Темный горизонт - Антон Грановский

– Идем.

Они двинулись через Калужскую площадь, покрытую чахлыми березами. Откуда ни возьмись снова набежал туман, и у тумана этого по-прежнему был странный оттенок – он мерцал серебристым цветом, словно был насыщен серебряной пылью. Вдалеке Егор увидел золотую маковку церкви Иоанна Воина, ободряюще сверкнувшую в мертвом серебристом тумане.

Егор вдруг вспомнил, как однажды летом возвращался через Калужскую площадь из ресторана «Панчо Вилья» с тремя подвыпившими друзьями. И как возле памятника Ленину они присоединились к компании парней и девчонок с гитарами и два часа подряд горланили с ними песни. Веселое было время, безбашенное.

Вспомнил он и одно трогательное свидание в японском суши-баре «Гин-но Таки», тоже тут неподалеку.

– Знаешь, за что я тебя люблю? – спросила его тогда прекрасная девушка с розовой прядью в русых волосах.

– За что?

– За то, что ты надежный. – Синие глаза смотрели на него преданно и ласково. – Ты ведь никогда не сделаешь мне больно, правда?

– Правда.

Но – сделал. И не ей одной. Егор вздохнул, потянулся было в карман за сигаретами, но вспомнил, что не курит, и вздохнул еще тяжелее.

– Почему мы бросили машину? – спросил он, поглядывая на клубы тумана, скрывающие часть улицы. – Дорога здесь ничуть не хуже, чем возле буферной зоны.

– Оптина не любит технику, – ответил Геер, уверенно шагая по рябому от выбоин тротуару. – Если бы путь был далеким, я бы рискнул. А так… – Он пожал плечами. – Безопаснее будет своим ходом.

– Оружие мы, однако, не бросили, – заметил Волчок. – А это тоже техника.

– К оружию Оптина относится хорошо. Можно даже сказать, она его любит.

Егор взглянул на медиума с удивлением.

– И в чем это выражается? – уточнил он.

– Файерганы здесь никогда не дают осечек. А пули почти всегда попадают в цель.

Егор обдумал его слова и поинтересовался:

– Как ты думаешь, почему так?

Медиум пожал плечами:

– Не знаю. Но Оптина появилась на Земле благодаря войне. Быть может, она помнит об этом. А может быть, ей нравится смерть.

– Ты говоришь об Оптине, словно о живом существе.

Медиум хмыкнул:

– Да, наверное. Но ведь случается, что и саперы разговаривают с бомбой, которую разминируют. Для них она тоже живая. И если к ней проявить неуважение, она может обидеться.

Егор улыбнулся.

– Ты очень мудрый парень, Геер.

Медиум несколько шагов прошел молча, а потом негромко проговорил:

– Про медиумов говорят, что они видят людей насквозь. Но с тобой у меня ничего не получается. В твоей ауре полно дыр и лакун, которые я не могу объяснить.

Егор пожал плечами и небрежно пояснил:

– Стоит ли удивляться, я ведь полвека был мертв. Скажи спасибо, что у меня вообще есть аура. Хоть и дырявая.

– Может быть, – неопределенно пробормотал Геер.

«Но сквозь эти дыры мне видится Тьма», – хотел было добавить он, однако сдержался.

– Я всего лишь наемный работник, – сказал Геер, словно оправдываясь за свои мысли. – Ты заплатил мне деньги, я пытаюсь их отработать. Вот и все.

Вдруг медиум остановился и уставился на что-то. Егор проследил за его взглядом и озабоченно нахмурился. Из серебристого тумана вышли три человеческие фигуры.

Незнакомцы были одеты в потертые куртки и военные штаны. У каждого на боку – кобура с файерганом и ножны с торчащей из них рукоятью лазерного тесака. На головах – черные шапочки. У самого рослого, помимо пистолета, висела на плече штурмовая винтовка. Лицо его было обветрено и заросло двухнедельной русой бородой. Глаза, серые, холодные, цепкие, смотрели на Геера и Волчка с ледяным спокойствием.

Немая сцена продолжалась несколько секунд, потом обветренные губы верзилы растянулись в улыбку, и он неожиданно чистым и молодым голосом произнес:

– Здравствуй, медиум Геер.

– Здравствуй, кочевник Кнут, – последовал ответ.

Из пластиковой кобуры, висевшей на его правом бедре, торчала обрезиненная рукоять огромного револьвера, и медиум Геер знал этот «ствол». «Магнум С5», модифицированная модель старинного револьвера, семь патронов в барабане, калибр – десять и три. Одним выстрелом можно снести человеку голову до самого пупка.

– Рад, что ты все еще жив, – продолжая улыбаться, сказал Кнут.

– Многие живы, – спокойно ответил Геер. – Даже те, кто не должен.

Кнут хмыкнул, скользнул взглядом по долговязой фигуре Егора Волкова и спросил:

– А это кто с тобой?

– Мой друг.

– Понятно. Значит, ты опять в деле.

