Датское лето - Эллис Питерс

— А вот и я, — громко и звонко произнес принц. — Кто меня спрашивает? — Он сделал шаг к лестнице, свет из зала упал на лицо гонца, и Овейн узнал его. — Это ты, Горонви? Из Бангора? С какими новостями?

Гонец торопливо преклонил колено. Его знали и ему доверяли, так что не стоило тратить драгоценное время на церемонии.

— Милорд, сегодня вечером к нам приехал гонец из Карнарвона, и я примчался к вам, чтобы передать его сообщение. Примерно во время вечерни они завидели корабли к западу от Аберменая, большой флот в боевом порядке. Моряки говорят, что это датские корабли из королевства Дублин, которые собираются напасть на Гуинедд и заставить вас раскрыть карты. И этот Кадваладр, ваш брат, с ними! Он привел их, чтобы отомстить и вопреки вашей воле восстановиться в своих правах. То, что он не смог вернуть себе любовью, он теперь покупает предательским золотом.

Глава пятая

Угроза размеренной жизни во владениях Овейна могла вызвать мгновенное замешательство, но никогда не породила бы беспорядка. Быстрый ум и решительный характер принца никогда бы не позволили воцариться хаосу. Не успел гневный гул прокатиться по двору, как возле принца вырос капитан охраны с ожиданием приказаний. Они так хорошо понимали друг друга, что почти не нуждались в словах.

— Это сообщение достоверно?

— Достоверно, милорд. Гонец, что сообщил эти новости, находясь в дюнах, собственными глазами видел корабли. Расстояние было слишком большим, чтобы определить их количество, но не возникло ни малейших сомнений, откуда они и с какой целью явились. Известно, что Кадваладр сбежал к датчанам. Зачем возвращаться с таким войском, как не за расплатой?

— Ну что же, он ее получит, — спокойно пообещал Овейн. — Сколько у нас времени до их высадки?

— Милорд, они высадятся, несомненно, до наступления утра. Паруса их подняты, и все время дует западный ветер.

С минуту Овейн размышлял. Около четверти всех лошадей у него на конюшне, и около четверти вооруженных воинов проделали накануне путешествие. К тому же его люди допоздна пировали. А сейчас им предстояла бешеная скачка.

— Для того, чтобы поднять даже половину Гуинедда, — произнес Овейн, — времени мало, но мы постараемся обеспечить резерв и по пути между Эбером и Карнарвоном прихватим всех мужчин. Мне нужны шесть курьеров: один поскачет перед нами, остальные поедут с моими приказами по Арлечуэдду и Арфону. Надо созвать всех в Карнарвон. Мы, может быть, сможем обойтись и без помощи, но на всякий случай она не помешает. — Подчиненные поняли принца с полуслова и с похвальным спокойствием отправились готовить запечатанные свитки, которые курьерам предстояло до рассвета доставить военачальникам. — Итак, каждый, кто носит оружие, — сказал Овейн, повысив голос, — должен отправиться в постель и хорошенько отдохнуть. На рассвете мы выступаем.

Кадфаэль, стоявший позади толпы, одобрительно кивнул. Несомненно, курьеры должны ехать ночью, но передвигаться в темноте целым войском было бы пустой тратой времени — лучше поберечь силы. Воины довольно неохотно разошлись, и только капитан личной охраны Овейна, удостоверившись, что его люди неукоснительно выполнили приказ, вернулся к своему господину.

— Уведи женщин, чтобы они нам не мешали, — бросил Овейн через плечо.

Жена Овейна со своими дамами, храня молчание, стояли все это время в открытых дверях зала, только молоденькие девушки взволнованно перешептывались. Теперь они удалились, бросая тревожные и любопытные взгляды на вооруженных мужчин, но не прекословя. Принцесса столь же твердой рукой управляла своими придворными дамами, как Овейн — своими солдатами. Остались бодрствовать только управляющие и старшие советники, а также те слуги, которые могли сейчас понадобиться, — из оружейной мастерской, конюшни, кладовых, пивоварни и пекарни. Воинам нужны не только мечи и луки — поскольку к гарнизону должно было прибавиться человек сто, за войском будет следовать обоз.

Среди небольшой группы, собравшейся вокруг принца, Кадфаэль заметил Кюхелина, которого шум явно поднял с постели, — вероятно, он спал. Он, всегда такой элегантный, второпях накинул на себя одежду. Был тут и Хайвел, стоявший рядом с отцом, — сдержанно оживленный. А Гвион, внимательно прислушивавшийся и неподвижный, стоял несколько поодаль, как в тот раз, когда Кадфаэль впервые увидел его. Каноник Мейрион и каноник Морган, в кои-то веки объединившиеся, тоже наблюдали за критической ситуацией, не имевшей отношения к Хелед и не угрожавшей ни одному из них. Они были зрителями, а не участниками. В их задачу входило доставить строптивую невесту в Бангор и сдать с рук на руки жениху, а возле Бангора не было, да и не ожидалось, датских кораблей. Хелед на эту ночь надежно пристроили в свиту принцессы, и сейчас она, несомненно, судачила вместе с дамами о том, что привлекло ее внимание этим днем.

