Невеста рока. Книга вторая - Деннис Робинс

И тогда он забыл о совершенной им жестокости. Его душа и тело трепетали от близкого присутствия Флер. Всю дорогу он сжимал ее пальцы в ладонях, и она не пыталась высвободить их.

Глава 22

К четырем часам утра над Чилтернскими холмами разыгралась буря. Всю ночь ревел ветер, дождь заливал дорогу. Но беглецы все-таки добрались до ветхого домика тетушки Раббины.

И вот Флер сидит в кресле-качалке Табиты Гомм; ее изящные ножки покоятся на табуреточке. Флер с наслаждением пьет из голубой фарфоровой чашки чай, настоянный на травах. Для молодого джентльмена миссис Гомм отыскала более мужской напиток, и Певерил пьет крепкий эль. Попивая тягучую бодрящую жидкость и поедая хлеб с сыром, юноша зачарованно смотрит на Флер.

Сразу после их прибытия миссис Гомм с племянницей отвели Флер наверх, сняли с нее мятый пеньюар и переодели в серое домотканое платье, принадлежащее славной старушке. И снова ее волосы рассыпались по плечам и груди. «Трудно поверить, что когда-то она была женою Сен-Шевиота или родила ребенка… такой юной она выглядит!» — подумалось Певерилу.

Он сел у ее ног и заговорил.

— Миледи… — начал он, но она тут же прервала его речь, ласково сжав его пальцы.

— Я больше никогда не хочу слышать этот отвратительный титул. От одного его звука кровь стынет в моих жилах. И впредь для вас я просто Флер. А вы для меня мой единственный друг — Певерил.

— Флер, — повторил он это имя, как нечто священное. И до чего велика была его радость, когда он заметил, что уголки ее рта приподнялись, не опущены более от печали и страданий.

Он заговорил о будущем.

Им надо в самом скором времени отправиться в Лондон. Так будет благоразумнее из-за проклятого браконьера и того, что может произойти, когда его обнаружат. Как только Флер отдохнет и выспится, они позавтракают и сядут в первую же почтовую карету, отправляющуюся в Лондон из Грэт-Миссендена. И только там, в столице, среди миллионов людей они смогут затеряться и скрыться от своих преследователей.

Сейчас Певерил рассказывал о своем близком приятеле, тоже художнике, жившем с ним по соседству, возле реки близ Воксхолл-Гарденз[5]. Звали его Лук Тейлор. Он был примерно на два года старше Певерила, и познакомились они в классической школе. Но сейчас Лук мало времени уделял живописи, работая на одну банкирскую контору в Сити[6]. Когда Певерил виделся с ним в последний раз, то узнал, что дела его друга идут довольно успешно.

— Мы с Луком всегда были очень привязаны друг к другу. У нас одинаковый образ мыслей, а его жена Алиса — человек, на которого можно полностью положиться. Вообще-то она на десять лет старше моего друга. У нее очень приветливый и спокойный характер. Имея всего одну служанку, ровесницу Раббины, она управляется в доме как нельзя лучше. Думаю отвезти вас туда. И если вы позволите, расскажу им все, ибо знаю, что они предоставят нам убежище. Лук поможет мне найти работу. Ну, как вам нравится эта идея?

— Уверена, что я полюблю ваших друзей, — ответила Флер, — но не знаю, удобно ли их беспокоить из-за меня.

— Да стоит им только увидеть, они сразу вас полюбят! — нежно глядя на Флер, с чувством проговорил Марш. Щеки Флер зарумянились от его взгляда.

— Увы, — сказала она, — но мне нельзя… я не рискну… приехать к моей дорогой подруге Кэтрин Куинли или к кому-нибудь, кого я знала в прошлом.

— Совершенно верно, — согласился Певерил, — и, хотя нам лучше быть во всем искренними с Луком и Алисой, надо по крайней мере немедленно изменить ваше имя, ибо, вне всякого сомнения, барон сделает все возможное, чтобы разыскать вас и отомстить.

Флер содрогнулась.

— Да, я могу представить себе его ярость, — кивнула она.

— Тогда давайте найдем убежище у Тейлоров. Когда гнев барона постепенно утихнет и вся эта суматоха кончится, его светлость, безусловно, постарается объявить ваш брак недействительным.

Флер невидящим взглядом смотрела на Марша.

— Когда-то, — проговорила она задумчиво, — я верила в священность брачного обета. Но сейчас я больше не чувствую себя связанной этой клятвой. И пусть наш брак будет расторгнут! Я всем сердцем желаю окончательно разорвать отношения с таким чудовищем, как Сен-Шевиот.

— Да будет так, — произнес Певерил.

Затем он встал и помог ей подняться.

— Вам надо немного отдохнуть, — сказал он с улыбкой.

