Семирамида - Михаил Ишков

– Уймись, Буря. Ну?..

Молодой скиф выругался и с намеком, не спеша, вложил меч в ножны. Сарсехим, словно завороженный, наблюдал, как узкое, чуть загнутое к острию лезвие погружается в тесные кожаные ножны, при этом Буря, заметив взгляд Сарсехима, нарочно, с намеком, несколько раз поводил клинком вперед-назад. Как только перекрестье звякнуло о бронзовое кольцо, скреплявшее ножны у влагалища, Сарсехим откашлялся.

– Не в силах поверить, чтобы сестра посмела так поступить с сестрой? Но если кто-то напустил на Шаммурамат эту свору, это может быть только она.

– Кто она? – спросил Ардис.

– Гула. Еще в Вавилоне она предсказывала ей такую участь… когда та отрезала ей косу.

Он ткнул пальцем в Бурю и заговорил страстно, взахлеб:

– Вы – варвары. Вы слыхали об Уруке, но вам наплевать, что Урук – это священный город Иштар. В ее власти любовь и вой на. Богиня шествует на двух львицах, у нее в руках лук и стрелы. Ради спасения своего мужа Таммузи она не побоялась спуститься в подземный мир – царство Эрешкигаль, – где мертвые, присев на корточках, страдают, вспоминая о мире живых[18]. Она одолела чудовище величиной с гору. Иштар добыла для Урука первосвященство, она привезла в город таблички судьбы. Там есть запись о каждом из нас. Твоя судьба, Буря, тоже запечатлена на этих таблицах. Будь уверен, ты плохо кончишь. Урук – город Иштар, там она утешила местных молодцов. Там сочинили «Похвалу Иштар».

Он сделал паузу и принялся напевно, на манер жрецов, декламировать:

Дева Иштар молодцам явилась.Утехою держится город!Один молодец к ней подходит, молвит:«Приди ко мне, уважь мою просьбу».Утехою держится город!Другой к ней подходит, молвит:«Приди, чтоб за лоно твое я взялся!»Утехою держится город!

«Что ж, я вас уважить готова —Утехою держится город!В вашем городе молодцов соберите,В тень стены отойдем мы все вместе.Утехою держится город!»

Семеро – у ее грудей, семеро – у ее бедер.Шестьдесят и еще шестьдесят наготой ее себя тешат.Молодцы приустали, ну а Иштар вовек не устанет!«Восходи, молодцы, на прекрасное лоно!»И что этими словами дева велела —Молодцы услыхали – и уважили просьбу!Утехою держится город!

Наступила тишина. Первым ее нарушил Сарсехим.

– Гула упоминала о подарке. Она так выразилась: «Они проверят, правда ли Шаммурамат питалась молоком богини?» Она утверждала, что ее подарок нельзя пощупать, нельзя отвергнуть.

Ардис насупился.

– Ты полагаешь?..

– Да. Чем еще она может отомстить скифянке… Я хотел сказать, Шаммурамат.

В этот момент Буря взорвался.

– Их всего пятеро. Как они доберутся до Шами?

Сарсехим усмехнулся.

– Эх, приятель, если негодяям щедро заплатить, они найдут способ. А для молодой женщины хватит и пяти негодяев, чтобы замучить ее до смерти, особенно если среди них есть «осел». По верь, я знаю, что говорю. Это священный обряд. Им пользуются, когда Баал гневается или скучает.

Ардис трезво рассудил:

– Они опередили нас на полдня. Много, если считать, что у них прекрасные скакуны.

– У меня не хуже, – буркнул Буря. – Я догоню их.

– Не сметь! – завопил евнух и потряс кулаками над головой. – Стоит тебе попасться в руки ассирийцам, и уже ничего нельзя будет исправить.

– А сейчас можно? – усмехнулся Ардис.

– Сейчас можно промолчать. Если что-то и случится, мы здесь ни при чем.

– А если в Ашшуре докопаются?..

– Мы уже будем в Вавилоне.

– А если они потребуют у Закира выдать нас?

– Закир откажется.

– Ты хитер, Сарсехим, но и я не дурак. Ты рассчитываешь – тебя, мол, царь не выдаст, ты успеешь подлизаться, все свалишь на меня. Только учти, никто из нас, угодив в лапы ассирийцев, молчать не будет.

– Что ж теперь делать? – воскликнул Сарсехим.

– Я помчусь в Ашшур! – заявил Буря. – Помчусь как ветер, помчусь быстрее птицы. Я успею. Я должен успеть.

– Глупости! – оборвал его Ардис. – Кто в стране разбойников прислушается к скифу?

– Я отыщу Нинурту.

– Кто допустит тебя до начальника ассирийской конницы.

– Я все равно помчусь!..

С этими словами Партатуи-Буря бросился к своему скакуну, вскочил на него и поскакал на юг.

Ардис и Сарсехим бросились за ним.

– Стой! Стой!

