За красными ставнями - Джон Карр

— Если отбросить мысль, что он попросту никудышный стрелок, — заметил Билл, — можно предположить другое. Например, в меня он стрелял, почти потеряв равновесие, стоя вполоборота и держа тяжелый сундук. Примерно то же самое было в случае с Полой — он все еще пошатывался. Все сводится к тому, что он цепляется за этот чертов сундук. Почему? Это талисман, приносящий удачу?

Г. М. фыркнул.

— Все не так просто, сынок. Железный Сундук не похож на психа. У меня с самого начала сложилось о нем иное мнение. — Г. М. посмотрел на освещенную боковую дверь, за которой словно кто-то прятался. — Как бы то ни было, учитывая фокус-покус, который полиция разыграла здесь сегодня вечером…

Вокруг рта Билла появились иронические складки.

— Прошу прощения, сэр, но было достаточно очевидно, что следует делать вам и полиции, а также Железному Сундуку.

Лицо Г. М. слегка покраснело.

— Что значит «очевидно»? — осведомился он.

— Почти не вызывало сомнений, что Железный Сундук нанесет удар по «Бернштейну и компании», — сказал Билл. — Во-первых, он ограбил их филиал в Брюсселе и не мог придерживаться высокого мнения об их замках. Во-вторых, газеты уже несколько недель сообщали, что западноафриканский монарх, султан чего-то там, привозит в Танжер сотню алмазов, чтобы отдать их на огранку и шлифовку в фирму «Бернштейн и компания» для изготовления ожерелья в подарок его третьей и последней жене.

— Угу, — согласился Г. М. — Что-нибудь еще?

— Я решил, что Железный Сундук будет рассуждать следующим образом: «Они подумают, что я первые две ночи буду заниматься разведкой, как обычно, поэтому нанесу удар сегодня же». Вы же, со своей стороны, подумали: «Он может и не нанести удар этой ночью, но, если это двойной блеф, нам лучше сразу установить охрану ювелирного магазина». Доказательство, сэр? Я был здесь, когда начался фейерверк.

Г. М. склонил голову набок.

— Знаете, сынок, — задумчиво промолвил он, — я говорил полковнику этим вечером, что у вас в черепушке немало серого вещества, хотя это не так заметно… — Он кашлянул. — Награды меня не интересуют. Когда в Америке заводили разговор о гонорарах, я приходил в ярость, и никто не мог понять почему. Все же, если вы хотите принять в этом участие…

Пола бросила быстрый взгляд на Билла, который предпринимал героические усилия не смотреть на нее.

— Боюсь, что не могу, сэр. Понимаете, — солгал он с легкостью, необходимой на его службе, — в консульстве у меня много дополнительной работы. Нужно принимать решения, а так как я… э-э… имею некоторое влияние на консула…

— Вы хотите сказать, что ваша жена имеет влияние на вас, — прервал Г. М. — Некоторые жены — жуткие тираны. И вместо того чтобы пнуть их в зад…

— Я не тиран! — негодующе воскликнула Пола. — Спросите Билла. Он может делать что хочет и отлично это знает.

Несмотря на внешнее спокойствие, ее охватил ужас. Если она еще раз встретит это пугало без лица и с короткоствольным револьвером, то сойдет с ума. Билл тоже не должен встречаться с ним снова. И тем не менее ее любопытство было сильнее страха.

— Сэр Генри, — неуверенно спросила Пола, — что произошло здесь сегодня вечером? Почему вы и полковник были внутри ювелирного магазина вместе с Железным Сундуком? Где был Хуан Альварес? А эти сто алмазов… сколько украл Железный Сундук?

Физиономия Г. М. приобрела почти безмятежное выражение.

— Ни одного алмаза, — ответил он. — Ни одной драгоценности, ни одной песеты и вообще ничего.

— Вау! — Билл весело хлопнул себя по пострадавшему колену и поморщился.

— Понимаете, — объяснил Г. М., — в начале вечера Дюрок позвонил «молодому» месье Бернштейну, которому около пятидесяти лет и который является последним представителем старинного семейства, ведущего ювелирный бизнес в Париже с XVIII века. Он отличный парень и здорово нам помог — приехал сюда с нами, отдал полковнику все ключи и отослал ночного сторожа. Бернштейн хотел остаться, но полковник выставил его с собственной территории… Господи, совсем забыл! Он наверняка сидит сейчас у телефона.

Г. М. повернулся к боковой двери.

— Monsieur l'Inspecteur Mendoza![47] — окликнул он басом, приобретающим странный пронзительный тембр при разговоре на иностранном языке.

Под лампой появился высокий, костлявый, довольно красивый мужчина с узкой полоской черных усов. Под фетровой шляпой виднелись густые темные волосы с сединой на висках. Он был в штатском и нервно покуривал сигарету.

