Танец мечты - Анна Антонова

– Мам, – позвала я. – Нам костюмы выдали! Надо его постирать, погладить, зашить…

– А что сразу «мам»? – возмутилась она. – Твой костюм, ты и развлекайся.

– Он не мой, – надулась я. – Мне его напрокат дали. Как бантик в музыкальной школе, помнишь?

Тут меня осенило, и я хитро заметила:

– Ты еще его утюгом сожгла. Значит, этим костюмом тоже должна заниматься ты!

– Ну и логика у тебя, – воскликнула мама. – А если я твой драгоценный костюм тоже испорчу? Это тебе не бантик – не рассчитаемся!

– Ну мааам… – заныла я. – Мне некогда вообще! У меня занятия, репетиции, и еще уроки, между прочим, никто не отменял! Ты же не хочешь, чтобы я с тройками полугодие закончила?

– А тебе не приходило в голову пожертвовать частью занятий в пользу уроков? – резонно возразила мама.

Я оторопело посмотрела на нее – такая простая и разумная мысль мою голову, естественно, не посещала.

– Ладно, – смягчилась она, глядя на мое удрученное лицо. – Давай сюда свой костюм.

– Ура! Спасибо! – завопила я, вручая ей непрезентабельного вида сверток. – Ты лучшая мама на свете!

– Ладно, не подлизывайся, – проворчала она с улыбкой.

И я так и не поняла, то ли она и правда меня пожалела, то ли решила реабилитироваться за тот злосчастный бантик.

Не знаю, как маме это удалось, но к следующему занятию костюм был готов. Сказать, что он преобразился, значит ничего не сказать – из пыльной тряпки у нее каким-то чудом получилась блузка с длинными широкими рукавами и премиленький сарафанчик с оборочками. К счастью, костюм мне подошел – это я установила еще на этапе примерки. Теперь встала другая проблема – как доставить его до места репетиций, но мама и тут нашла выход из положения, выдав мне чехол, в котором летом хранила свою шубу.

С чехлом наперевес я вышла из дома, и первым, кого я встретила, оказался… Денис. Он опять был с рюкзаком и клюшкой – наверное, шел на тренировку. Увидев меня, он замер на миг, словно раздумывая, поздороваться или молча пройти мимо, но я не оставила ему выбора, радостно бросившись навстречу.

– Привет, как дела? – затараторила я, старательно изображая дурочку. – Ты на тренировку? А я вот на репетицию иду, костюм несу, у нас скоро концерт, придешь?

Он оторопело смотрел на меня, явно сомневаясь в моих умственных способностях, и потом спросил:

– Что хоть за концерт?

– Нашей танцевальной студии, – пояснила я. – Тридцатого декабря в ДК «Текстильщик». Приходи, буду ждать! – прощебетала я на прощанье и удалилась, не дав ему опомниться.

Всю оставшуюся дорогу я хихикала, вызывая недоуменные взгляды прохожих. Зачем я ему все это наговорила, я и сама не понимала, но чувствовала, что поступила правильно.

Сегодня был особенный день – первая репетиция на сцене в костюмах. Ясея встретила нас у входа в ДК и проводила в раздевалку, где уже тусовалась куча народа.

– А вы думали, ради нас одних ДК снимут? – усмехнулась она. – Будет общий прогон всех номеров концерта, так что переодевайтесь, готовьтесь, я вас позову.

В такой обстановке, конечно, и речи не шло о том, чтобы долго красоваться в своем костюме и рассматривать, как в них выглядят другие. Мы переоделись и вышли из раздевалки, где и без нас было тесновато. В одном углу наряжались в шаровары девчонки из студии танца живота, в противоположном щедро намазывались кремом для автозагара исполнительницы латиноамериканских танцев, а посередине разминались акробатки.

В этой пестроте наши скромные костюмчики как-то потерялись, так что, выйдя в фойе, мы оглядели друг друга безо всякого интереса – ну блузки, ну сарафаны, подумаешь! Вот полупрозрачные шаровары со звенящим поясом на бедрах – это да, это вещь!

– Что такие растерянные? – заметила наше состояние подошедшая Ясея. – Да не волнуйтесь вы, у нас все отрепетировано, выступите на «ура», – по-своему поняла она. – Выглядите, кстати, супер, всем очень идет! Идите за сцену, готовьтесь, мы выходим сразу после танца живота. Парни, кстати, уже там.

Можно было не сомневаться, что парни уже там – кто же откажется посмотреть пленительный восточный танец? Это вам не навязшая в зубах «Калинка-малинка»… В общем, настроение у меня безнадежно упало, и даже Федя в смешной подпоясанной рубашке навыпуск не смог его поднять.

