День «Д». 6 июня 1944 г. - Стивен Амброз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Роммелю никогда не доводилось служить вместе со своими командующими: генералом Гансом фон Зальмутом (15-я армия) и генералом Фридрихом Долльманном (7-я). С Зальмутом его ссоры доходили до крика. Долльманн не имел достаточного боевого опыта, отличался слабым здоровьем и почему-то не терпел Роммеля. Ни Зальмут, ни Долльманн не были ревностными нацистами. Бронетанковой группой на Западе командовал генерал барон Лео Гейр фон Швеппенбург. Ветерана Восточного фронта Швеппенбурга приводило в ужас предложение Роммеля использовать танки на ближних позициях: по его мнению, это означало, что танки подменят стационарные артиллерийские орудия. Их разногласия так и не были разрешены, хотя это вряд ли имело какое-либо значение, поскольку в любом случае бронетанковая группа не входила в подчинение Роммеля.
Роммель снял с должности своего первого начальника штаба и поставил на его место генерала Ганса Шпейделя, шваба из Вюртемберга, которого знал еще со времен Первой мировой войны. Шпейдель был активным участником заговора против Гитлера и политически более искушен и подкован, чем его шеф. Конечно, ему удалось привлечь Роммеля на сторону заговорщиков.
Подходы Роммеля и Эйзенхауэра к предстоящему сражению существенно различались. Американский генерал всем сердцем верил в правоту дела, за которое боролся. Для него вторжение на север Франции имело целью не только освободить Европу от нацистской оккупации, но и навсегда покончить с фашистской чумой. Эйзенхауэр ненавидел нацизм и все, что было с ним связано.
Роммель считал себя патриотом, но не нацистом, хотя иногда и подхалимничал перед Гитлером. Для Роммеля предстоящее сражение означало битву с врагом, которого он и ненавидел, и уважал. Он готовился к схватке скорее как профессионал, чем как борец за идею.
4. Где и когда?
В середине марта 1943 г. (вскоре после битвы за проход Кассерин и почти за два месяца до окончательной победы в Тунисе) Объединенный комитет начальников штабов (ОКНШ) назначил британского генерал-лейтенанта Фредерика Моргана начальником штаба при Верховном командовании Союзническими экспедиционными силами. Ему поручили «координацию и планирование операции по форсированию Ла-Манша в этом или в следующем году». В течение месяца ОКНШ пришел к выводу, что такое наступление невозможно организовать в 1943 г., и в апреле была принята директива, предписавшая Моргану «начать планирование полномасштабного вторжения на Европейский континент в 1944 г., по возможности ранее».
Трудно представить себе более расплывчатую формулировку военного распоряжения. География его распространялась от Голландии до Бреста, выражение «по возможности ранее» растягивало временные рамки от марта до сентября 1944 г. Морган, собрав вместе британских и американских штабистов и назначив своим замом американского генерал-майора Рея Баркера, назвал созданную им группу COSSAC[15] (КОССАК) (по первым буквам наименования своей должности) и приступил к исполнению обязанностей.
КОССАК при планировании операции вынуждена была исходить из жесточайшего лимита десантных судов и ограничить одновременную высадку лишь тремя дивизиями. Союзники учитывали, что немцы, безусловно, укрепили «Атлантический вал», а это создавало дополнительные трудности, поскольку лишало войска возможности вести более рассредоточенное наступление. С самого начала КОССАК ориентировалась на концентрацию сил: предусматривался только один район вторжения.
Но где? Место предполагаемой высадки должно было находиться в пределах досягаемости союзнических самолетов, базировавшихся в Великобритании. Важно также, чтобы рядом располагался крупный порт, который надлежало захватить с суши и в кратчайший срок задействовать. Штурм «Атлантического вала», особенно вокруг французских гаваней, казался немыслимым: сокрушительное поражение, понесенное канадцами в Дьепе в августе 1942 г., убедило КОССАК в том, что лобовая атака против хорошо укрепленных оборонительных сооружений обречена на провал. Поэтому следовало найти такие участки побережья, где можно было прямо с десантных судов высаживать людей и технику и обеспечить их незамедлительное и массированное продвижение в глубь континента.
Большинству этих тактических соображений соответствовали условия французского побережья Средиземноморья или полуострова Бретань. Но со стратегической точки зрения район вторжения должен был находиться как можно ближе к главной цели наступления — Рурско-Рейнскому бассейну.