Несколько секунд Геер и Кнут молчали, глядя друг другу в глаза. Его ауру Геер разглядеть не мог. Он был очень силен, этот кочевник Кнут. Пожалуй, самый сильный из всех кочевников, которых Геер встречал на дорогах судьбы. И самый опасный.

Кнут прищурил серые глаза, отчего по его обветренному лицу разбежалась сетка морщинок, и спросил:

– Тебе не кажется, что ты зачастил в Оптину?

Геер ничего не ответил. Тогда Кнут продолжил:

– Ты знаешь, медиум, есть определенная квота.

– Ты тоже знаешь, что я никогда не одобрял квот, – ответил Геер спокойно.

Они продолжали внимательно следить друг за другом.

– Ты большой упрямец, Геер, – не менее спокойно заметил Кнут. – Мы с тобой люди старого поколения. Можно сказать – ушедшей эпохи. Но новая эпоха диктует свои правила, и ты должен с этим считаться.

– Должен, – согласился Геер. – Но не стану.

– Ты, должно быть, знаешь, что эти правила установили эволоиды.

– Знаю. Но мы с тобой никогда не прислушивались к приказам эволоидов, верно?

Они снова помолчали. Егор внимательно следил за спутниками Кнута, двумя головорезами с безжалостными физиономиями.

– Ты также знаешь, что два месяца назад Сенат внес меня в списки рейнджеров. Верно?

– Верно, знаю, – кивнул Геер.

Кнут прищурил серые глаза.

– А сказать тебе, что знаю я, медиум?

– Ну?

– Тебя ищут, Геер.

– И что с того?

– Ничего. Кроме того, что за твою голову обещана награда. Три тысячи скинов за мертвого, четыре – за живого. Огромная сумма даже для таких парней, как мы, верно?

Тогда Геер тоже улыбнулся.

– Давно ли ты стал охотником за головами, Кнут? – спокойно поинтересовался он.

– С тех пор, как я увидел цифру с тремя нулями под твоей сканографией. – Кочевник облизнул губы, а потом спросил голосом легкомысленным, почти шутливым, словно речь шла о каком-то незначительном пустяке: – Что, если я достану револьвер и отстрелю тебе голову?

– Можешь попробовать, – ответил Геер.

И снова пауза длилась несколько секунд, а потом Кнут сказал:

– Медиумы – крутые ребята. Ты узнаешь, что я собираюсь сделать, еще до того, как я это сделаю, верно?

– Если знаешь, то зачем спрашиваешь?

Пауза длилась еще секунду, а потом кочевники выхватили оружие, и сделали они это так быстро, что Геер едва успел коснуться пальцами рукоятки своей «беретты».

«Конец!» – успело пронестись у него в голове, а потом все потонуло в грохоте выстрелов.

Когда дым рассеялся, взору медиума предстала жуткая картина. Два кочевника лежали на земле в лужах багровой жидкости. Из их развороченных выстрелами тел торчали жесткие веточки искусственных сосудов. У одного из них голова почти полностью отделилась от тела, но глаза его смотрели в серое небо и ритмично хлопали ресницами.

Кнут все еще стоял на ногах и растерянно пялился на дыру у себя в груди. У дыры были запекшиеся края, и сквозь нее виднелся фасад дома, который находился за спиной у Кнута.

Геер оглянулся. Егор Волков стоял на прежнем месте, и руки его были по-прежнему опущены в карманы пальто. Вид у него был спокойный, лишь худощавое лицо слегка побледнело. В пальто, на уровне правого кармана, темнела небольшая прожженная дырочка, и из нее все еще сочился сизый дымок.

В этот момент кочевник Кнут рухнул на землю. Геер посмотрел на кочевника, но тут же снова перевел взгляд на своего ведомого. Тот с невозмутимым видом вынул из кармана «глок», взглянул на него, потом поднял глаза на медиума и сказал:

– Отличное оружие, Геер. Спасибо.

Медиум сглотнул слюну.

– А ты, я вижу, стреляешь, не вынимая рук из карманов?

Егор усмехнулся:

– Эффектно, правда?

– Главное, что эффективно. Три выстрела – три трупа. Не каждый день такое увидишь.

Взгляды медиума и его ведомого встретились. Егор дернул уголками губ и сказал:

– Вероятно, мне просто повезло.

Тут кочевник Кнут, лежащий на земле, тихо застонал. Взгляды путешественников устремились на него.

Главарь кочевников был еще жив. Он усмехнулся обескровленными губами и пробормотал:

– Лучше добей меня, медиум…

– Я не добиваю медведя в его берлоге, – сказал Геер.

Кнут поморщился от боли в простреленной груди и хрипло выдохнул:

– Я тебя достану.

– Не советую.

Глаза Кнута закрылись, и он замер. Геер повернулся к ведомому.

– Нам пора идти.

– Да, конечно.

Егор проверил магазин «глока», защелкнул его на место и сунул пистолет в карман.