Когда ведущая на сцене объявила роскошный и чарующий танец живота, у меня начали подкашиваться ноги. Скоро наш выход! Я пыталась уговорить себя, что это просто репетиция, но все равно никак не могла успокоиться.

– Эх, из зала бы посмотреть, – шепотом сказал торчавший рядом со мной Степан.

Я с досадой взглянула на него и ничего не ответила. У парней всегда одно на уме!

Час икс неумолимо приближался. Вот уже «животы» покидают сцену, и объявляют нас… Мы выстроились на кулисами, Ясея ужасным шепотом скомандовала:

– Всем улыбаться до ушей! – и под первые звуки «Калинки» мы поскакали на сцену.

Я не знала, хорошо мы выступили или плохо – публика не присутствовала, и оценить нас было некому, кроме Ясеи, чудесным образом телепортировавшейся из-за кулис в зал.

Но, когда мы кланялись, хлопала она явно от души, и это было неплохим знаком.

Глава 14

Белый верх, черный низ

На хоре у нас тоже вовсю шли репетиции – как сообщила Евгения Петровна, наше первое и несомненно триумфальное выступление планировалось на предновогоднем концерте школьной художественной самодеятельности. Это объявление для нас сюрпризом не стало – мы давно поняли, что в нашей школе ничего просто так не делается, если завели хор – извольте выступить.

Стоять на своих двоих голодными после шести уроков было напряжно, скучные распевки утомляли, но это оказалось еще не самым страшным – со мной вдруг перестала разговаривать Ленка. Не совсем, конечно, перестала – мы продолжали обмениваться ничего не значащими фразами про уроки, но едва я делала попытку пошутить или обсудить какую-нибудь неформальную тему, то словно натыкалась на глухую стену.

– Что случилось? – допытывалась я. – Ты чего сама не своя?

– Все в порядке, – отбояривалась подруга.

Но я чувствовала, что ничего не в порядке, терялась в догадках, но поделать ничего не могла.

Когда я на следующем занятии увидела Ивана, то не поверила себе – неужели это вот его я приглашала на свидание, мы ходили в кино, и там он поцеловал меня? Парень казался абсолютно чужим и неприступным, так что я даже не рискнула подойти поздороваться, а он в мою сторону упорно не смотрел.

Едва он запел свою партию, я поняла, что наваждение прошло, я абсолютно ничего к нему не чувствую. Ради этого стоило первой проявить инициативу и пригласить на свидание! Я перестала считать его загадочной звездой, сияющей высоко в небесах, куда нет доступа простым смертным.

Там, в зале кинотеатра, он опустился на землю, и я смотрела на Ивана трезвым, не затуманенным восхищением взглядом. Да, талантливый парень, но этим его достоинства исчерпываются. Человеком он оказался самым обыкновенным, притом крайне самовлюбленным, общаться с которым желательно исключительно на темы его таланта.

Поэтому он и воспринял как должное мое приглашение – привык, наверное, что девчонки повсеместно вешаются ему на шею. И не мог не воспользоваться случаем положить в свою копилку еще одну легкую победу. Причем ценную вдвойне, ведь я оказалась той самой девчонкой из музыкальной школы, которая претендовала на место за его партой, а теперь – в его сердце, но в итоге не получила ни того, ни другого…

В общем, юноша Иван больше не занимал моих мыслей. Сейчас меня сильнее всего беспокоило поведение подруги – я пыталась и никак не могла понять, что я сделала не так.

Новый год приближался незаметно, но неумолимо. Стала известна дата школьного праздничного концерта – двадцать девятое декабря. Услышав ее, я нервно хихикнула – выступление в танцевальной студии планировалось тридцатого. Было бы круто, если бы мероприятия совпали! Тогда металась бы я, как герой оперы – Фигаро здесь, Фигаро там…

Хорошо, что я не знала об этом раньше, иначе у меня хватило бы ума позвать Дениса и на этот концерт. Уж точно наслушалась бы насмешек! Впрочем, он ведь учится в нашей школе и вполне может посетить сие мероприятие самостоятельно… ну и ладно, пусть посмотрит, какая я талантливая и разносторонняя личность!

Почему-то по поводу выступления хора я не волновалась: как споем, так и споем. Это не танцы, тут всегда можно спрятаться за спины, то есть голоса товарищей. В одном фильме, помнится, на выступлении школьного хора в первый ряд поставили красивую девочку, которая вообще не умела петь и должна была просто открывать рот и радовать глаз зрителей. Вот и я…

Ладно, все не так грустно. Во-первых, мы, третий голос, стоим не в первом, а в последнем ряду. Во-вторых, не то чтобы мне нечем радовать глаз, но свою внешность я оцениваю весьма объективно. В-третьих, не совсем я бездарная – худо-бедно свою партию спою…