Евнух упал на колени, принялся с ожесточением бить себя по лбу.

– Он погубит нас всех! Он выдаст нас всех! Его затопчут конями. Ему рот не позволят открыть.

– А если он спасет всех нас? – спросил Ардис.

Евнух тут же поднялся, принялся отряхивать колени.

– Если спасет, – деловито отозвался он, – получит награду.

Глава 5

Бурю схватили в воротах Ашшура. Здесь его догнали конные ассирийцы с выставленной в степи заставы, они гнались за ним еще с полудня. Стражи на воротах, заметив усталого донельзя, страшно возбужденного скифа, едва не подняли его на копья, заставили спешиться. Тут и подоспела погоня.

Пленника поволокли во дворец, бросили к ногам Иблу. Наместник, сидя на возвышении, к которому вели широкие ступени, некоторое время разглядывал варвара. Приметил, что тот хотя и скиф, но эмблему на высоком колпаке имеет вавилонскую[19].

– Язык знаешь? – обратился он к Буре.

Тот что-то буркнул в ответ.

– Поставьте его на ноги, – приказал наместник.

Стражники исполнили приказание. Буря попытался освободиться, однако воины еще крепче сжали его.

– Господин, я – посланец от Ардиса, начальника конной стражи каравана, который отправился в Дамаск.

– Да ну! – восхитился Иблу. – А кто такой Ардис?

– Господин! – с отчаянием воскликнул Буря. – Позволь мне поговорить с твоим племянником?

– Почему не со мной? – удивился Иблу.

– Потому что ты не знаешь Ардиса.

– Это что-нибудь меняет?

– Меняет, господин. Где твой племянник, господин?

– На охоте.

– Где его супруга Шаммурамат?

– Тоже на охоте.

Буря внезапно и звучно зарыдал, вновь попытался вырваться.

Стражи еще сильнее сжали пленника. Тот ослаб, обвис на руках. Воины перевели дух, и в следующий момент Буря изловчился и ударил одного из стражей ногой в пах. Тот вскрикнул, выпустил руку. Буря тут же освободившейся рукой ударил кулаком другого. Ему удалось вырваться. Он бросился к Иблу. Наместник побледнел, вскочил, взялся за рукоятку ножа, однако скиф упал ему в ноги, взмолился:

– Господин, если тебе дорога честь семьи… Если тебе дорого счастье Нинурты… Если тебе пришлась по сердцу Шаммурамат, срочно направь воинов, чтобы те окружили ее и никого не под пускали…

В этот момент его ударили рукояткой меча по голове, и Буря потерял сознание.

Иблу презрительно глянул на стражей.

– Плохо держите. Скажете Ушезубу, что я недоволен. Этого привести в чувство. И побыстрей!

Бурю окатили водой из кожаного бурдюка. Тот встрепенулся, встряхнул головой. Иблу подсел к нему поближе, приказал:

– Говори.

– Нельзя, господин. Чужие уши.

– Ты больше не будешь бросаться на меня?

– Нет, наместник. Ты – моя единственная надежда.

– Хитро и непонятно. Все прочь.

– Господин, – бросился к нему появившийся Ушезуб. – Я знаю этого человека. Он буен и своенравен.

– Он точно из вавилонского каравана?

– Да, но…

– Все прочь! – повысил голос старик.

Воинов, сбежавшихся защищать господина, как ветром сдуло.

– Говори! – приказал он Буре.

Нет более захватывающего развлечения, чем облава на диких ослов. В иных местах их называют онаграми, кое-где куланами, но, как ни назови своевольное животное, взять его, особенно в степи, – трудное дело.

Здесь нужна сметка.

Следопыты, с утра следившие за стадом, обнаружили себя, когда онагры двинулись к реке на водопой. Многочисленно-плотной, изогнутой цепью всадники отсекли животных от реки и постарались поворотить их в сторону обрывистых террасных откосов, где прятались засады.

В неприступных обрывах кое-где были заметны ложбины, проточенные водами, стекавшими с раскинувшегося повыше террас просторного, обильного разнотравьем плато. В одной из таких промоин притаились Нинурта, Шами и Набу-Эпир, выразивший желание поучаствовать в таком захватывающем мероприятии, как гон диких ослов.

Охотники притаились в зарослях колючника, откуда, повыше переплетения ветвей, им открывался вид на широкую пойму, усеянную косяками диких ослов.

Сердце молодой женщины, наблюдавшей за маневрами конных загонщиков, колотилось с такой силой, что заглушало тысяченогий топот копыт. Справятся ли загонщики? Куда свернут онагры? Где будут искать спасения? Помчатся ли в их сторону или попытаются прорваться на равнину по другой лощине? Если животные прорвут оцепление и вырвутся на свободу, добыть их будет трудно, считай, невозможно, ведь всем известно, что по резвости онагр значительно превосходит объезженную лошадь. Брать животных можно, только когда они начнут тесниться в узости, – тогда их можно легко бить стрелами.