Ловушка в Волчьем замке - Сергей Пономаренко

– Вилкас шантажирует тебя?!

– Можно и так сказать.

– Но я не в его паутине! Могу в любое время уйти отсюда. Вернусь к Моник!

– Заблуждаешься! Вилкас с помощью денег сделает все, чтобы ты почувствовал себя ничтожеством и пожалел, что не оценил оказанную тебе честь. Моник ты вряд ли вернешь – уж твой дядя об этом позаботится, можешь не сомневаться!

– Зачем я ему понадобился?

– Вилкас непредсказуем, как снег на горном склоне весной, никто не знает, что творится в его черепушке. Это присуще всем Вилкасам. О проклятии их рода я тебе рассказывала. Можно по-разному к этому относиться, но из мужчин рода Вилкасов действительно никто не умер своей смертью. Накануне смерти очередного Вилкаса кричит пугач, и это воспринимается как знамение. Ему нагадали, что он не доживет до своего следующего дня рождения, и вскоре после этого в него стреляли. Вот и не верь в предсказания!

– Но Вилкас остался жив!

– До его дня рождения еще много времени, и всякое может случиться.

– Ты веришь в предсказания? Разве можно узнать судьбу человека заранее?

– Не важно, во что я верю, главное, что в это верит Вилкас. Я тебе рассказала значительно больше, чем следовало. Прошу тебя, держи рот на замке! Здесь полно лизоблюдов, они сразу же ему доложат. «Духи не обманывают», – сказал Вилкас, когда я попыталась его разуверить в действенности предсказания. Потом в него стреляли, так что смерть тронула его своим крылом.

– В этой лесной глуши вы совсем одичали. Духи предсказывают смерть практически здоровому, крепкому человеку! Стреляли не духи, а те, кто желает ему смерти. Кто это может быть?

– Список велик. Возглавляет его сестра Вилкаса Лайма, она спит и видит себя единоличным владельцем компании. Если бы Вилкаса убили до того, как он подписал завещание в твою пользу, вся компания оказалась бы в ее руках.

– Она его сестра…

– Сводная. Вилкас гадостей ей наделал воз и маленькую тележку! Зол на покойного отца, бросившего их с матерью, а отыгрывается на сестре. Не может смириться с самим фактом ее существования. Как будто Лайма просила, чтобы ее родили… Впрочем, она отвечает ему тем же. Далее по списку его друзья и партнеры по преферансу. Бизнесмен-аграрий Пилипчук – этот должен ему огромную сумму и не имеет возможности рассчитаться, а Вилкас все давит и давит на него, требует вернуть долг. Деньги так хитро пришли к Пилипчуку через офшор, что, если Вилкас умрет, никто другой не сможет эту сумму у него вытребовать. Поэтому Вилкас хочет его додавить, считая, что возврат долга гарантирует ему жизнь, если к покушению был причастен Пилипчук. Банкир Антон Валерьянович Зотов – страстный коллекционер. Во время раскопок в этих местах были обнаружены очень ценные артефакты, и Вилкас хранит их в депозитарии его банка.

– Неужели найдена корона, предназначавшаяся князю Витовту?

– Не знаю. До меня дошли лишь обрывки фраз и предположения. Сам понимаешь, эти артефакты в случае смерти Вилкаса достанутся банкиру. Его университетский одногруппник, Сидор Федорович Прохоренко, – заместитель председателя фонда, учрежденного Григорием Вилкасом. Он шикарно живет за счет средств фонда. Лишаться этого источника дохода ему не хочется, и его можно понять, не так ли? После смерти сына Вилкас все свое состояние завещал этому фонду, о чем Прохоренко знает. А вот о новом завещании – нет. Но и в последнем варианте завещания есть пункт, в соответствии с которым, если ты по каким-то причинам не примешь наследство или, – Марта сделала паузу, – станешь покойником, все состояние Вилкаса достанется фонду. Этот пункт, без сомнения, очень заинтересует Прохоренко, когда он узнает о новом завещании.

– Выходит, моя жизнь будет в опасности?

– Я знаю повадки Прохоренко, в 90-е годы промышлявшего рейдерством, так что все может быть. Страшно?

– Немного не по себе.

– Не бойся, пока они недооценивают тебя, не знают, что я с тобой. Назвала тебе лишь главных фигурантов из тех, кому выгодна смерть Вилкаса. Поэтому я вела себя не совсем хорошо по отношению к тебе – надо было показать им, что у нас с тобой обоюдная неприязнь. Надеюсь, все поверили, что ты тут в одиночестве и беспомощен, как слепой котенок.

– Выходит, то, что мы оказались с тобой в одной постели, – не результат сиюминутного порыва?

– Страсти было предостаточно. Интимная близость – это некий символ нашего взаимного доверия. Ты хочешь вернуться в Париж небедным человеком, я мечтаю свить семейное гнездышко. Мне скоро тридцать один, и я хочу иметь детей, семью. Как любая нормальная женщина…

– Я так понимаю, у тебя есть некий план, – с иронией произнес Тимош, чувствуя, что непроизвольно напрягся. – Будешь ждать, когда проклятие рода Вилкасов сработает?

