Не время для славы - Юлия Латынина

В начале всей этой речи Водрова Алихан разбирался с компьютером. Он подсоединил материнскую плату к какому-то стенду, протестировал ее и вставил обратно, и теперь пальцы его танцевали по клавиатуре, и в такт им по черному дисплею ползли белые строчки. Потом строчки исчезли, чечененок сидел молча, посверкивая глазенками, и по позе его было ясно, что он-то на месте Запада не продал Сталину ничего, кроме веревки, чтобы повеситься.

– Даже когда советские НИИ прогнили, а села – обезлюдели, Запад продавал нам зерно и покупал у нас нефть, а мы в это время рассказывали, как мы сейчас свернем шею империализму и какие у нас передовые технологии. И вот, когда прошло целых семьдесят лет, пришел человек по имени Рональд Рейган, и сказал: «как – эти люди говорят, что мы им враги»? «Как – эти люди называют свои технологии – наилучшими, а сами покупают наши машины на деньги, вырученные от продажи сырья?» И Рональд Рейган увеличил расходы Америки на вооружение, и Советский Союз сразу не смог угнаться за ней, потому что Советский Союз к этому времени тратил на вооружение девяносто процентов доходов и не мог тратить сто восемьдесят. Рейган снизил цену на нефть, и нам не на что стало покупать зерно. Если бы Советский Союз был всем тем, чем он называл себя, он бы даже не заметил этих мер, но Советский Союз был тем, чем он являлся, и он рухнул. Так получилось, что государство, которое хотело воевать, и семьдесят лет готовилось к войне, и только и говорило о том, как оно одолеет врагов, исчезло с карты мира, а другое государство, которое любило, строило, изобретало, – одержало над ним победу, даже не применяя оружия.

Алихан щелкнул клавишей, и экран налился нежно-голубым светом. Начал грузиться Windows.

– Если ты хочешь победить Россию, – сказал Кирилл, – ты этого добьешься не тогда, когда взорвешь мента в «газике». Ты этого добьешься тогда, когда на этой машинке вместо слов hewlett packard будет написано – «сделано в Ачхой-Мартане».

Повернулся и вышел.

Кирилл Водров ушел вниз, и Алихан смотрел из окна, как кяфир топчется по двору, оглядываясь в поисках сортира. После этого Алихан спустился в гараж. Там уже хлопотали два молодых чеченца, те самые, которые отказались дать осмотреть багажник своего «москвича». У Алихана гараж был при доме, а сортир – во дворе, как и полагается на Кавказе.

Они разгрузили багажник и ушли во двор, а Алихан, вместо того, чтобы подняться наверх, залез в раскрытый створ багажника и захлопнул его за собой. «Москвич» был такой старый, что кузов поела ржа, и сквозь некоторые дырки можно было смотреть. Алихан приставил глаз к одной из дырок, но в гараже было слишком темно.

Вскоре водитель вернулся и вывел «москвич» из гаража, но далеко он не уехал: выезд загораживал черный «мерс» кяфира. Водители посовещались и пошли в дом, не желая привлекать к себе внимание. Алихан сидел тихо, как мышь.

Через полчаса послышались шаги, и Алихан увидел, что Диана вышла во двор, и кяфир идет за ней, как селезень за уточкой, и что-то воркует. Лицо мальчика вспыхнуло, и тонкие руки сжались в кулаки.

В этот момент Диана остановилась подле машины, и Алихан услышал, как кяфир спросил:

– А что с Алиханом? Он выглядит нездоровым.

– Врачи говорят, это из-за позвоночника, – сказала Диана.

– Какие в Бештое врачи? Хотите, я договорюсь об обследовании в Москве?

Сестра сказала «да», и кяфир сел в броневик и уехал.

Вскоре тронулся и «москвич». Машину немилосердно трясло, в багажнике мерзко пахло, и от едкой мути Алихан расчихался. По счастью, за мотором это было не слышно. Пару раз «москвич» останавливали на блокпостах, но багажник не открывали. Это было бы очень глупо, если б на блокпосте открыли багажник. Алихан знал случай, когда на блокпосте однажды остановили ворованный джип, а в багажнике джипа лежал человек. Менты заметили, что номера перебиты, и затащили машину к себе. Но люди, которые ехали в джипе, вызвали подмогу, и та сумела потихоньку переложить человека из одного багажника в другой, а за угон эти люди потом откупились. Это была не совсем та история, которая угрожала Алихану, но это была забавная история.

В общем, «москвич» ехал часов пять, то в одно село, то в другое, и уже глубокой ночью они заехали в чей-то гараж, и Алихан услышал, как хлопнула дверца машины, и над багажником заговорили возбужденные голоса.

Голоса были не те, что нужны Алихану, и он лежал себе тихо, свернувшись за пустой дерюжкой, когда водительская дверца снова хлопнула, и четкий голос произнес:

– Поехали.

