос. Две женщины оставили его в гостинице, расположенной в приличном, но не слишком процветающем пригороде Лондона.

– Еще кое-что, – снова обратился к девочке Таддеус. – А моя приятельница сказала твоему папе, куда они с кучером отправятся, оставив меня здесь?

Девочка отрицательно помотала головой.

– Нет, не думаю, сэр, – ответила она.

Разумеется, нет, подумал он. Парочка не хотела оставлять следов. Они решили просто исчезнуть.

– Спасибо большое за поднос с завтраком, – поблагодарил Таддеус. – Он выглядит очень аппетитно.

Лицо девочки засияло.

– Приятного аппетита, сэр. Ваши друзья просили хорошо накормить вас с утра, потому что у вас была трудная ночь. Они щедро заплатили папе и за еду, и за комнату.

Этим объяснялось изобилие еды на подносе.

– Полагаю, мои добрые друзья не оставили мне записки? – на всякий случай спросил он.

– Нет, сэр. Но они попросили попрощаться с вами за них и пожелать вам удачи. А потом они уехали в карете. – Девочка задумалась.

– И… Что-то еще? – заинтересовался Таддеус.

– Ничего важного, сэр. Просто…

– Что? Говори же! – нетерпеливо воскликнул Таддеус.

Девочка откашлялась.

– Я слышала утром, как разговаривали папа с мамой. Папа сказал, что у вашего друга был расстроенный вид, когда он уезжал отсюда прошлой ночью, – произнесла горничная. – Папа подумал, что ваш друг прощается с вами с таким видом, как будто он больше никогда вас не увидит.