Последыш IV Непростые будни феодала - Макс Мах

помогать Ингвару в управлении графством. Кто-то, кто сможет напрямую контактировать с Усть-Углой и Источником Менгденов.

«Серьезный дар, - признал он мысленно. – И все это всего лишь за то, что мы поддержим ее «девочку»? Спорно, но приемлемо… Или я просто чего-то не понимаю?»

- А ну-ка, Аря, взгляни на меня! – попросил он, вспомнив, что сама Варвара вряд ли сможет сразу понять, что с ней сотворила чужая богиня.

- Это была Вар? – спросила она, оборачиваясь. – О! Ты же светишься! – обалдело распахнула Варвара свои прекрасные глаза.

- Отлично, - подбодрил ее Бармин. – Какого цвета у меня аура?

- Очень плотная и насыщенная…

- Ну же! – поторопил ее Бармин. – Какого она цвета?

- Кобальт…

«Кобальт – это выше восемнадцатого ранга… Сильно выше…» - сейчас рядом с ним появился, наконец, человек, способный рассказать Бармину про его собственную ауру. Жена Федора альва Екатерина тоже видела его ареол, но не так отчетливо, как Варвара, так как ее стихийное колдовство было все-таки иным. То была не человеческая, а эльфийская магия, - если что, - а вот Варвара теперь стала не только магессой, имея в виду стандартную людскую магию, но и колдуньей, как Бармин и его нынешняя жена. Но с Ульрикой у них с самого начала все было непросто. Поэтому он ей свою ауру пока не показывал, как, впрочем, и она ему свою.

«Хотя, что это я? – хлопнул он мысленно себя по лбу. – Она же видела судебный поединок, а значит, и ауру мою должна была увидеть. Тогда зачем полезла ко мне с выволочкой? Она что, не знает, что такое кобальт?»

- Это то, о чем я думаю? – прервала его размышления Варвара.

- Да, - кивнул Ингвар, предположив, что они говорят об одном и том же. – Это наша родовая сила – стихийное колдовство. Ты видишь мою ауру, а я вижу твою. Теперь тебе придется, конечно, подучиться пользоваться этой силой, но я тебе помогу!

- Эт-то, наверное, хорошо…

- Но?

- Я что, теперь всегда буду видеть тебя таким? – едва ли не с ужасом прошептала Варвара.

«У кого что болит… - вздохнул мысленно Бармин. – Женщины!»

- Не беспокойся, - успокоил он сестру. – Это можно гасить, как электрическую лампочку. Надо только сосредоточиться и представить себе, как угасает сияние. Вот так.

- Ох ты ж… Я тоже так могу?

- Разумеется, - кивнул Бармин. – Представь себе это, и у тебя сразу все получится! Давай, Аря! Вперед!

[1] Langskip - «длинный корабль». Слово использовали для обозначения боевого корабля с веслами по всему борту, без уточнения размера. В эту категорию попадали «снеки» («снеккар) и «драки» («драккар»).

[2] Хауберк - вид доспеха. Хауберк появился в конце Х века у норманнов как плотно прилегающий к телу доспех, закрывавший тело до колена и руки до локтей, и зачастую дополнявшийся чулками. Материалом служила кожа или материя, укреплявшаяся нашитыми металлическими кольцами либо пластинками, заклепками, и иногда даже нашитыми цепочками.

Миланский доспех - полный латный итальянский доспех, появившийся в конце XIV и существовавший до начала XVI века. Это первый тип доспехов, в котором латы закрывали всё тело.

Максимилиановский доспех — германский доспех первой трети XVI века, названный так по имени императора Максимилиана I, а также с намёком на максимальность защиты.

[3] Björn (Бьёрн) - "медведь". Медведь как наиболее опасный для охотника зверь считался символом храбрости и силы, кроме того, он - одна из ипостасей Одина, верховного бога скандинавского пантеона.

[4] Бер (русское табуированное название медведя, «берущий», тот, кто «берет») - Берни, Бьерни, Бьярни. Отсюда же и топонимы Берлин, Берн и др.

Бер Тяжелая рука - внук Дарри Менгдена.

Дарри Менгден – выдуманный автором свейский ярл, приведший свою дружину на помощь князю Никлоту в его борьбе с немцами под предводительством герцога Генриха Льва.

Никлот (ок. 1105 — 1160) - последний независимый князь бодричей/ободритов (1129—1160) и родоначальник Мекленбургского дома.

Глава 3(1)

Глава 3(1)

1. Седьмое декабря 1983 года

Трудно сказать, на что рассчитывала кронпринцесса, направляясь со своим теперь уже мужем в Усть-Углу. Они с ним этот вопрос не обсуждали, - как-то не пришлось, - ни до, ни, тем более, после размолвки. Однако, когда добрались наконец до замка, она была явно удивлена, - и, разумеется, уязвлена, - тем, что ей не предложили жить вместе с Ингваром в его апартаментах, а вместо этого приготовили личные комнаты в другом конце «семейного» коридора. Впрочем, Бармин ведь не злодей какой-нибудь. Сообразив, что к чему, он вежливо объяснил супруге, что она, разумеется, первая жена, и с этим никто не спорит. Но она при этом всего лишь одна из пяти его жен, и поэтому не может претендовать на постоянное место рядом с ним. Закон и традиция четко описывали те ситуации, когда первая жена имеет право на преференции, но совместное проживание в этот список не входит, в особенности, если вся семья собирается в одном месте. Что же касается местоположения апартаментов, предназначенных для княгини Острожской, то тут все обстояло еще проще. Переселять из-за нее Елену, Ольгу или Марию никто не собирается. Они здесь давно живут, - во всяком случае, поселились в замке раньше нее, - и отдавать ей свои комнаты совершенно не намерены, да и не должны. Поэтому Ингвар их об этом просить не может, не хочет и не будет. И ей, в принципе, тоже не на что жаловаться, поскольку по приказу графа Менгдена для нее, Ульрики Катерины, специально построили в Усть-Угле совершенно новые апартаменты, заодно поселив поблизости ее дочь и младшего брата. Понятное дело, что ситуация эта настроения принцессе не улучшила, поскольку она, как успел убедиться Бармин, привыкла получать все, что пожелает, а с Ингваром у нее один облом следовал за другим, и конца края этим обидам не было видно.

Однако Бармин твердо решил, что или обломает ее хотелки раз и навсегда, - вспоминался по этому случаю великолепный Петруччо из «Укрощения строптивой» «Вильяма нашего Шекспира»[1], - или отселит ее к чертовой матери обратно в Швецию, поскольку он свою часть сделки выполнил и готов был продолжать ее выполнять от и до, - как и обещал богине-покровительнице рода Стенкилей, - а вот Ульрика Катерина – нет. И, значит, он в своем праве,