Осенний Лис - Дмитрий Скирюк

Комната была обставлена проще некуда: широкая кровать с веревочной сеткой и толстым войлочным матрасом, два стула; в углу — табуретка, кувшин и таз для умывания. Полотенца не было. Жуга выскользнул из-под одеяла, натянул штаны и подошел к окну.

От реки шел легкий туман. Солнце еще не взошло, но шпили и островерхие коньки высоких крыш уже играли золотом. Жуга постоял в задумчивости и принялся умываться.

Проснулась Влана, потянулась сонно. Улыбнулась.

— Доброе утро, Жуга!

— Утро доброе, — отозвался он. Котенок спрыгнул на пол, подошел к нему, потерся о штанину. Жуга мысленно отругал себя за то, что забыл его покормить. Наверное, у хозяина корчмы можно было найти немного молока.

— Жуга, — позвала Влана.

— Что?

— Откуда ты пришел?

— С гор я.

Влана села, зашуршала одеждой. Подошла к нему, положила руку на мокрое плечо. Провела теплыми пальцами по шраму.

— Откуда это?

— Подарок. От добрых людей, — Жуга перестал плескаться, выпрямился. Посмотрел ей в глаза, улыбнулся с грубоватой нежностью. — Не надо об этом, Вланка.

— Странный ты, Жуга, — задумчиво сказала девушка, перебирая пальцами густые пряди волос. — Скажи, у тебя… были женщины до меня?

— Нет.

— Ты хороший, — Влана подошла к окну, ловкими движениями заплетая косу. — Кого ты ищешь? Чем тебе помочь?

Жуга натянул рубаху. Пригладил мокрые волосы.

— Скажи, — замялся он. — Давно ты… так?…

— Год, — равнодушно ответила она. — Может, чуть больше. С тех пор, как отец умер.

— Мне очень нужно знать, — продолжил после минутного молчания Жуга, — когда девчонки… выходят на улицу, ну…

— Я понимаю…

— Бывает так, что они не возвращаются? Пропадают?

Влана задумчиво помолчала. Пожала плечами.

— Наверное… Впрочем, да. Особенно — если одна, и в первый раз. По неопытности, наверное. А что?

— В первый раз… — Жуга вспомнил, как резвился вчера некогда безутешный Балаж, и в голову ему пришла неожиданная мысль. — Ч-черт…

— Что?

— Как же я раньше не подумал об этом?! — Жуга заметался, подобрал котомку, вытащил кошель. «Не надо…»— начала было Влана, но тот лишь махнул рукой. Высыпал деньги на одеяло — менок сорок — отобрал себе две-три монетки, остальное оставил.

— Бери, не перечь, — сказал он, подхватил Сажека, задержался на миг у дверей. — Помоги тебе бог, Вланка, — сказал он. — Мне пора.

— Может, еще свидимся, — грустно улыбнулась та. — Будешь в Маргене — заходи к Ладошу.

— Все может быть. Жизнь долгая, — он улыбнулся тоже, поднял посох. — Прощай.

— Прощай.

Внизу было тихо. Двое-трое ранних посетителей закусывали жареной рыбой. За столиком в углу сидели Балаж и Реслав, опохмелялись после вчерашнего. Балаж выглядел невыспавшимся, моргал красными глазами. Реслав обзавелся роскошным синяком под глазом. Кошели у обоих были пусты.

— Говорил я, — укоризненно сказал Реслав, когда Жуга спустился вниз, — не надо было сюда идти. Уж больно вино у Ладоша крепкое…

— С чего вы драку-то вчера затеяли? — спросил Жуга.

— Эт' разве драка! — ухмыльнулся Реслав. — Ты скажи спасибо, что Бертольд Шварц не пришел — тот бы до утра шуровал. Эх, где-то он сейчас, морда немецкая… Деньги есть, Жуга?

Оба с надеждой посмотрели на него. Тот покачал головой.

— И этот — туда же… — неодобрительно заметил Реслав. — Все менки — псу под хвост… Э-э, дурни! Че дальше делать-то будем?

Жуга кликнул хозяина, спросил кружку молока и жареной рыбы на всех. Отлил молока котенку в миску, бросил рядом рыбью голову. Реслав вынул засохший ломоть хлеба. Принялись за еду.

— Вот что, Балаж, — хмуро сказал Жуга, когда с рыбой было покончено. — Ответь-ка мне, девка Ганка, или нет?

Тот захлопал глазами:

— Ты что, Жуга, глаза потерял?! Вестимо, девка.

Терпение Жуги лопнуло.

— Я тебя спрашиваю, кобел бесхвостый! — рявкнул он, — девка Ганка, или уже нет?!

Балаж совсем растерялся.

— Причем тут это? — спросил он и покраснел до кончиков ушей. Промолчал.

— Не успел, стало быть! — удовлетворенно кивнул Реслав. — Ай да Ганка, молодчина, не далась дураку… а… правда, причем тут это?

Жуга уже думал о чем-то своем. Посмотрел в окошко.

— Сегодня что, опять базарный день?

— Так ведь базар всю неделю будет, — пояснил Реслав, вздохнул грустно. — Денег только вот нет…

В углу кто-то зашевелился. Жуга обернулся: с брошенного в закутке одеяла поднялся невысокий белобрысый паренек, зевнул, нахлобучил на голову черную катаную шляпу с лентой. Вытащил из ниши потертую скрипку, любовно сдул с нее пыль. Видно, это был один из вчерашних музыкантов, заночевавший прямо тут. Жуге вспомнилось, как лилась вчера, словно густое вино, плачущая вазурская дойна; он встал и подошел к нему.

— Здоров будь, хлопец, — начал он. — Как звать тебя?

Паренек с некоторой опаской оглядел долговязого рыжего незнакомца и улыбнулся, не почуяв угрозы.

— Здорово, коль не шутишь. Иваш я.

— Меня Жуга зовут… Подзаработать хочешь?

— Кто ж не хочет! А что делать-то надо?

— Слыхал я твою скрипку вчера. А повеселее можешь?

Тот заулыбался. Кудрявые волосы выбились из-под шляпы.

— Шутишь? Конечно, могу!

— Кто вчера играл с тобою? Можно сейчас кого сыскать?

— Владек-цимбалист тут, вроде, оставался ночевать наверху… а больше — все. К вечеру, разве что.

Жуга кивнул:

— Годится. Тащи его сюда. Что заработаем, третья часть — ваша.

— Да что делать-то надо? — не отступал Иваш.

— Вам? — Жуга поднял бровь, рассмеялся. — Играть! Инструменты захватите.

Вернувшись к столу, он подхватил свой заплечный мешок, поднял посох. Реслав и Балаж вопросительно смотрели на него.

— Сколько мы задолжали? — спросил Жуга.

— Тридцать шесть менок, — ответил Реслав.

— С полушкой, — добавил Балаж и почему-то покраснел.

На базаре было людно. Реслав и Жуга шли первыми, волоча за ручки большую жаровню. Сзади раскрасневшийся Балаж тащил вязанку дров. Последними шли Иваш и дородный чернявый Владек со своими цимбалами.

Реслав начал смекать, что к чему, когда Жуга отыскал ровное место и разжег жаровню. Балажа услали за второй вязанкой, а когда вернулся — за третьей. Народ останавливался, с любопытством поглядывал на них, проходил мимо.

— По углям ходить будешь? — тихо спросил Реслав. Жуга кивнул:

— А что еще остается?

— Ну… покудесничать малость.

— Мало тебя, дурака, били…

— Все не могу взять в толк, как это у тебя получается, — задумчиво сказал Реслав. — Наговор, что ль какой?