Мудрость психопатов - Кевин Даттон

Не так известен спектр шизофрении, хотя и его следует упомянуть в этой связи. Исследования конструктов шизотипии заставляют предположить, что психотические переживания в той или иной форме (обычно безвредные и не ведущие к дистрессу) достаточно обычны для всего населения в целом. Поэтому шизофрению стоит рассматривать не как единое состояние (либо она у вас есть, либо ее нет), а как количественное расстройство с произвольными границами между нормой, странностями и болезнью. В рамках этой парадигмы симптомы шизотипического расстройства личности (странные верования, эксцентричные речевые паттерны, причудливый стиль межличностного общения) можно истолковать как «учебный склон для начинающих лыжников» в центральном горном массиве шизофрении. Точно так же обстоит дело и с психопатией, где расстройство на «высоте» от низкой до средней является полностью управляемым. А в определенном контексте и выгодным (связь между шизофренией и творчеством установлена давно). Но выше и далеко за пределами линии снегов состояние может стать гораздо более опасным.

Такой подход к загадке психического расстройства обладает интуитивной привлекательностью с точки зрения здравого смысла. Тревожащее предположение о том, что все мы немного сумасшедшие, трудно игнорировать. Но когда дело доходит до психопатии и количественной разгадки психопатического спектра, Скотт Лилиенфельд не пускает вещи на самотек. Есть те, кто понял его идею скользящей шкалы, и у кого существуют свои собственные доказательства на этот счет. Самым выдающимся среди них является Джозеф Ньюмен.

То, чего вы не знаете, не может причинить вам боль

Джо Ньюмен является профессором психологии в Университете Висконсина в Мэдисоне, а час, проведенный в его кабинете, сродни пребыванию в психологической аэродинамической трубе или серфингу в прибое когнитивной психологии. За последние тридцать лет Ньюмен побывал в тюрьмах строгого режима всего Среднего Запада. Нет, не в качестве заключенного, а как один из самых уважаемых в мире специалистов по работе с психопатами, расстройство которых зашло далеко за линию снегов. Хотя он и привык к жестоким и беспощадным формам этого расстройства, бывают моменты, когда Ньюмену становится тяжело и страшно даже сейчас.

Он вспоминает один инцидент, происшедший несколько лет назад с одним парнем, набравшим 40 баллов по шкале PCL-R. Это, как вы помните, максимально возможный результат. Тот парень был «чистым» психопатом.

«Обычно в интервью есть момент, когда нам нравится слегка нажать на человека, — рассказывал мне Ньюмен. — Ну, бросить ему вызов. Измерить его реакцию. Но когда мы проделали это с тем парнем (а до того момента он был просто замечательным — очаровательным, забавным, интересным собеседнико), его взгляд стал холодным и отстраненным. Это трудно описать, но вы сразу распознаете это выражение, когда увидите его. Казалось, он хотел сказать нам: “Назад!” И знаете что? Мы так и поступили! Он испугал нас».

По собственному признанию Ньюмена, такое выражение он замечает иногда в своих собственных глазах. Он делает паузу и говорит, что свояк свояка чует издалека. Ньюмен рос в неблагополучных районах Нью-Йорка, ему пришлось иметь дело с ножами, пистолетами и тому подобными вещами. Без малейшей иронии он говорит, что благодарен судьбе. Это привило ему вкус к тому, чем он занимается сейчас. Было настоящей академией.

Ньюмен гораздо сдержаннее большинства исследователей, когда речь заходит об отборочных критериях психопатии. «Меня больше всего тревожит то, что ярлык психопата используют слишком вольно, без достаточного понимания его ключевых элементов, — говорит он мягким, почти извиняющимся тоном. — В результате эти двери оказываются широко открытыми практически для всех и этот термин часто применяют по отношению к обычным преступникам и насильникам, поведение которых может быть отражением главным образом социальных факторов или других эмоциональных проблем и которые гораздо легче поддаются лечению, чем психопаты».

Кроме того, он полностью согласен с идеей о том, что психопаты существуют вне криминальной сферы, зачастую прекрасно проявляя себя в тех профессиях, в которых индивиды, лишенные черт психопатической личности, преуспевают значительно меньше: в качестве хирургов, адвокатов и руководителей корпораций. «Сочетание низкой степени избегания риска, отсутствия чувства вины и угрызений совести, этих двух столпов психопатии, — продолжил Ньюмен, — может привести в зависимости от обстоятельств к успешной карьере либо в криминальном мире, либо в бизнесе. А иногда и там и там».