– Есть план, но озвучу его не сегодня. Он может принести хорошие деньги – тебе, мне. Не напрягайся, это не связано с проклятием и не угрожает жизни Вилкаса. Отдыхай, когда придет время, мы поговорим на эту тему. Спокойной ночи и хороших сновидений!

Последний разговор с Моник выбил Тимоша из колеи. Хотя он храбрился перед Мартой, француженка глубоко засела в его сердце, и он был бессилен перед ее чарами, действовавшими и за тысячи километров. Марта, видя его состояние, предположила, что дело тут не в муках любви, а в уязвленном самолюбии брошенного любовника. Марта не права, он безумно любит Моник! Что бы он ни делал, в голове у него мысли только о Моник, болезненно радостные воспоминания в ностальгической дымке. Он вспоминал ее тело, запах кожи и волос, тембр голоса, ее непосредственность и наивность в житейских вопросах. Все размышления сводились к одному: «Почему она так быстро меня забыла?» Ответ был удивительно простой и без всяких вариаций – не надо было уезжать, гнаться за миражом богатства. Два дня без связи, без общения с Моник показались вечностью, но и на третий день все его попытки дозвониться были тщетными. Тимош обратился за советом к своему «наставнику» и нашел у него описание своего состояния, что его не порадовало.

«Дали все называет своими именами, без сюсюканья. В самом деле, еще немного – и я буду вести себя как полный кретин. Надо взять себя в руки, я же мужчина!» Молчание Моник было выше всяких разумных доводов, и Тимош лишился сна и покоя. Он даже решил больше не открывать книги Дали в поисках ответов на мучившие его вопросы.

Этим вечером Тимош работал в библиотеке над портретом сына Рыжего Волка, но никак не мог «увидеть» его. Он то и дело замазывал начатое, и поэтому вместо лица получилось подобие призрачной маски для Хэллоуина. Звонок айфона болью отозвался в сердце, и это была она – его Моник!

– Бонжур, Тими! – Ее мелодичный голос вознес его на вершину Монблана, да что там Монблан – на Джомолунгму! – Как ты? У тебя все хорошо?

– Ты так долго молчала, Моник! Я переживал!

– Зачем? Я же тебя предупредила, что уезжаю.

– Давай свяжусь с тобой по вайберу – соскучился, хочу тебя увидеть!

– Я недолго, Тими! Хочу сказать, что мы с тобой, Тими, теперь только друзья, и ничего больше!

– Это Жерар?! – У Тимоша перехватило дыхание. – Ему заплатили, чтобы он увел тебя у меня!

– Это моя жизнь, Тими! Оревуар! – И Моник отключилась.

Тимош попытался ей дозвониться, но все время было занято.

«Надо немедленно ехать в Париж! По телефону я ничего не добьюсь!» Тимош стал лихорадочно собирать со стола кисти, краски. «Что я делаю? Зачем это?»

На его плечо опустилась чья-то рука, и он от неожиданности вздрогнул. Это оказался улыбающийся Ефим Натанович.

– Мой друг, вы прекрасно говорите по-французски! Правда, я ничего не понял, мне ближе немецкий и идиш.

– Чего вы хотите?!

– Того же, чего и вы, – идти ужинать. Уже пора.

– У меня нет аппетита, я не пойду!

– Вы взволнованы, мой друг. – Ефим Натанович посмотрел на замазанное лицо на холсте. – Я так понял, вы разговаривали с девушкой, которая вам нравится, и есть проблемы? Не относитесь к этому серьезно. Как говорят в Одессе, откуда я родом, женщина – это всегда алмаз, а вот бриллиант из нее получится или алмазное сверло – это зависит от мастерства огранщика. От себя добавлю: огранка алмаза весьма трудоемкое и хлопотливое занятие, и, прежде чем к нему приступить, подумайте, стоит ли тратить на это свою жизнь? Идемте, Тимош, покушаем, и мир предстанет перед вами совсем в ином свете. Сегодня я позволю себе пару рюмочек чего-нибудь покрепче, к примеру коньячку. Составите компанию?

Архивариус, несмотря на возражения Тимоша, мягко уговаривая, отвел его в банкетную. В замке Вилкаса все было подчинено жесткому распорядку, установленному самим хозяином. Время завтрака, обеда и ужина было строго регламентировано, никто не смел опаздывать или пропускать их, за исключением самого Вилкаса. Хозяин замка редко участвовал в трапезах, обычно его присутствие вызывало у всех нервозность и скованность, словно присутствующим предстояло сдать некий экзамен. Во время обеда и ужина допускалось употребление алкогольных напитков, которые развозил в передвижном баре бармен Дмитрий, прозванный остряком начальником службы безопасности Демоном за его умение жонглировать бутылками и даже горящими предметами. В обед в передвижном баре были исключительно сухие вина. За ужином в качестве аперитива допускались крепкие алкогольные напитки.