— Значит, вот какие страшные последствия сулил Блери ап Рис. — Голос Овейна прозвучал в тишине, установившейся после его решительных приказов. — Он примерно представлял, что замышляет мой брат. Блери честно меня предупредил. Ну что же, пусть ожидает своей очереди, у нас сейчас более неотложные дела. Если он в постели, то тем более может подождать.

Появились курьеры — им предстояло ехать всю ночь, — а конюхи вывели из конюшни оседланных лошадей. Впереди бежал главный конюх, ведя под уздцы лошадь, которая, следуя за ним, почти перешла на рысь. На бегу он в большом волнении выпалил:

— Милорд, из конюшни пропала лошадь вместе со всей упряжью! Мы еще раз проверили, так как хотели приготовить вам на утро самого лучшего коня — хорошую молодую чалую, ни одного белого пятнышка. С ней исчезли и чепрак, и седло, и уздечка — вся ее упряжь.

— А конь, на котором приехал сюда Блери ап Рис? Его собственная лошадь, на которой он прискакал в святой Асаф? — резко спросил Хайвел. — Серый в яблоках? Он здесь?

— Я его знаю, милорд. Никакого сравнения с той чалой. Этот еще не отошел со вчера. Да, он тут. Кто бы ни был этот вор, он знал, что делает!

— И он спешил! — добавил Хайвел. — Конечно, он уехал. Уехал, чтобы присоединиться к Кадваладру и его датчанам в Аберменае. Но как же, черт его подери, ему удалось проскользнуть в ворота? Да еще с лошадью!

— Пойдите кто-нибудь и расспросите стражу, — распорядился Овейн, однако в голосе его не прозвучало тревоги, и он даже не обернулся посмотреть, кто побежал выполнять его приказание. Ворота охранялись людьми, которым он всецело доверял. В их пользу свидетельствовал хотя бы тот факт, что ни один из них не оставил пост и не прибежал сюда узнать, что происходит, как бы его ни мучило любопытство. Только здесь, у главных ворот, через которые прошел посланник из Бангора, отлучился один человек, да и то офицер охраны. — Невозможно запереть того, — философски заметил Овейн, — у кого достаточно энергии и решимости выйти на волю. Через любую стену можно перелезть, если цель достаточно значима. А он — человек, всецело преданный моему брату. — Он повернулся к усталому гонцу. — В темноте опытный путешественник держится ближе к дороге. Когда ты ехал сюда, на восток, не встретился ли тебе какой-нибудь человек, направлявшийся на запад?

— Нет, милорд, никого. С тех самых пор, как переправился через Седжин, да и то это были наши люди, и они не спешили.

— Сейчас его уже в моих владениях не догнать, но давайте хотя бы пустим Эйниона по его следу. Как знать? Лошадь может захромать, споткнувшись обо что-нибудь в темноте, а человек — заблудиться в незнакомом краю. Мы еще можем его остановить, — сказал Овейн и повернулся к управляющему, который бегал к стражникам у задних ворот манора. — Ну, что?

— Там никто не проходил. Они бы его признали, даже не зная в лицо. Он мог выбраться, но только не через ворота.

— Я так и думал, — мрачно заметил принц. — Они всегда исправно несут дозор. Ну что же, высылай курьеров, Хайвел, а потом приходи в мои покои. Кюхелин, пошли с нами. — Овейн быстро огляделся. — Гвион, тут нет твоей вины, и ты тут ни при чем. Отправляйся спать. И помни о данном слове. Или забери его назад, — сухо добавил он, — и оставайся под замком, пока мы не вернемся.

— Я дал слово, — надменно ответил Гвион, — и сдержу его.

— А я его принял, — сказал принц, смягчившись, — и верю тебе. Итак, ступай, что тебе здесь делать?

«Действительно, что, — мысленно повторил Кадфаэль, — разве что завидовать всем нам, поскольку мы свободны?» И тут же ему пришло в голову, что Блери ап Рис, этот ярый защитник своего господина, угрожавший от его имени, не давал такого слова, и, несомненно, у него было тайное совещание с Гвионом в церкви несколько часов тому назад. А сейчас Блери скакал к Кадваладру в Аберменай, узнав очень многое о передвижениях Овейна, его силах и укреплениях. Гвион обещал лишь не пытаться сбежать. Он мог свободно передвигаться по всему манору, возможно, даже выходить за ворота. А Блери ап Рис вообще ничего не обещал. Гвион не делал тайны из своей преданности Кадваладру. Разве можно было ставить ему в вину то, что он помог своему неожиданному союзнику бежать и вернуться к хозяину? Конечно же нет! Зная понаслышке от Кюхелина об упрямой преданности Гвиона, Кадфаэль был уверен, что тот не раз напоминал своим тюремщикам, что он поклялся лишь не убегать и при первой же возможности он постарается услужить своему господину, которого так любил.