America Latina (Южная и Центральная Америка, 1995 г) - Владимир Динец

Но самое большое удовольствие нам доставили не птицы на кормушках, летучие мыши или пушистые белки, а маленькие колибри. На ветках деревьев, свешивающихся на веранду, болтались поилки с сахарным раствором (ни в коем случае нельзя заливать туда медовый раствор, от него птички могут погибнуть). Перед "носиками" поилок то и дело с мягким гудением зависали чудесные создания размером с мизинец, а иногда и с большого шмеля. В этом месте большинство птиц почти не боится человека, но колибри - самые доверчивые. Если поставить перед поилкой палец и стоять неподвижно, они садятся на него и, запустив длинный клювик в поилку, тянут сахарный раствор. Тот миг, когда мне на палец опустился черно-зеленый небесный сильф (Aglaiocercus kingi) с 20-сантиметровым темно-синим хвостом, я с тех пор всегда вспоминаю в трудную минуту, чтобы поднять настроение.

В окружающем лесу тоже было много интересного. К сожалению, мне приходилось бродить по горам в одиночку. Дело в том, что, как я уже говорил, в маршруте на Анхель мы оплатили питание заранее. Кормили там необыкновенно вкусно и в неограниченном количестве, поэтому мы постарались наестся на несколько дней вперед. В результате у Юльки заболел животик, и она вынуждена была лежать в мрачном полупустом дворце, пока я бегал по окрестностям.

Поначалу я притаскивал ей всякие интересные вещи, чтобы развлечь. Например, ярко-алую с черными кольцами тысяченожку-кивсяка размером с карандаш, или жука-суперсветлячка Pyrophorus. Точнее, щелкуна - самые яркие светящиеся жуки здесь имено щелкуны. Спереди у него две ярких зеленых "фары", в полете включается голубой мигающий "маячок", а при посадке - расположенный на заднем конце пятисантиметрового тела "стоп-сигнал". Но потом я понял, что зря травлю душу лишенной возможности составить мне компанию Юльке.

На склонах рос влажный тропический лес, ближе к вершинам переходивший в облачный. От дворца расходилось несколько узких скользких тропинок, проложенных одним американским ботаником. По одной из них можно спуститься в сухие леса и потом к морю, но этот путь я надеюсь проделать в следующий раз. Сам ботаник погиб пять лет назад - он упал с платформы, которую построил на вершине высокой сейбы, и разбил голову о досковидный корень.

Здесь я впервые встретил большую колонну бродячих муравьев (Ecyton). Это необыкновенно интересная штука. Их много видов, и у каждого свой характер построения. Одни идут беспорядочной лавой, другие - широкой фалангой, третьи - отдельными легионами, четвертые - узкой колонной или цепочкой. Одни совершают переходы днем, другие ночью, одни взбираются на кусты и деревья, другие нет.

Некоторые виды, встретив тропинку, сворачивают на нее и идут по ней сотни метров, другие избегают любых открытых мест.

В двух-трех шагах перед фронтом колонны можно идти совершенно спокойно, а позади "армии" тянется длинный "хвост" кусачих отстающих. Поэтому наблюдать за колонной лучше спереди. Муравьи выпугивают из лесной подстилки великое множество сверчков, пауков, лягушат и прочей мелочи, которую иначе довольно трудно увидеть. Эта шуршащая "волна" привлекает множество птиц. Некоторые птицы, особенно из семейства муравьеловок (Formicariidae), которые на самом деле едят не муравьев, а вспугнутых ими насекомых, встречаются почти исключительно рядом с "армиями". Над некоторыми колоннами в воздухе неподвижно висят маленькие мушки, которые откладывают яйца в муравьиных личинок, а в гуще толпы попадаются всевозможные дармоеды - жуки, гусеницы бабочек-голубянок (они маскируются под личинок, и муравьи несут их с собой) и прочие.

После каждого рейда по лесу я возвращался во дворец, чтобы навестить Юльку, за которую начал здорово волноваться. Там я разговорился с итальянским орнитологом.

- А что тебя интересует больше всего? - спросил он.

- Я сейчас не на работе, поэтому могу изучать всю фауну подряд.

- Ну, а все-таки?

- Меня все интересует. Змеи, птицы...

- Змеи? Тут нет змей.

- Есть. Я тут один день и уже нашел двух.

- Не надо меня пугать, - засмеялся он, - Я живу в заповеднике месяц и ни одной не видел.

- Просто орнитологи всегда смотрят вверх, а не под ноги.

- Все равно не верю. Если бы ты видел здесь змей, ни за что не ходил бы по лесу в такой обуви, - он показал на мои плетеные сандалетки.

Напрасно я объяснял, что змеи обычно уползают с открытых мест, услышав шаги, и ходить по тропам можно даже босиком. Итальянец был уверен, что его просто разыгрывают. А ведь он профессиональный зоолог! Потом я столкнулся с тем, что многие исследователи панически боятся змей. Если у них ночью ломается фонарик, они боятся сделать даже несколько шагов и неподвижно стоят до утра, к радости комаров.

Комаров, кстати, в сельве меньше, чем в наших лесах. Можно вообще ходить в плавках, если не останавливаться надолго. Они очень разнообразны по размеру и внешнему виду, но мало что переносят. Малярия встречается редко (ее переносчики, комары Anopheles, часто выводятся в лужицах воды, которая скапливается в основании листьев Heliconia - растения типа банана, но с огромными красными соцветиями.) Желтая лихорадка, завезенная из Африки, практически исчезла благодаря прививкам. Москиты, переносчики лейшманиоза, более опасны, но они встречаются в основном в сухих лесах.

Весь день из леса то и дело доносились завывания рыжих ревунов (Alouatta siniculus), но увидеть их мне никак не удавалось. Уже под вечер к нам в комнату заглянул мой друг итальянец.

- Я нашел огромного ревуна, - сказал он, - пошли быстрее, может, он еще там.

Он отвел меня к высоченному дереву Lecythis, и через несколько минут мы отыскали в кроне обезьяну. К сожалению, начавший накрапывать дождик заставил ее спрятаться в большой куст эпифита-бромелии, росший на толстой ветке, так что наружу свисал только длинный хвост.

Вечером налетела сильная гроза, но к полуночи она кончилась, и я успел обойти все тропинки еще по разу. Под большими сейбами, где вечером бегало множество колючих хомячков Neacomys, привлеченных опавшими цветами, я встретил маленькую, изящную пятнистую кошечку (Felis tigrina), но больше ничего интересного не было, если не считать ползающих по веткам алых кивсяков.

Когда начало светать, я пошел навестить ревуна. Вспугнутый зеленый агути (Dasyprocta viridis), грызун размером с фокстерьера, упругим мячиком ускакал от меня по тропинке; грузный кудрявый гокко (Crax) с шумом взлетел из зарослей бамбука. А вот и высокое дерево. Старый самец как раз выбрался из бромелии и потягивался, угрюмо оглядываясь по сторонам. Рыжий ревун самая крупная обезьяна Нового Света, окраской и размерами он напоминает молодого орангутанга.

К сожалению, оба моих фотоаппарата были с коротким фокусным расстоянием, поэтому я мог снимать только тех животных, к которым удавалось подобраться в упор.