И тут нехороший запах снова достал Алихана, и мальчик чихнул.

В гараже мгновенно воцарилась ледяная тишина, что-то звякнуло, клацнуло, а потом чей-то голос крикнул:

– Нет! – и крышка багажника над Алиханом распахнулась.

– Вылезай, – коротко приказали по-русски.

Алихан осторожно высунул голову из багажника и увидел, что слева от машины стоят три человека, и автоматы в их руках направлены на багажник. В ту секунду, как он показал голову, сильная рука ухватила его за ворот и поставила на пол рядом с машиной, а один из автоматчиков, самый молодой, немногим старше Алихана, выругался и спросил:

– Ты что здесь делаешь?

Алихан сел на землю (это пришлось сделать, потому что ноги у него затекли и были никуда не годны), и сказал:

– Я хочу говорить с Булавди.

Автоматчики переглянулись, а молодой чеченец, бывший за рулем машины, пожал плечами и недовольно сказал:

– Какой-такой Булавди? Езжай домой, Алихан, твои сестра и бабушка, наверное, уже места себе не находят.

Алихан не двинулся с места, и водитель снова протянул руку, чтобы затащить его в машину, но в эту минуту в гараже хлопнуло, и поперек желтушного пятна от лампочки легла изломанная тень.

– Это кто хочет со мной говорить?

Алихан обернулся. На цементном приступке, ведущем из гаража, стоял Булавди Хаджиев.

Булавди Хаджиев тоже был среди людей, висевших на стене в комнате Алихана. Он висел справа от своего дяди Арзо. Там Булавди был высокий молодой красавец, с точеными чертами смуглого лица, с черными, чуть рыжеватыми кудрями, кровь с молоком и Орден Славы на молодецкой груди (Орден Алихан старательно свел фотошопом).

За два с половиной года, прошедших после Красного Склона, Булавди решительно изменился. Волос поубавилось, борода, наоборот, отросла. Щеки впали. Лицо из смуглого стало желтым, лимонным, видимо выдавая тяжелую болезнь, тело – худым, и черная куртка – обтрепанной. Глаза глядели, как рысь из капкана. Он ничем не напоминал тех боевиков середины 90-х, упитанных, рослых, завидных женихов, к которым сбегалась половина села, когда они спускались с гор передохнуть; это был загнанный зверь, не доверяющий никому в республике, напичканной предателями и агентами. Он выживал, несмотря на охоту, объявленную на него Джамалудином, но выживать было все трудней.

– Это кто? – спросил Булавди.

– Это Алихан, сын Исы, брата Мовсара, – ответил один из чеченцев.

Но Булавди уже и сам видел, что это Алихан. Тленкой был родным селом Булавди, и Булавди помнил мальчика еще семь лет назад, когда Мовсар справлял свадьбу. И, конечно, Булавди очень хорошо знал историю Дианы и Ташова по прозвищу Кинг-Конг. Ее знали все в Тленкое, но Булавди был один из немногих, кто знал настоящую причину разрыва.

Булавди молча повернулся, и Алихан кое-как вскарабкался на ноги и пошел за ним.

Они оказались на втором этаже какого-то дома. На клеенчатом столе дулом к окну лежал автомат, и через раскрытую дверь было слышно, как в неисправном бачке течет вода. Алихан чувствовал себя не очень хорошо и пропустил вечерний намаз. Смущаясь, он объяснил это Хаджиеву, и тот молча ждал, пока мальчик привел себя в порядок и сделает все, что нужно.

Когда мальчик сложил коврик и обернулся, Булавди сидел у окна, поглаживая бороду, и перед ним дымилась большая щербатая кружка с чаем. Другая такая же кружка стояла напротив.

– Это плохо, что ты меня нашел, – сказал Булавди, – чего ты хочешь?

– Воевать в твоем отряде.

Глаза Булавди обежали заморыша. Ему было столько же, сколько Алихану, когда он ушел на войну, но это была другая война. У Алихана был дом, была сестра, и даже было дело (Булавди слыхал, что сын Исы горазд мастерить электронные штучки), а когда Булавди уходил на войну, у него уже не было ни сестры, ни дома. Булавди не уходил на войну. Это война пришла к нему.

– Нет, – сказал Булавди.

– Я хочу стать шахидом.

– Почему?

Алихан заколебался. Он видел, что Булавди не хочет его брать; видимо, считает слишком слабым. Он действительно худ и слаб, но он разбирается в электронике лучше, чем кто-нибудь в отряде Булавди, а электроника – это такая вещь, что иногда одна электронная схема стоит больше, чем десять фугасов. И Алихан выдал последнюю свою, отчаянно скрываемую тайну.

– Я болен, – сказал Алихан, – я скоро умру. Я не хочу умереть в постели.