Иллюзия (сборник) - Анна Эккель

– Однако, душечка, вы меня ставите в неловкое положение, чем же я смогу вам отплатить за заботу?

– Да что вы, для меня это не составит никакого труда, а наоборот, доставит массу удовольствия. Мне очень интересно общаться с вами, если, конечно, я не досаждаю своим присутствием.

Поймала себя на мысли, что, когда начинаю общаться с этими людьми, мой лексикон резко меняется, и я говорю несвойственными для меня словами и интонациями.

Какой ужас! Какая страшная, беспомощная старость. Жилище и вид этой несчастной женщины меня просто убивали. Несмотря на свой совершенно юный и безоблачный возраст, любимое и избалованное дитя своих родителей, не знающая горя и лишений, я была потрясена до глубины души.

– Ольга Константиновна, можно мне воспользоваться вашей кухней? Мне необходимо выложить принесенные продукты и, если вы разрешите, я бы смогла что-нибудь приготовить на обед.

Я видела, что мои слова вызывают в ней двойственные чувства. Я так и предполагала, что моя неожиданная помощь может смутить ее.

– Вы знаете, для меня это как-то непривычно.

– Ничего.

Я пошла в кухню. Через пару часов у меня все было готово. Посуда практически отсутствовала, я еле нашла пару тарелок и старую эмалированную кружку. На автомате перевернула одну из них и увидала до боли знакомое клеймо знаменитой фирмы. Уцелела она, вероятно, только потому, что была треснутая и со сколами. Усадив хозяйку за стол, пододвинув тарелку с горячим куриным бульоном и вложив в ее руку ложку, я устроилась напротив на табурете. Она же, поборов смущение, сначала очень робко, а потом жадно стала есть. Я поняла, что человек не видел пищи несколько дней.

После того как обед закончился, а я вымыла посуду и прибрала, мы сели на диван. После некоторой паузы она спросила:

– А вы не торопитесь?

– Нисколько.

И услышала рассказ, который не забуду никогда.

Ольга Константиновна происходила из семьи очень известных художников. Получила превосходное образование. Семья жила в Петербурге. Во время революции ее родителей расстреляли, а она чудом уцелела и смогла эмигрировать в Англию. Живя в Лондоне, участвовала в росписи главного православного храма. Приняла тайный постриг и стала монахиней «в миру». Когда же после известного Указа 1946 года русские начали потихонечку возвращаться на Родину, она тоже приняла решение вернуться, чтобы найти могилы родителей. Но ее, как и многих других, ожидало горькое разочарование. Ольге не разрешили остаться и даже заехать в Ленинград. По предписанию она должна была сразу же проследовать к месту постоянного проживания – в один из городов Средней Азии. Вот теперь, после всего пережитого, Ольга Константиновна стала слепнуть. Конечно, слепота пришла не сразу: из года в год она теряла краски и очертания окружающего ее мира. Совсем скоро наступит полная ночь. Я подумала, какое страшное испытание для художника, потеря самого главного для него – возможности видеть. Она, увидав во мне благодарного слушателя, не смогла удержаться и горько посетовала на то, что люди пользуются ее слепотой и бессовестно обкрадывают.

– Вот видите, у меня почти ничего не осталась… – и обвела рукой пустую комнату.

Я спросила, есть ли хоть малейшая надежда на то, что она сможет выехать в Англию, где ее ждут и смогут сделать операцию, которая вернет ей зрение. Горестно покачав головой, ответила:

– Нет. Надо быть реалистом. Мне не дадут разрешения на выезд. Это конец.

Я еще посидела, послушала бесценные воспоминания и, когда за окном совсем стемнело, засобиралась домой.

Ольга Константиновна вдруг очень разволновалась, взяла мою руку в свои сухонькие ладошки и, наклоняясь, поцеловала ее. Я была обескуражена и не могла вымолвить ни единого слова. Упали несколько скупых старческих слезинок. Они были святыми.

Вдруг она решительно встала и, держась за стену, направилась в кухню, через несколько минут появилась вновь, в руках держала плоский сверток.

– Будьте любезны, подойдите ко мне.

Я подошла, и она протянула мне сверток.

– Это вам, за доброту и понимание, хочу подарить. Еле сохранила.

– Нет, нет. Я ничего не возьму.

– Нет, вы возьмете. Именно вас я так долго ждала. Думала, что уже не дождусь. Слава Богу, все случилось! Вы мне не откажете в последней просьбе? Я умоляю.

И с этими словами она попыталась упасть передо мной на колени.

– Что вы, как можно, Ольга Константиновна! Я вас прошу! Хорошо, я сделаю все, что вы хотите.

Она протянула мне сверток. У меня в руках оказалось что-то плоское и твердое, сначала я подумала, что это книга.