— Oui, Seer Henri?[48]

Поскольку инспектор Мендоса пользовался репутацией последнего трофея Илоны Щербацкой — пухлой, добродушной Илоны, которая устраивала вечеринки с курением «кайфа»[49] и была щедрой во всех отношениях, — Пола разглядывала его с интересом. Она никогда не ревновала к Илоне, так как Билл тайно, но свирепо ненавидел всех русских — даже «белых», вроде Илоны, что было особенно несправедливо.

Г. М. попытался придать лоск своему французскому жаргону водителя такси.

— Будьте так любезны позвонить месье Бернштейну и сказать, что ему больше незачем сидеть на еже.

— Прошу прощения, сэр Генри?

— Тьфу! Это сленговое выражение. Будьте любезны информировать месье Бернштейна, что ограбление не удалось, и ни одна драгоценность не пропала.

— Очень хорошо, сэр Генри. — Мендоса исчез в дверном проеме.

— Но что произошло? — допытывалась Пола.

— А вы не догадываетесь, куколка? Почти три часа — с тех пор как стемнело в девять — Дюрок и я прятались в личном кабинете Бернштейна. В него ведет боковая дверь, и он отделен от передней части магазина. Сейф находится у стены напротив двери, а слева стоит большой шкаф, где прятались мы с Дюроком. В магазине было совсем темно, а дверца шкафа была приоткрыта только на полдюйма. Что-то разглядеть снаружи мог только я, так как Дюрок был не в состоянии меня подвинуть. Его выражения не поддавались описанию! О, куколка моя, если бы ваши нежные ушки осквернили эти ужасные, безбожные…

Пола захихикала. Г. М., сердито посмотрев на нее поверх очков, спустился с пьедестала добродетели.

— Ладно! — проворчал он. — Железный Сундук явился без четверти двенадцать и обнаружил, что открыть боковую дверь не труднее, чем щелкать орехи. Но в отличие от нас он не знал о маленьком трюке, который использовал там Бернштейн несколько лет назад.

— Каком трюке? — спросил Билл.

— Понимаете, сигнализация не прикреплена ни к двери, ни к окнам, — ухмыльнулся старый нечестивец. — Она включается нажатием кнопки, скрытой в полу перед сейфом — как раз под замком. Даже при дневном свете ее трудно заметить. Железный Сундук осветил кабинет фонарем, потом поставил настоящий сундук, где находились орудия взлома, завернутые в бархат. Он не стал их открывать — только посмотрел на них и положил назад — подошел с фонарем к сейфу и… Никогда не знал, что охранная сигнализация может быть такой громкой!

На пару секунд мы с полковником окаменели. Потом этот маленький прохвост стал толкать и ругать меня, стараясь выбраться из шкафа первым, хотя это было мое право. В результате мы оба застряли в дверях. Железный Сундук подобрал свою ношу, спрятал фонарь в карман, достал короткоствольный кольт и выбежал в переулок. Остальное вы знаете — кроме того, что с полицейской сетью снаружи что-то не заладилось.

Разочарованно покачав головой, Г. М. вышел из переулка на рю дю Статю. Пола и Билл последовали за ним. Внизу на рю Уоллер было почти тихо, если не считать звуков шагов, а иногда стука лошадиных копыт. Опустив уголки рта, Г. М. смотрел на стальные решетки фасада «Бернштейна и компании». Его взгляд переместился на соседний магазин в направлении Грэнд-Сокко. Поперек грязной витрины тянулась надпись эмалированными буквами «Луиза Бономи», а под ней, по-испански и по-французски, «Маски и костюмы».

— Рю Уоллер действительно становится ловушкой, сэр Генри, — сказала Пола, — если поставить кордон в дальнем конце. Думаете, они его поймают?

— Нет, куколка, — ответил Г. М., потянув себя за нижнюю губу. — Понимаете, они не знают, что ищут.

— Вы имеете в виду, кого ищут?

— Нет-нет! — Г. М. сделал суетливый жест. — Именно что.

Пола и Билл обменялись озадаченными взглядами.

— Приведу пример того, что я имею в виду, — продолжал Г. М. — Мы никогда не получали даже приблизительного описания Железного Сундука. Сегодня вечером вы оба видели его вблизи. Опишите его!

Последовало молчание.

Потом Билл почесал то, что осталось от его густых каштановых волос после стрижки в армейском стиле.

— Хоть убейте, не могу вспомнить! — пожаловался он. — Я схватил его за колено — тут описывать нечего. Когда он выстрелил в меня, я лежал на спине, смотрел не в ту сторону и видел только вспышку. Нет, я не могу его описать.