Источник - Маргарита Полякова

Мирца ушла из моего дома рано утром. Не разбудив меня и не попрощавшись. А уже к вечеру за мной пожаловала полиция. Даже странно… почему они не арестовали меня сразу же, как только выследили? Надеялись, что я проболтаюсь Мирце о своем секрете? Я был настолько влюблен в нее, что вполне мог это сделать. Но я даже не подозревал, что ей это может быть интересным. Когда она исчезла из моего дома, я понял, что ее миссия закончена. И потому, когда за мной пришли, я не сопротивлялся. Я был настолько потрясен тем, что Мирца оказалась офицером разведки, и была послана за мной следить, что мне не хотелось жить, и я сам себе подписал смертный приговор.

Мирца пришла ко мне в камеру на следующий день. В униформе, со свеженьким орденом в петличке. Холодные серые глаза, военная выправка и снисходительное презрение к пацану, которого оказалось так легко обвести вокруг пальца.

— Ролум, 14 лет, осужденный, приговор — смертная казнь. Приняв во внимание ваши несомненные таланты в области компьютерного программирования и ваш юный возраст (в постели она о нем, почему-то, ни разу не вспомнила) Планетарный суд счел возможным предложить вам альтернативное наказание. — Я удивленно на нее воззрился. Так меня что, не будут казнить? — Вам предлагается служба в рядах Тюремного легиона в качестве системотехника корабля. Необходимые двухнедельные курсы вы пройдете на базе Планетарной тюрьмы. Срок обдумывания предложения — ровно сутки.

Если честно, я даже слегка опешил. Судя по тому, что обвиняли меня только в многочисленных кражах на большую сумму, до моего изобретения Планетарный суд так и не добрался. Однако если он захотел бы выпытать эту тайну, никуда бы я не делся. Так почему судьи этого не сделали? Решили, что я, в конце концов, выдам себя сам, когда меня принудят к тому обстоятельства? Или хотели посмотреть, как я буду этим изобретением пользоваться? (А искушение это сделать возникнет не раз и не два, тем более, если мне будет грозить смертельная опасность). Однако объяснять мне свои поступки Планетарный суд (разумеется) не стал. Он решил проблему проще — отправил меня в Тюремный легион. Проявил, так сказать, гуманность.

Разумеется, те, кто читает официальные газеты, скажут, что мне повезло. Потому что по всеобщему мнению Тюремный легион — это нечто вроде исправительной службы. Но в космотернете вы можете найти куда более правдоподобные сведения. Отправка в Тюремный легион означала все тот же смертный приговор. Просто растянутый во времени. По крайней мере, я не слышал ни одного случая, когда команда легиона вместе со своим кораблем сумела просуществовать более года. В космосе всегда полно задач, которые можно решить только с помощью грубой военной силы. А кто лучше преступников, приговоренных к смертной казни, годился на роль козлов отпущения? Плюс ко всему в Тюремный легион посылали не просто людей, а людей очень талантливых в своих областях. Им давали практически неразрешимые задачи и на них, как на кроликах, проводили эксперименты, используя их гениальные, нестандартные разработки для последующего применения в армии.

В общем, я согласился. Может быть, потому, что уже отошел и не столь сильно хотел умирать, а может потому, что из вредности хотел продержаться в Тюремном легионе три года. Стандартный срок, после которого снимаются все обвинения, и которого еще никто никогда не достиг. В принципе, я понимал, что достичь его нереально, но желание было велико. Я подписал измененный приговор, отправился на курсы и даже попросил разрешения взять с собой свой талисман — плюшевого медвежонка, оставшегося сидеть в моей квартире на компьютерном столике. Мою просьбу уважили, и ровно через месяц я уже поднимался на борт космического корабля с игрушкой под мышкой и рюкзаком за спиной. Честно говоря, я опасался, что по поводу моего возраста, да еще и вкупе с игрушкой, услышу много нелестного. Однако меня приняли совершенно спокойно. Скорее всего, потому, что во-первых, я был единственным человеком на борту, а во-вторых, все прекрасно знали, что нормальные подростки в Тюремный легион не попадают».

— Что, Ролум, это все?! — разочаровано возопила зачитавшаяся фантастической эпопеей я. — А где продолжение?

— Продолжение сгорело, Ристи, — криво ухмыльнулся Ролум.

— Значит, расскажешь мне все сам. Что это такое ты изобрел, что тянуло аж на Глобелевскую премию? И что это за талисман у пацана в виде мягкой игрушки?

— Бедного медвежонка Планетарный суд выпотрошил до последней нитки, — зло рассмеялся Ролум. — Но должен же я был отвлечь хоть на что-то их внимание! И попасть в свою квартиру. Разумеется, за мной следили. Но я сумел обвести их вокруг пальца и унести одну деталь. Очень маленькую деталь, которая помогала моему компьютеру быть разумным. И которая сделала разумным наш корабль.

— Ничего себе! — восхитилась я. — И как к этому отнеслась остальная команда? Ты, вроде, сказал, что был единственным человеком на борту.

— Остальные не принадлежали даже к гуманоидной расе. А к моему изобретению… нормально они отнеслись. Особенно после того, как оно спасло нам жизнь. И делало это не раз и не два. Мы стали единственной командой за всю историю существования Тюремного легиона, которая смогла продержаться условленных три года. Однако оставлять нас в живых никто не собирался. Нас объявили бунтовщиками, Ристи. Предателями, изгоями, бог весть еще кем и выслали против нас пять кораблей планетарного флота. Это была бойня. И откровенное убийство. Разумеется, выжить в такой мясорубке никто не смог. И я тоже. Я помню кровь, пожар, нехватку воздуха и взрыв… в себя я пришел уже в Школе, где из меня начали готовить воина.

— Нда… поменять межпланетные перелеты на темное средневековье приятного мало, — глубокомысленно посочувствовала я оборотню. — Слушай, Ролум, может, тебе все-таки стоит поискать на факультете магов хотя бы более-менее приличного специалиста? Ну хоть чтобы от снов поганых тебя избавил?

— Ищу.

Подходящего мага Ролум действительно искал весьма активно. И не столько из-за своих снов, сколько из-за неистребимого желания сбежать. Причем причину, по которой он ни в какую не желал служить Таштену, объяснить Ролум не мог. А может быть, и не хотел. Все-таки оборотень был весьма загадочной личностью. И совершенно непредсказуемой. Поскольку активные поиски мага закончились весьма неожиданным образом. Ролум… влюбился. И тут же прибежал ко мне за советом, как ему лучше всего произвести на девушку впечатление. Вот ведь… а я со своей влюбленностью в Байрона стеснялась изо всех сил… зря, оказывается.

— Ты проверил, на ней точно нет никаких подозрительных шрамов? — уточнила я, когда Ролум насел на меня со своей новообразовавшейся проблемой.