Ее сердце было переполнено благодарностью к нему.

— О, что бы я делала без вас! — воскликнула она.

Он помолчал, затем тихо сказал:

— Конечно, еще не время говорить о таких вещах, к тому же я чувствую, что вам придется выслушивать от мужчин множество восторженных любовных признаний. Но я, не стыдясь, хочу заявить о моей беспредельной любви к вам, милая Флер. Если бы вы захотели сказать что-нибудь в ответ, прошу лишь об одном — разрешите мне навсегда остаться рядом с вами.

Слезы полились из ее глаз, она трогательным, доверчивым жестом коснулась его щеки.

— Я не хочу, чтобы вы покидали меня, — прошептала она. — Всегда, думая о вас, я забывала обо всех своих страданиях. Когда я впервые приехала в Кадлингтон как жена барона, единственным моим счастьем было ощущать где-то рядом ваше присутствие, слышать ваш голос…

Он покрыл ее руки поцелуями. Миг — и они оказались совсем близко друг к другу. И тогда он отпрянул, подвел ее к створчатому окну и раздвинул занавески. Небольшая кухонька сразу наполнилась жемчужным светом раннего утра. Певерил задул свечу. Они вместе встречали рассвет. Долина и дорога казались белыми от тумана. Где-то вдалеке прокричал петух, затем раздался лай собак.

Молодой художник повернулся к Флер. В простом сером платье она выглядела бледной и бесконечно хрупкой. Он с восхищением разглядывал пушистое покрывало ее волос. Она улыбнулась, и он всем сердцем понял, что эта улыбка предназначалась ему и только ему. Тогда он опустился перед ней на колени и прижался головою к ее скрещенным рукам.

— Вы моя святыня, и я боготворю вас, — прошептал он.

Флер не отвечала. Ее душа была переполнена волнением и счастьем, и она прочитала в его взгляде, что наступил конец ее мучениям. В его глазах читалось только одно — обещание принести ей счастье, какого она еще не знала.

Надежда на это вселила в нее силы и бодрость, которые оставались с ней, когда спустя несколько часов она сидела между Певерилом и Раббиной в почтовой карете, увозившей их в Лондон на быстрых лошадях.

Тетушка Табита дала Флер накидку, шляпку и плотную вуаль, в которых вряд ли кто смог бы узнать ее. И с каждой оставшейся позади милей она все больше успокаивалась. Ей казалось совершенно невероятным то, что им пришлось перенести.

Певерил тоже был в приподнятом настроении, но Флер беспокоил денежный вопрос.

— Я ведь полностью завишу от вас. Так нельзя, — сказала она художнику, на что он рассмеялся, а затем заверил Флер, что ему удалось скопить вполне достаточные средства. Потом он начал весело рассказывать о том, как писал Викторию Растинторп, и про кокетливые ужимки старой маркизы.

— Боюсь, ее светлость будет крайне разочарована и опечалена, поняв, что я не вернусь, — заметил он, заканчивая свой рассказ. — Однако я хорошо поработал за те деньги, что она заплатила мне, так что не чувствую за собой никакой вины.

Флер посмотрела на Певерила с уважением.

— Вы великий художник, и вам будет легко заработать себе в Лондоне и имя, и состояние, — тихо проговорила она.

— Я не рискну подписывать свои картины именем Певерила Марша, — напомнил он, — ибо моя живопись сугубо индивидуальна и может попасть в руки какого-нибудь дельца, который не преминет сообщить об этом барону. А, таким образом, он сможет выследить меня… и вас. Нет, мне надо начинать новую жизнь. И я найду иные способы заработать деньги… для нас.

Флер задумалась над его словами и вздохнула.

— Я испортила вам карьеру… — начала она.

— Вздор, — нежным голосом перебил он. — Ничего вы не испортили. Отдав себя под мою защиту, вы подарили мне солнце, луну и звезды!

Она была слишком тронута этими словами, чтобы ответить ему.

Карета резко свернула на широкую дорогу. День стоял солнечный, и пассажиров было много. Сквозь полудрему Флер слушала, как хорошо одетые джентльмены и их жены оживленно обсуждают нынешнее состояние страны, при правлении новой королевы и недавно собравшегося парламента. В карете стояла веселая, непринужденная атмосфера, которая очень радовала Флер, еще ни разу не путешествовавшую в общественном транспорте. Казалось, ее жизнь в качестве леди Сен-Шевиот осталась где-то в далеком прошлом. Эта новообретенная свобода и безграничное счастье быть любимой и оберегаемой вселяли в ее душу истинное умиротворение.

Только однажды она с ужасом вспомнила о той страшной ночи, когда Сен-Шевиот в ярости разрушал ее прекрасную комнату.