Великолепными портами располагали Голландия и Бельгия, но от них рукой подать до Германии и до аэродромов люфтваффе. Помимо частых наводнений, приморские районы представляли особую сложность еще и потому, что они имели мощные оборонительные заграждения. Можно было считать идеальным местом для высадки берег Па-де-Кале, но, очевидно, такого же мнения придерживались и немцы, поскольку они сделали «Атлантический вал» самым неприступным именно здесь.
Как вариант рассматривался и Гавр в устье Сены. Однако в случае нападения на этот порт дивизиям союзников пришлось бы высаживаться по обе стороны реки, и немцам ничего не стоило бы разбить их по отдельности. Восточнее же Гавра береговая линия представляет собой сплошные скалы, которые перемежаются маленькими бухточками, практически не имеющими выходов к каким-либо дорогам.
Определенные преимущества были у Бретани с ее большим портом Брестом и другими менее крупными, но удобными гаванями. Но она находилась слишком далеко от Соединенного Королевства и Рейнско-Рурского бассейна. Ближе к ним располагался Шербур, что повышало шансы полуострова Котантен. Однако его западный берег захлестывали атлантические штормы, и, кроме того, он хорошо защищался немцами с захваченных ими островов Гернси и Джерси. Восточная часть Котантена была низменной и часто затапливалась. Более того, узкое пространство полуострова позволяло немцам легко заблокировать передовые войска.
Путем исключения выбор пал на побережье Кальвадос в Нормандии. Маленький порт Кан нетрудно было взять, возможно, в ходе первой же атаки. Не представляло особой сложности и захватить расположенный рядом аэродром Карпике. Овладение Каном отрезало бы железнодорожное и автомобильное сообщение между Парижем и Шербуром, изолировало полуостров Котантен и открыло путь на столицу Франции.
Существовали и другие преимущества. По устью реки Орн проходила граница между 15-й армией вермахта на северо-востоке и 7-й армией на юго-западе, а промежутки между воинскими соединениями всегда являются самым слабым звеном обороны. Наступление предполагалось начать против 7-й армии, которая располагала лишь одной бронетанковой дивизией (21-й) (у 15-й армии было пять дивизий). Кальвадос находится в 150 км от крупных британских южных портов Саутгемптон и Портсмут[16]. Он защищен от штормов Атлантики полуостровом Котантен. От устья реки Орн на запад тянутся 30 км песчаных пляжей с пологими подъемами на берег, откуда внутрь континента ведет целая сеть дорог. От Арроманша на 10 км шла сплошная стена из почти вертикально стоящих утесов, но начиная с Колевиля скалы отступали от берега на расстояние до 10 км. Обрывы не превышали 40—50 м, а песчаные пляжи при самых высоких 10-метровых приливах простирались на 40—50, а при самых низких — на 200 м и более. И там имелись дороги.
К тому времени британцы располагали подробной разведывательной информацией о французском побережье. Вскоре после Дюнкерка радио Би-би-си передало призыв ко всем, у кого были почтовые открытки, отправленные в предвоенные курортные времена из Франции, отослать их на станцию. За один день пришло 30 тыс. карточек, а затем их набралось до 10 млн. В 1942—1943 гг. активно велась аэрофотосъемка, в результате которой союзники получили детальное изображение предстоящего поля сражения. Французское Сопротивление предоставляло сведения о заграждениях на побережье, укреплениях, расположении вражеских соединений. Информацию о приливах и отливах, течениях, топографии местности можно было добыть из старых туристических путеводителей.
Таким образом, побережье Кальвадоса на карте казалось совершенно приемлемым. Но оставался нерешенным главный вопрос: позволят ли его пляжи, находящиеся западнее устья реки Орн, высадиться десантным судам, танкам, бульдозерам и грузовикам. На этот счет имелись сомнения — британские географы и геологи считали, что за последние два столетия берег подвергся серьезной эрозии. Древнеримский порт с таким же названием, по их мнению, находился по крайней мере в 2 км от нынешней береговой линии. Бойцы французского Сопротивления выкрали в Париже четыре тома геологических карт, которые были составлены на латыни римлянами и указывали на наличие огромных торфяников на Кальвадосе. Торфяные болота, покрытые тонким слоем песка, не могли выдержать танки и другую тяжелую боевую технику.
