Королевства, проигранные в карты - Владимир Брайт

Вот и я после непродолжительных раздумий решил присоединиться к компании этих идиотов, пополнив их бесчисленные глупости своей бесславной, преждевременной и наиглупейшей кончиной.

«Молодо-зелено», — скажут умудренные опытом умные люди, попав в яблочко и насчет «молода», и насчет предстоящего «зелена».

— О-оооооооох...

Наверное, это ужасно — коротать свой век на грядке, в постоянном ожидании заморозков или очередного нашествия вредителей. Нет уж, увольте, в таком случае лучше быть жабой.

Хотя... Если честно, это тоже не особо перспективный вариант.

В общем, до переселения моей души оставалось примерно 10—12 ярдов, которые я, так не вовремя ослепленный любовным экстазом, собирался преодолеть в два-три прыжка.

Но...

Сегодня в некотором смысле был удачный день, потому что именно в этот напряженный момент опять вовремя вмешался его величество Случай, видимо имевший на меня какие-то одному ему известные виды в дальнейшем. Вмешался, послав на помощь ангела-спасителя в облике если не совсем ангельском, то по крайней мере хотя бы спасительном.

Большая, злобная, залитая кровью от ушей до хвоста и, возможно, именно поэтому так отвратительно воняющая собака — одна из тех немногих счастливиц, которым каким-то чудом удалось выжить после не имеющей аналогов по своей жестокости бомбардировки, появилась на моем небосклоне, когда я был уже в полрывке от предмета своего вожделения. Она прыгнула сзади, вцепившись мертвой хваткой в мою несчастную, ничего не подозревающую ногу. И если вы подумали, что она просто кусала, как это делают обычные взбесившиеся собаки, то, смею вас заверить, вы глубоко заблуждаетесь. Это чудовище не кусало меня за ногу, нет, оно просто пыталось вырвать ее с корнем из тазобедренного сустава, в перспективе надеясь утащить ее в какой-нибудь тихий уголок и не спеша вкусно погрызть. Чтобы никто, включая и законного владельца этой самой ноги, не отвлекал ее от этого мирного занятия, оспаривая права и мешая наслаждаться законно приобретенной добычей. При таких челюстях и такой хватке, как у этого монстра, данное желание не казалось чем-то из ряда вон выходящим, вполне вписываясь в узкие рамки мировоззрения кошмарного людоеда. Нужно отдать собачке должное — это животное смотрело на жизнь вполне здраво.

Упав уже в который раз за сегодняшний день и моментально забыв о своей «большой любви»[48], я сосредоточил все внимание на попытке освободить ногу из пасти этого чудовища, проведя свободной ногой мощную[49] серию ударов в корпус пса. Он отреагировал на это как слон на дробину, то есть никак. Ожидаемого эффекта в виде отбитых почек, судорог и немедленной смерти в страшных мучениях с его стороны не последовало. Собака явно решила добиться победы в матче, призовой фонд которого составляла моя нога. Причем на ее стороне были поддержка домашних стен и необъективное судейство. Плюс ко всему этому силы противоборствующих сторон даже с большой натяжкой нельзя было назвать равными. С одной стороны был я — наполовину сошедший с ума, порядком ослабевший от ран и от сопутствующей им потери крови и немыслимых потрясений этого дня. А с другой — большой, злобный, состоящий из мышц и желудка пожиратель всего, что дышит и двигается, одним словом — прирожденный хищник. Хорошо еще, что его соплеменники не поддержали нападающего ввиду того, что по большей части все они были мертвы, — а не то у меня просто не было бы ни единого шанса.

Я где-то читал, что у собак самое уязвимое место — нос[50]. Собрав остаток сил и ненависти, уже не крича, а скорее хрипя и захлебываясь болью, я изо всех сил ударил пса в болевую точку. Впечатление было такое, будто кулак мой со всего размаха врезался в бетонную стену. Рука мгновенно онемела. Однако, судя по всему, эта спонтанная акция негативно отразилась только на атакующем. То ли мой оппонент не читал книгу «Дрессировка и воспитание домашних любимцев», то ли болевые точки находились у него в области гланд, одним словом, ожидаемого эффекта опять не последовало.

Челюсти хищной твари сжимались все сильней, и я почувствовал, что еще немного — и от ноги ничего не останется.

— .............. .................. ................ .................. ............... !!!!!!!!!!!! — закричал я, уже ничего не соображая, хаотично нанося удары куда попало, теряя при этом последние силы.

Но все было тщетно. Эта вспышка активности была последней попыткой моего организма пережить сегодняшний день. Кровавый туман захлестнул ускользающее сознание, я попытался еще раз попасть ненавистной твари в нос, ударил, но промахнулся, одновременно дикая боль пронзила каждую клетку тела...

Мгновение спустя все кончилось.

Но оказалось, что это был всего лишь пролог. Самое интересное, как обычно и бывает, ожидало меня впереди.

Глава 5

Уже во второй раз за этот бесконечно длинный и набитый под самую завязку непрекращающимися кошмарами день я приходил в себя после того, как терял сознание. До злополучного понедельника за всю свою сознательную жизнь я падал в обморок только один раз. Да и то этот неприятный инцидент произошел в далеком детстве, когда, заигравшись с друзьями на улице, ваш покорный слуга незаметно для себя перегрелся на солнце и очнулся уже в кровати, со всех сторон окруженный встревоженными домочадцами.

А сегодня с самого утра полуобморочное состояние начинало входить для меня в привычку и становиться чуть ли не доброй традицией. Огорчало еще и вот что: если в первый раз возвращение к реальности прошло практически безболезненно, то сейчас на моем несчастном теле не осталось ни одного живого места. Правда, ко мне почему-то вернулся слух, но трудно было сказать, плюс это был или минус. Голова раскалывалась, нога вообще ощущалась как один сплошной сгусток боли. Вдобавок ко всем этим неприятностям, открыв глаза, я обнаружил, что какой-то большой, толстый и ужасный, как сама смерть, человек[51] бежит, перекинув меня через плечо, словно мешок с удобрениями. Этот тип делал не меньше двадцати миль в час и на бегу еще успевал размахивать здоровенной кривой саблей и кричать таким страшным голосом, что кровь стыла в жилах.

— Надеюсь, меня выносят из этой бойни не для того, чтобы в домашней обстановке зарезать, освежевать и, в меру прокоптив, съесть на завтрак, — подумал я, безуспешно пытаясь справиться с горячими волнами дикой боли, накатывающимися все с новой и новой силой. — Это противоречило бы всем нормам поведения а моральным принципам, принятым в цивилизованном обществе.

— Особенно в таком, где мясники, палачи и людоеды входят в десятку самых уважаемых граждан, — ожил внутренний голос.