Завещание Петра - Велиханов Никита

— Алкоголик. Ладно, давай продемонстрируем всем наше моральное разложение. Тем более что этот факт уже на лице.

Вчера ужин готовил Ларькин, так что сегодня была очередь Борисова- Бутылка уже стояла на столе, а котлеты шипели на сковородке, когда на кухне появился Ларькин и молча показал майору листок бумаги. Юрий Николаевич вытер руки и взял расшифрованное сообщение из Москвы.

«Профессор Орионо (1901 — 1948) — японский биолог. Занимался вирусными инфекциями, имел отношение к опытам, которые проводили японцы на военнопленных на территории Северного Китая. Засекречен, опубликованных научных трудов не имеет. После разгрома Квантунской армии попал в плен, содержался в лагере под Иркутском. Покончил с собой: совершил харакири.

Ежов А. И. (1915—1988) —бывший врач того лагеря, где содержался профессор Орионо. Умер и похоронен в г. Оренбурге».

Запись беседы майора ФСБ Борисова Ю.Н., начальника ГРАСа и капитана ФСБ Ларькина В.Ю., заместителя данной структуры.

Место записи: явочная квартира ФСБ в г. Оренбурге на ул. Пролетарской.

Начало: 20 часов 02 минут 39 секунд 3 апреля 1999 года.

Окончание: 6 часов 02 минут 45 секунд 4 апреля 1999 года.

Тема беседы: дальнейшие действия.

Борисов: В наших ближайших планах это ничего не меняет. Мы вроде бы собирались отдохнуть и подумать. Вот и давай, садись. Сегодня будем отдыхать, а завтра думать.

Ларькин: А что, всё уже готово?'.

Борисов: Ещё буквально две минуты.

Ларькин: Пойду выключу компьютер.

(Ларькин возвращается в свою комнату, некоторое время возится там. Борисов гремит посудой. Ларькин моет руки в ванной и возвращается на кухню.)

Борисов: Экий ты запасливый.

Ларькин: Просто очень люблю кетчуп.

(Звяканье посуды, бульканье разливаемой по стаканам водки. Борисов принюхивается и в предвкушении крякает. Пауза.)

Ларькин: Ну... за ясность.

Борисов: Хороший тост.

(Пьют.)

Ларькин: Вот, прошу, так вкуснее.

Борисов: Благодарствуйте.

(Закусывают.)

Ларькин: Что, о делах сегодня совсем не будем говорить?

Борисов: Если б была ещё водка, я сказал бы: не раньше, чем после третьей.

Ларькин: Так не будем откладывать. Одну минуточку...

(Уходит в комнату и через несколько секунд возвращается.)

Борисов: Однако... Куда ты столько набрал?

Ларькин: В медицинских целях. Исключительно.

Борисов: Психотерапевт... Так-так.

(Возня с пробкой, бульканье,)

Ларькин: Ну... за успех безнадежного дела.

Борисов: Поехали.

(Пьют, закусывают.)

Борисов: Нет, что ни говори, а лучше квашеной капустки всё равно закуски нет. И не шинкованная, а половиночками, знаешь, половиночками...

Ларькин: Ничего. Котлеты у вас тоже неплохие получились.

(Звяканье вилок и тарелок.)

Ларькин: Товарищ майор...

Борисов: Только после третьей.

Ларькин: Тогда о чём же говорить-то? Блин... Ну, вот... скажем... Вы вот в такой, скажем, городской обстановке какое оружие предпочитаете?

(Смеются.)

Борисов: Ну, ты спросил. Маленький, что ли? В какой, вот в такой? Гладкоствольное, конечно. Скорость пули небольшая. Как даст в руку — нет руки. Враг за дверь спрятался — раз в дверь — нет ни его, ни двери. И проверять не надо. А ты с чего это про оружие спросил?

Ларькин: Подарок хочу вам сделать. На день рождения.

Борисов: Трепачи. Пацаны. Арнольд вот ваш по-умному был вооружен. А в принципе это дело вкуса. Как-то раз, помню, в Анголе... А, ладно... Столько греха на душу взяли, и все коту под хвост. Давай по последней.

Ларькин: Значит, светлое будущее на крови не строится.

Борисов: Есть и другая точка зрения. Без крови вообще никакое будущее не строится. Никакое.

