Сезон охоты на ведьм - Сергей Иванов

Не отпуская его взгляда, Вадим распустил узлы на вымокших верёвках, затем плавным нажимом прислонил серка к бортику и отодвинулся. Вода набралась уже до краёв и с монотонным гулом устремилась по желобкам к полу, стекая затем в широкую дыру. Ощущать её можно было лишь по щекотанию струй, похожих на касания невидимых рук, – значит, теплотой она равнялась крови. И пахло от неё горькой свежестью, будившей в памяти нечто столь древнее, будто это хранилось в генах. Прикинув мощность струи, Вадим вывел примерные сроки для подбрасывания новых порций соли, затем сказал Юле:

– А теперь сядь рядом и смотри ему в глаза.

– Дистанционный секс? – жалобно спросила она. – Всю жизнь мечтала!..

Однако послушалась. По самые скулы трое погрузились в воду, циркулировавшую между ними, словно общая кровосистема, исподволь объединявшую их ощущения, желания, даже мысли. Не отвлекаясь на тяжесть и холод, словно бы воспарив в подводной невесомости, они теперь слушали только друг друга. («Что является лучшей средой для прохождения звуковых волн? – с усмешкой спросил себя Вадим. – А электротока? А телепатем?») Вдобавок они, все трое, переплелись в ванне ногами, сомкнувшись ещё и напрямую.

Триединство! – думал Вадим, глядя в закаменевшие глаза серка, а боком чувствуя прильнувшее тело Юли. Триумвират, триада!.. Инициатива, упорство, совесть. Как тогда, с Эвой и Адамом. Возможно ли? Пройти по этому пути ещё раз – но тогда-то меня вели, да и способ был иной. К тому же нынешняя инициатива больше смахивает на шило в Юлиной попке, а совесть – на страх навредить. И даже насчёт силы не уверен: в достатке ли?

Он ощущал, как мысле-поле сгущается вокруг соседних сознаний почти до видимой плотности. Поставляемые водой впечатления облегчали ориентацию в чужих «потёмках» – примерно как знание пропорций помогает художнику видеть формы. И всё-таки с отвычки пришлось поплутать.

В девочке обнаружилось куда больше разрушительного, убийственного Хаоса, чем он подозревал. Похоже, Юля направляется прямиком к собственной гибели или безумию – если не принять должных мер. Неосознанно она даже хотела этого и мучила тех, кого любила, поскольку слишком мало любила себя.

А вот серк словно бы весь состоял из могучих животных позывов, определявших его поступки с жёсткостью компьютерных программ. В нём-то Хаоса почти не ощущалось: чтобы решиться на «химию», требовалась фанатичная, почти маниакальная целеустремлённость. Но поскольку и перегородок в сознании не осталось, обе стихии сцепились в серке напрямую, выплёскиваясь наружу убийственной яростью. Нетрудно было предугадать, которая победит – особенно когда на поддержку явится господин. А телепатостанций в нём оказалось даже две, хотя, как и полагал Вадим, очень узкой, кинжальной направленности. Отдельно: передатчик с дюжиной каналов, посылающий властную энергию вдоль взгляда, словно плазму вдоль ионизирующего луча; и приёмник с фиксированной частотой, причём сигнал со входа мог поступать прямиком на все выходы, – образцовый полуфабрикат для будущей нежити!

«Мне не нужна абсолютная, рабская подчинённость, – разбираясь в чужих сплетениях, бормотал Вадим (может, и вслух). – Если не обойтись без вертикалей, пусть это будут отношения вассала и сюзерена, слуги и господина – со взаимными обязательствами, подкреплёнными любовью. Пусть вертикали сочетаются с горизонталями, для вящей надёжности. Я замкну ваши властные лучи в Кольцо – через себя, ибо во мне теряются перепады высот, – и разведу стихии на дистанцию, где они смогут взаимодействовать, не враждуя. И само расстояние заменит перегородку… Что я наделал! – вдруг испугался Вадим. – Теперь они повязаны меж собой жизнями, а вдобавок замкнуты на меня. Если я погибну, что станет с ними? Удержатся ли в этом мире, зацепившись Юлиными корешками, или будут дрейфовать к одной из первородных стихий? Пока не «сорвутся вдвоём» в невообразимую бездонную пропасть – всё равно, Хаос это будет или Порядок…»

Погружённый в три сознания (считая собственное), Вадим не увидел, как позади него, из серого проёма, выступил широкий силуэт, неслышный за шумом воды. Затем сумрак взрезала бледная вспышка, и, скрюченный болью, Вадим упал лицом в воду…

Спокойно! Через секунду он уже был на ногах: от боли ведь тоже можно отстраниться.

Но ещё раньше из ванны катапультировалось другое тело, взрывая воду в фонтан. Оглянувшись, Вадим увидел, как всей тяжестью серк обрушился на врага, смяв его, точно тряпичную куклу.

– Он вступился! – торжествующе крикнула Юля, сама едва не выброшенная волной – в последний миг Вадим придержал её за тонкое бедро. – Он с нами, он мой!

Но самого Вадима порадовало другое: надёжно обездвижив напавшего, серк не попытался его сокрушить в кровавый ком или разорвать на части, как сделал бы раньше. У него появились тормоза!

– Не трогать, – на всякий случай добавил Вадим, закрепляя рефлекс. – Фу, зверь!.. Кстати, как тебя зовут?

Но вместо серка нежданно откликнулся другой.

– Так это ты, Лось? – просипел он из-под двух центнеров закаменевшей, угрожающе ворчащей плоти. – А я уж подумал!..

Злодеем оказался билдерский жрец, по каким-то своим надобностям наведавшийся сюда в неурочное время. Откуда ему было знать, что в родном храме поджидает такая встреча?

Это же тотчас сообразила Юлька, а может, попросту считала с сознания Вадима, воспользовавшись сближением.

– Ага! – зловеще произнесла она, с видом царевны присаживаясь на бортик. – А вот теперь, любезный, ты расскажешь нам всё: и про ваши сношения с Шершнями, и про поставки тюбиковой дряни, и про свою клиентуру – до последнего придурка… Или желаешь продолжить знакомство с нашим крошкой? Тогда сам скажи ему: «Фас!»

Конечно, жрец без особенных колебаний выложил, что знал, и посчитал за счастье, когда ему наконец позволили вдохнуть полной грудью. Правда, знал он немного. Зато, облегчив совесть и уверовав в спасение, жрец сразу воспрянул духом и с восторгом уставился на изящные прелести девочки, выставленные напоказ, и на титанические пропорции серка: всё-таки билдеры понимали в таких вещах толк.

Оставив Юлю на попечение приручённого исполина и гостеприимство покаявшегося жреца, Вадим выбрался из подвала и покатил по снежку домой, уже не надеясь застать там Алису. А потому решил заглянуть к новому приятелю, торгашу Эмилю, – благо это оказалось по пути.

Дверь в его лавчонку оказалась заперта, а за стеклом висела табличка: «closed». Вадиму это не понравилось. Конечно, время позднее, особенно по меркам Крепости, но и Эмиль не из тех, кто разбрасывается даже единичными клиентами. Тем более, у крутарей сейчас самая суета.