Итак, никаких проблем. Но что вызывает у Ньюмена внутренний протест, так это глубинные причины, или этиология, расстройства. Традиционная теория утверждает, что психопаты не в состоянии испытывать страх, эмпатию и массу других эмоций — что является своего рода анестетиком для их социального познания и что, в свою очередь, компенсируется неспособностью проявлять подобные чувства теми, кто сталкивается с психопатами. Эта позиция, которой наряду со многими другими придерживается и некоронованный царь психопатии Джеймс Блэр, работающий в Национальном институте психиатрии в Бетесде, подразумевает, что неврологическая дисфункция, особенно миндалины, «генерального директора» головного мозга в сфере эмоций, а также ряда структур, тесно связанных с миндалиной, — гиппокампа, верхней височной борозды, веретеновидных клеток коры головного мозга, передней поясной и глазничнолобной коры, — является главной причиной этого синдрома, биологическим фундаментом стандартной психопатической диады: поведенческих проявлений глубинных эмоциональных поражений и неоднократных антисоциальных поступков.

Но Ньюмен придерживается других представлений. Он не верит, что психопаты неспособны испытывать страх, что они представляют собой некую лишенную эмоций бездну, какими их традиционно изображают. Ньюмен полагает, что на самом деле психопаты просто не замечают страха. Представьте себе, например, что вы страдаете арахнофобией (боязнью пауков) и от одной мысли о создании с восемью конечностями вас бросает в холодный пот. А в этот момент прямо над вашей головой, всего лишь в нескольких сантиметрах от нее, висит тарантул. Но если вы не знаете, что он там, вы же его не боитесь? В вашем сознании его просто не существует.

Во время одного хитроумного эксперимента Ньюмен продемонстрировал, что именно так и могут обстоять дела у психопатов. Не только с пауками, а с большинством вещей. Они не чувствуют дистресса (страданий) и не замечают этой эмоции у окружающих, потому что полностью сосредоточены на задаче, сулящей немедленное вознаграждение; они просто отбрасывают все, что не имеет к ней «непосредственного отношения». Они обладают эмоциональным «туннельным зрением».

Рис. 2.3. Тест Струпа с картинками и подписями к ним (Robiski, Golinkoff& Kukish, 1975, адаптировано)

Ньюмен с сотрудниками предложили группе психопатов и непсихопатов серию изображений с неправильными надписями вроде тех, которые приведены на рис. 2.3.

Задача, так любимая когнитивными психологами (особенно интересующимися механизмами, лежащими в основе внимания), была достаточно проста. Назвать то, что изображено на картинке, игнорируя неправильную надпись. Против часовой стрелки. В серии последовательных испытаний.

Фактически большинство людей считает это детской забавой. Явное указание назвать изображение вступает в противоречие с желанием прочитать слово, а это ведет к колебаниям. Это колебание имеет название «интерференция Струпа» (в честь Дж. Р. Струпа, предложившего эту парадигму в 1935 году) и является мерилом фокуса внимания. Чем быстрее вы выполняете это задание, тем уже фокус вашего внимания. Чем медленнее справляетесь с заданием, тем шире дуга луча вашего внимания.

Если теория Ньюмена верна и психопаты на самом деле страдают от своего рода дефицита обработки информации (или обладают этим талантом), о котором говорит Ньюмен, то не надо быть академиком, чтобы предсказать, каковы будут результаты. Психопаты должны быстрее называть изображения на картинках, чем непсихопаты. Они должны полностью сосредоточиться на предложенном задании.

Результаты исследования оказались крайне красноречивыми. Снова и снова Ньюмен обнаруживал, что если непсихопатические добровольцы приходили в замешательство от несовпадения картинок и подписей к ним и им требовалось больше времени для того, чтобы правильно назвать все изображения, психопаты легко выполняли задание, явно забывая о вводящем в замешательство несоответствии.

Более того — и здесь дела оборачивались нехорошо для Скотта Лилиенфельда и его психопатического спектра. Ньюмен выявил в результатах эксперимента одну аномалию: ступенчатые изменения в паттернах реакции после достижения критического уровня. Все продемонстрировали примерно одинаковые результаты; все испытывали примерно одни и те же трудности при выполнении этого задания, если попадали на пологие участки кривой PCL-R. Но как только вы попадали на клиническую «базу психопатов», с показателями теста PCL-R, равными 28–30, динамика резко изменялась. Аборигены, обитающие в этом высокогорье, с легкостью справлялись с заданием. Похоже, они просто не обрабатывали сигналы бокового зрения, которые для всех остальных казались очевидными.