Молох (СИ) - Вальман Анна

Саша, не сразу поборов страхи и брезгливость, все-таки сделала свои дела и уступила место Вере. Стоять на краю ямы с нечистотами, утекавшими куда-то в подземную реку, было мистически страшно, и хотелось быстрее покинуть это место.

— Ты не злись на Лëньку. Тринадцать лет прошло, но он все ждет. — Пробурчала Вера, когда они шли по коридорам назад. Было видно, что эти слова крутились у нее на языке уже долго. — Может, у нее все получилось, и она давно покинула Бранденбург. А, может, она просто померла от своего рака шейки.

— Она получила дар ночной крови? — робко спросила Александра полушепотом, боясь разбудить мальчика, устраиваясь на ночлег. Вера уселась у нее в ногах.

— Да кто ее знает. Она была из тех, кто телом платил за жизнь, верхнюю еду, одежду, солнце и разные удовольствия, вроде рыбалки и купания в озере. Нет, конечно, о сыне она заботилась, любила его по-своему. Но как и многие здесь, она родила его, чтобы ее обратили. И однажды она получила билет наверх и не вернулась…

— Вера. Как можно выбраться отсюда? — Взволнованно зашептала Саша, предчувствуя ответ на свой главный вопрос.

— Понравиться хозяевам, само собой. Иногда они спускаются сюда развлечь себя или каких-нибудь важных гостей Кардинала. И никогда не знаешь, что придет им в голову, особенно чистокровным ночным. Инфирматы хотят, в основном, женщин. Те, что порядочные берут себе невест на несколько месяцев, забирают наверх, кормят. Те, что не очень — берут девицу прямо здесь. Но те кровососущие твари, кто еще питается людьми, всегда приходят ночью. Забирают кровь силой или охотятся на нас как на животных. Среди толпы всегда выбирают слабых и изгоев. Им нравится страх, поэтому ты не бойся, держись людей, и они выберут не тебя. А лучше предложи себя какому-нибудь красавчику из тех, что приходят сюда днем. Я и в этой темноте вижу, какая ты миленькая, изящная. Ты им понравишься, просто добавь немного кокетства.

— А если я не смогу? — Срывающимся голосом Александра высказала вслух мысли своего внутреннего паникера.

— Тогда для тебя нет выхода. — Покачала головой Вера.

В углу зашевелился на тюфяке Лëня и, спросоня подслушав разговор, повернулся лицом к женщинам, хлопая осоловелыми глазами:

— Обычно выход всегда там, где вход. — Глядя сквозь них, просипел Лëня, словно котенка, поглаживая меховой клочок на кармане Вериного засаленного пальто, которым был укрыт.

Тишину вдруг разрезал отчетливый гулкий звук, отражающийся по всем коридорам: кто-то стучал чем-то железным.

— Нет, они закопали-закопали! — Взвился Леня, закрывая уши руками от продолжающегося лязга. — Они в другом лесу! Не стучи, не стучи, не стучи! Не стучи, не в том лесу! — Лëня забился головой в угол, хлопая ладошками по ушам и заскреб по полу голыми пятками, в комок сбивая одеяло. Заспанная Вера с болезненным выдохом слезла с соломы и, перебравшись на соседнюю кровать, обхватила его за плечи, запирая в замке крепких рук. С трудом оторвав его покрасневший лоб от угла, который Лëня уже готов был рыть носом, она прижала его уши своими руками и притянула взъерошенную голову к пышной груди.

— Тише, мыши, кот на крыше. А не то, он вас услышит, — покачиваясь, зашуршала она скороговорку над затихающей головой мальчика. Стук прекратился так же внезапно, как и начался, но раздражающий звук еще долго эхом бился в Сашиной голове, пока она засыпала, кутаясь в одеяло, пытаясь не дышать зловонием исходившим от соломенной кровати.

Глава 8. Неожиданная компания

Тяжелая дубовая дверь архива Бундестага с шумом захлопнулась за спиной, и Анхель поспешил убраться подальше от рамок металлодетектора и охранника с тепловизором. Техника без труда определяла инфирматов, части тела у которых нагревались неравномерно.