– Это икона, – сказала она.

– Что я буду с ней делать?

– Она сама скажет.

Вскоре я уехала из этого города. Ольгу Константиновну так и не выпустили из Союза, и она тихо умерла. Прошло много лет, жизнь сложилась непросто, но старинная икона всегда была со мной.

Так случилось, что мой жизненный путь пересекся с человеком очень интересной судьбы. Не могла поверить в такое счастье, но у меня была возможность встречи с ним. Он попросил всех выйти, и мы остались одни. Я протянула икону, завернутую в рушник, и сказала:

– Это вам от монахини Ольги.

Развернув сверток и увидев изображение, он перекрестился и, благоговейно поцеловав ее, сказал:

– Большое спасибо, что передали. Я ее ждал, теперь она будет у меня в келье. Спаси Господи.

В эту ночь мне приснилась Ольга Константиновна, она была молодая, в образе невесты, и сказала мне:

– Я узнала тебя, как только познакомили нас. Спасибо, что выполнила мою просьбу.

Машинистка

Столик, сколоченный из досок, стоял прямо у окна. На нем только и помещалась портативная пишущая машинка знаменитой фирмы «Согопа». Для Елизаветы она была живым существом, потому что помогала выжить ей и ее больной матери. Рабочий день длился, пока последние лучи солнца не исчезали за высокой крышей соседнего дома.

Вот и сейчас лучи, прощаясь, пробежались по старым круглым клавишам желтого цвета. Тихо наплывали сумерки поздней осени. Деревья уже сбросили свой богатый золотой наряд и стыдливо стояли голыми, молча ожидая неизбежной зимы. Лиза очень любила наблюдать этот волшебный момент перехода дня в ночь. Вдруг увидела, что с неба начали медленно и редко, красиво кружась, падать первые робкие снежинки. Теперь она уже присутствовала при еще более редком явлении – мистерии ухода осени и рождения зимы. Лиза зачарованно смотрела, как на ее глазах голые деревья превращались в деревья из сказочного леса, желтый ковер из жухлых листьев менялся на пушистое белоснежное покрывало. Было тихо, она ощутила себя в сказке, где совершается чудо. Снег, который сначала падал редко и осторожно, набирал силу, и вот уже плотный, снежный водопад обрушился на землю.

Буквально за какие-то полчаса, отведенные закату, природа перешла из осени в зиму.

Елизавета очнулась от завораживающей картины и тяжело откинулась на спинку стула, у нее ныла спина, но аккуратная стопка напечатанных листов привносила немного радости. Завтра она отнесет готовый материал автору и получит свои законно заработанные деньги. Надо будет, не заходя домой, забежать на рынок купить необходимые продукты и в аптеку за лекарствами для матушки. Лиза последний раз взглянула на снежный пейзаж за окном и горестно подумала: «Зима. Пришла зима. Переживет ли матушка эту зиму?» Они – семья «врага народа». Отец был очень известным врачом в городе, этот большой и красивый дом когда-то принадлежал им. А сейчас они ютятся в бывшей дворницкой, и на том спасибо, а то и этого не было бы.

Утро. Елизавета начала быстро собираться, чувствуя какое-то радостное возбуждение. Наверное, потому, что тяжелая и большая работа уже сделана, и сейчас она получит хорошие деньги, на которые сможет купить многое. Надела старенькую шубку, на тщательно причесанную головку – меховую шляпку, в руки взяла муфточку, но потом передумала, оставила ее, решив, что сегодня она будет только мешать. Взглянула на себя в зеркало, чтобы проверить, все ли в порядке. Из зеркала на нее смотрела очень даже симпатичная девушка.

Чтобы сэкономить, Лиза прошла несколько улиц пешком, от нетерпения не заметив, что ускорила шаг и почти бежала. Вот этот дом и арка. Она оказалась во дворе. Поднялась на третий этаж и только хотела нажать на кнопку звонка, как услышала, что ее кто-то резко и отрывисто окликнул по имени. Она вздрогнула, повернулась на звук, увидала, что противоположная дверь была слегка приоткрыта и оттуда ей делали знаки. Когда оказалась в темном коридоре, Лизе горячим шепотом сообщили, что хозяина квартиры, который и был заказчиком этой работы, ночью арестовали и увезли. И от греха подальше она должна незаметно уйти и больше сюда не приходить. С этими словами ее вытолкали обратно на площадку. Лиза мельком взглянула на заветную дверь, заметила, что она действительно опечатана. Девушка быстро пролетела все марши лестницы, ее щеки полыхали. Чувства захлестывали. Что делать? Теперь этот большой и тяжелый сверток с тщательно выполненной работой ни на что не годится, разве что растапливать печь. Где теперь взять столь необходимую сумму денег? Продать нечего. Разве только любимую машинку?