Ларькин-. Ну... давайте...

Борисов: Стой, третий тост я скажу.

(Голосом актера Булдакова): За равновесие!

(Пьют. Долгое молчание.)

Борисов: Так вот, о делах...

(Молчание.)

Ларькин: Один покончил с собой, другой помер, третьего увезли пришельцы; четвертый исчез в тот же день, когда мы узнали о его существовании, пятый... стоп, пятого пока не было...

Борисов: Да, заболтался ты.

Ларькин: Нас всё время опережают на один ход. Именно.

Борисов: Я знаю, как сделать, чтобы нас не опережали.

Ларькин: Как?

Борисов: Не делать никаких ходов. По крайней мере, завтра. Тогда завтра они нас точно не смогут опередить.

(Хитро смеются.)

Борисов: А там посмотрим. Надо ещё подумать. Но завтра. А сейчас слушай боевой приказ — смотреть телевизор.

Ларькин: Есть!

Борисов: Какую бы х...ню там ни показывали. Русский офицер Службы Безопасности должен выдерживать любую психическую атаку... противостоять любому нейролингвистическому программированию. Вперед!

(Ларькин уходит в комнату Борисова и включает телевизор. Борисов прикуривает и некоторое время моет посуду. Затем тоже, судя по скрипнувшему креслу, садится смотреть. Больше они не разговаривают, только когда включается реклама, Борисов злобно матерится. С 23.11 временами слышно его негромкое похрапывание. В 23.35 Ларькин говорит: «Спокойной ночи, шеф!» Борисов сонным голосом: «Спокойной ночи!» Ларькин уходит к себе. Борисов выключает телевизор, ложится спать, и через пару минут — и до самого утра — слышно только его похрапывание.)

Оренбург. 3 апреля 1999 года. 21.05.

...Борисов беззвучно вылил водку обратно и заткнул пробкой бутылку. «Нет настроения. Но когда эта история будет позади, непременно выпьем по-настоящему, — обещал он себе. Авось до тех пор не выдохнется». Ужинали они всерьёз, но пили, задерживая дыхание и шумно отдуваясь, не водку, а чай. Он убрал со стола посуду и закурил. Бумага, превратившаяся в пепел на этот раз, содержала такой диалог:

Ларькин: Вы правы насчет Орионо. Японец занимался вирусами. Насколько я помню, возбудители многих видов лишаев —вирусы. У Тэна был лишай.

Борисов: Видимо, Захаров был знаком с Ежовым и к нему попала какая-то информация об этом. Придется заняться лишаями. Я о них ничего не знаю. А ты?

Ларькин: Не мешало бы проконсультироваться. Есть у меня на примете один кадр. Помните, в 36 квартире молодая женщина не хотела разговаривать, потому что у неё в эту ночь дежурство? Сонная такая, черненькая.

Борисов: Это которая нас на хер послала? Ценный кадр.

Ларькин: Это та самая ветеринарша, которой В.А. Тэн тайком показывала лишай у мужа. Она осматривала его и даже делала соскоб.

Борисов: А чего ты тогда молчал?

Ларькин: Зато теперь у меня есть основания более конкретно с ней поговорить. Я должен с ней встретиться как можно скорей. Сегодня. Она как раз сейчас дежурит.

Борисов: Хоть бы раз успеть.

Ларькин: А про неё, может быть, и не знает никто. Тэн её не видел. Подслушки у В.И. я не обнаружил, но глушители включал. Я пойду тихо.

Борисов: Давай квасить дальше. Сделай вид, как будто у тебя в сумке есть ещё бутылка.

Ларькин: У меня правда есть.

Борисов: Оденься поцивильней. Кошку какую-нибудь поймай по дороге. Дверь и подъезд проверим вместе, потом я вернусь. Пойти бы с тобой, но кто-то должен отвлекать внимание. Буду тут шуметь. Когда пойдешь?

Ларькин: В полночь.

Борисов: Рано. В час или хотя бы в полпервого. Пусть поверят, что мы угомонились. Вот в этом направлении у самого дома удобный заборчик. Первые три квартала — дворами. Иди в мою комнату, включи телевизор и поспи часа три. Я пойду пару лампочек выверну. Дойдешь до места —оставь знак справа от входной двери. Но постарайся вернуться. До половины пятого. Ларькин: Всё будет нормально.