Три скромных листа с гербом Министерства обороны республики он машинально свернул в несколько раз и спрятал во внутренний карман новой зеленой куртки. Серая и депрессивная улица поглотила его ссутуленную фигуру в капюшоне, а толпа спешащих по своим делам людей закрыла молодого человека от любопытных. Смешавшись с группой студентов из Академии Аденауэра, он прошел с ними до парка Тиргартен в центре Берлина и, свернув в редеющий подлесок, растворился в скудной зелени деревьев.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Если верить архивной справке, которую в короткие сроки помог сделать напуганный визитом нелюдя архивариус, прадед Анхеля был участником Второй мировой и значился в списках награжденных медалью, что помогло быстро отыскать соответствие по фамилии матери.

Однако следы других родственников, увы, вели только на разные кладбища и погосты, и лишь один недостоверный источник оставлял надежду хоть кого-то найти. Дорога предстояла неожиданно долгая — в стан врага, где располагались архивы другой стороны этого военного конфликта. Похоже, единственный выживший родственник Анхеля был предателем Родины и бежал от правосудия. У этого старика могла там остаться семья.

“Что ж, тогда они не будут сильно разочарованы во мне, — подумал он, проходя мимо болтающих по утрам пенсионеров с газетами и шахматами в парке, — к тому же мне пора двигаться дальше. Европа определенно не то место, где я бы хотел остаться и жить.”

Из-под заголовка газетной передовицы в дрожащих руках почтенного гражданина, на него взирал зловещий силуэт мужчины с лицом закрытым платком. “Четверо изуродованы на причале в Регенсбурге. Убийца вновь скрылся!”

Анхель размял мышцы плеч, сбрасывая накатившее напряжение, и постарался переключиться на планирование дальнейших шагов: отправиться в отель, забрать вещи, купить билет на поезд до Кёнигсберга, оттуда полетит самолетом.

С ночи Анхель не был голоден и хорошо провел время в заведении для свингеров, где часто можно было встретить смешанные пары людей и вампиров. Стареющие извращенцы хорошо шли на контакт с незнакомцами и всегда охотно платили кровью за секс, но Анхель никогда не давал к себе прикасаться, он разрешал только смотреть.

Его окрепшее загорелое тело, покрытое естественной мускулатурой и легким выцветшим на солнце пушком, давало ему две пинты в неделю или около того. К тому же пить из бокала нравилось ему больше, чем касаться ртом немытой кожи какого-нибудь проходимца.

Добравшись до вокзала, он взял билет в последнее оставшееся купе и устроился в углу на рюкзаке. Поезд прибывал через пятнадцать минут, и Анхель без особого интереса принялся рассматривать пассажиров, толпящихся у выхода на перрон.

Трое хорошо одетых и надушенных путешественников привлекли его внимание: статные мужчины разного возраста в костюмах с шейными платками и кожаными чемоданами с инициалами на них. Наметанный глаз воришки сразу же отметил их беспечность в отношении пухлых от наличности портмоне. Впрочем, Анхель всегда следовал правилу: не красть в ограниченных пространствах. Поэтому на случайный взгляд хорошо одетого парня он вежливо улыбнулся в ответ и поспешил поскорее отвести глаза.

Недостатка в наличных не было, Анхелю хватало на дорогу, а финансы он поправит уже в другой стране.

Загрузившись в поезд, он первым делом изучил маршрут и время на остановках в польских городах. За сорок минут можно прогуляться по двум-трем улицам. А к середине ночи он уже будет на месте. Вопрос с гостиницей в Кенигсберге еще был открыт, хотя это было не к спеху.

Отворив дверь своего купе, он немного удивился, признав в своих попутчиках тех ряженых с вокзала, а в ответ был встречен невероятно радушным приглашением:

— Здравствуй, брат, куда направляешься? — Темноволосый юноша в песочного цвета жилетке небрежно развязал платок и расстегнул все пуговицы, присаживаясь и указывая на место подле себя.

— До конечной. — Анхель собирался было присесть, но тут внезапно обратил внимание на неестественную гладкость и холодность кожи собеседника. Инфирматы. Вампиры с бьющимся сердцем, как и у него.

— Вот это удача! Мы потеряли четвертого попутчика в дороге, не иначе как сам Святой брат, привел тебя к нам. Как насчет того, чтобы присоединиться к нам в этом путешествии? Соглашайся, это будет взаимовыгодно! У Итана есть поставщик чистой холодной крови в Польше, ее доставят прямо в вагон-ресторан сразу после захода солнца.