Во все Имперские ТОМ 7 Орден - Альберт Беренцев

рывком встал на ноги, но семеро стражниц уже летели на меня, их ауры ярко пылали и разбрасывали сполохи магии.

Я попытался смести их одним мощным ударом шпиля, который я все еще сжимал в руке, но все девушки уклонились, а потом одновременно ударили меня в полёте своей магией, впечатав в меня разом семь заклинаний.

Мое божественное тело забурлило, закипело, голубое сало пошло пузырями, я даже ощутил нечто вроде боли…

Вот блин, я опять утрачивал управление, как и тогда, когда меня грызла Алёнка. Судя по всему, то, что я слышал про Лейб-Стражниц, оказалось правдой, по своей мощи они не сильно уступали богине.

Под ногами у меня тем временем начался сущий ад — остальные Лейб-Стражницы крошили моих людей, как повар рубает салат. Большая часть моих наёмников уже вообще пустилась в бегство, причем в беспорядочное и бессмысленное, поскольку бежать с этого луга было некуда…

Тая с Кабаневичами куда-то телепортировались, ибо телепортация в пределах Петропавловки все еще работала, возможно, кабанчики решили сбежать на другой конец острова. Прям Кабаневичи Шрёдингера — то они есть, то опять свалили…

Поп выскочил из толпы и поднял свой крест:

— Покайтесь, глупые! Вы сражаетесь за ложного Императора!

— С дороги, Ваше Преподобие! — заорала на батюшку рыжая стражница, — Или, клянусь, я сейчас забуду про ваш сан и сочту вас простым изменником. Сестры, бейте Нагибина по коленям! Его нужно свалить!

Вот атака стражниц на мои колени в мои планы на сегодня точно не входила. Эта рыжая сука быстро соображала, да и кричала все правильно — если меня завалят на землю, мне точно конец.

Я размахивал шпилем Петропавловки, как самурай шестом бо, но ни одну стражницу так и не достал — они были быстрее меня, каждая двигалась почти со сверхсветовой скоростью.

Никого из моих людей рядом уже не осталось, стражницы Лейб-Гвардии теснили их к восточному берегу, к самой воде, к краю воздвигнутого мною купола…

Ну что же, похоже, настало время для очередного заклинания. Очередное заклинание само себя не скастует. Помирать — так красиво, в сполохах магии и среди трупов врагов.

Долго мне выбирать подходящее заклинание не пришлось — я здраво рассудил, что раз я теперь умею кастовать неподвластное мне раньше заклятие Жаросветовых, значит, точно также я в своей божественной форме смогу выдать и заклинание Багатур-Булановых, впитанное мною от принцессы.

Благо, что африканское колбасное дерево, к которому у меня было привязано это заклинание, я сегодня утром на всякий случай сожрал.

Я выбросил вперед обе руки, на одной из которых уже повисла не в меру прыткая стражница, и, сосредоточившись, выдал Багатур-Булановское подавление воли.

Все пространство передо мной залилось неотмирным золотым светом, вспышка ауры была столь яркой, что показалось, как будто на миг взошло Солнце.

Стражница, державшаяся за мою руку, ухнула вниз, как созревший фрукт. Еще несколько её коллег, находившихся в зоне поражения моего заклятия, повалились на колени:

— Приказывай, господин!

— Защищайте меня! — отдал я единственный адекватный в этой ситуации приказ, а сам, продолжая извергать из рук потоки золотого света, стал поворачиваться, чтобы накрыть своим подавлением воли весь луг по площади.

Шпиль я при этом все еще держал в кулаке, он касту заклятия не мешал, возможно, даже усилилвал мою МОЩЬ.

Идея развернуться показалась мне логичной, поскольку несколько Лейб-Стражниц были у меня за спиной. Да и моим убегающим в панике людям целительное подавление воли тоже не помешает. А то они неправильно распорядились своей волей и решили трусливо смыться…

Но стражницы, не затронутые моим заклятием, немедленно воспользовались тем, что я стал поворачивать свой могучий торс, и атаковали меня по ногам.

Я пошатнулся, трое девушек разом влетели в меня слева, я стал терять равновесие и заваливаться… О, нет. Вот только не это.

Через мгновение я уже летел рожей в землю, а еще через секунду растянулся на траве. Моё подавляющее волю заклятие сбилось. Те, кого я успел законтроллить, вроде все еще сражались за меня, но толку от этого было мало.

Утешало только то, что, падая, я похоже насмерть задавил своей тушей рыжую командиршу.

Но субординация Лейб-стражниц была безупречной, командование тут же перешло к следующей суке — живой и не попавшей под действие моей магии.

— Режьте ему ноги! — услышал я звонкий голос, — Все разом, сестры! Навались!

Я попытался перекатиться, но моя могучая туша уперлась в груду металлолома, оставшуюся от эшафота, и завязла в этой куче стальных обломков.

Поп попытался броситься мне на помощь, хотя было непонятно, как именно он собирается мне помогать, но Лейб-Стражница с длинной светлой косой до пояса схватила батюшку за руку и заломала её:

— Успокойтесь, Ваше Преподобие. И прошу прошения. Вы просто обезумели.

Батюшка что-то прохрипел в ответ. Державшая его длинноволосая Лейб-Стражница перекрестилась, явно сама страдая от того факта, что подняла руку на духовное лицо.

Но попа она держала крепко…

Законтроленная мною стражница-негритянка убила свою коллегу — какую-то японку, вырвав той сердце, но мне это уже помочь не могло. Мои ноги вдруг рвануло резкой болью, я оглушительно громко закричал, и от моего могучего крика даже зашевелились куски стали, оставшиеся от эшафота…

Я кое-как повернул голову и узрел, что ног у меня больше нет. Десяток Лейб-Стражниц атаковали их разом, их потоки магии просто отрезали мои ноги по самые бедра.

Ноги теперь валялись отдельно от меня, они на глазах превращались в желе, оплывали и дымились, как только что погасшая свечка. Управлять ими я теперь точно не мог, да они и совсем растворятся через минуту…

Двое стражниц уже лезли по обломках моих ног, одна из них схватила меня за моё огромное мужское достоинство, а потом, пылая яркой сине-красной аурой, вырвала его под корень.

— Как тебе такое, Нагибин? — заорала девушка, бросая мне мой же орган в лицо.

Вот это уже чересчур. Боли я не чувствовал — но когда тебе в рожу кидают твой же хуй — это уже настоящее оскорбление.

Похоже, мне конец…

Еще одна стражница, активно работая ногами, превратила в желе то, что помещалось ниже моего мужского достоинства, еще трое девушек оторвали мне левую руку…

Да меня же расчленяют заживо! Боли все еще не было, почему-то я ощутил её, только когда стражницы в первый раз атаковали мои ноги. Но в любом случае, ситуация была паршивой, я ощущал себя попаданцем в какое-то лютое гуро.

Из последних сил я воздел свою единственную руку, в которой все еще сжимал шпиль, и кастанул заклинание Пыталовой — боль и