Это наш дом - Иар Эльтеррус

имперские требования выполнять нелегко, невзирая на прекрасные учебники, пособия и учебные фильмы. Держать такой темп и такой эмоциональный накал подачи материала способен далеко не каждый учитель. После каждого урока она выматывалась так, словно мешки с цементом таскала. Но зато и дети слушали заворожено, что удивляло и вдохновляло — планы уроков явно составляли гениальные методисты, прекрасно понимающие психологию подростков. Знающие, когда и на что нужно надавить, чтобы получить требуемую реакцию.

Вспомнив, что было до появления имперцев, Нина Васильевна поджала губы и поежилась — приходилось мало того, что преподавать на украинском, так еще и преподавать такую чушь, что слов для описания не находилось. Выдуманную, фальшивую историю, высосанную из пальца свидомыми, чтобы оправдать свое ничтожество — ну не было истории у независимой Украины, и не могло быть, поскольку ее самой никогда ранее не существовало.

Жизнь на Украине за прошедшие полгода изменилась настолько, что оставалось только изумляться. В каждом городе и даже самом маленьком селе установили стационарные телепорты, через которые можно было перемещаться по всей империи. Даже на другие планеты! Учительница со своим классом уже побывала на экскурсиях на Лейте, Пандоре и Ирине. Это было настолько интересно, что даже завзятые бузотеры и хулиганы ходили с открытыми ртами и горящими глазами. Также поражало отношение к детям взрослых имперцев с любой планеты — ни один не отмахивался от их самых каверзных вопросов, останавливался и подробно объяснял то, что юные земляне хотели понять. А те, даже выходцы из свидомых семей, еще несколько месяцев назад увлеченно зиговавшие и вопившие «Сало уронили!», зачарованно слушали. И было видно, что они задумались. Об очень и очень многом задумались.

Однако на перемещение с Земли на другую планету требовалось особое разрешение, которое было не так-то просто получить — его давали далеко не всем и не всегда. Особенно тем, кто, по мнению имперцев, испачкался во время правления националистов. Выяснилось, что ничто не забыто и никто не забыт, любое слово, самый маленький, написанный когда-то давно в сердцах пост где-то сохранялся, а теперь по нему судили человека. Серые и черные списки на Украине превышали по размеру таковые во всех остальных республиках бывшего СССР, не считая, разве что, Прибалтику.

Словно грибы вырастали новые поселения, заводы, распределители, институты, дороги, стадионы и дома культуры. Причем, они именно вырастали из зародышей, которые высаживали в нужных местах имперские инженеры-строители. Распределители, в которых можно было бесплатно получать любые продукты и товары, поражали своим разнообразием. Некоторые поначалу жадничали и набирали столько еды, что две трети потом приходилось выбрасывать. Но это быстро прекратилось, люди привыкли, что в любой момент могут заказать все, что только пожелают. Причем совершенно бесплатно! И заказанное доставят им через систему доставки, которая к текущему моменту имелась в каждом доме. Кроме спиртного и сигарет, которые можно было купить только в специализированных магазинах и за деньги. Дешево, но все-таки. Имперцы не считали алкоголь и никотин товарами первой необходимости, включив в предметы роскоши. Это вызвало недовольное бухтение любителей, но не слишком громкое — никто после уничтожения националистов не решался на протест. Слишком хорошо помнили обугленные трупы и длинные ряды виселиц, на которых дергали ногами украинские чиновники, которых приговорили к смертной казни почти поголовно. Последнее, если честно, простые люди горячо одобряли. Помнили, как эти твари за каждую мелочь драли с них мзду.

— Добрый день, коллеги! — вошел в учительскую Семен Георгиевич, пожилой физик с венчиком седых волос вокруг обширной лысины. — Поздравьте меня, вчера в имперской клинике я лишился всех своих хронических болячек! И так быстро! Положили в медкапсулу, через два часа встал. Чувствую себя, как разве что в молодости чувствовал! Так что если кто-то еще не ходил в клинику, советую. Оно того стоит!

Он действительно выглядел стройным и подтянутым, куда только подевались лишний вес и одышка.

— А на омоложение чего ж, не заработал, жопу убийцам подлизывая? — раздался в ответ визгливый голос Анны, но как она предпочитала называться, Ганны Степановны.

Эту худую женщину с рыбьими глазами в школе не любили, хорошо помнили, как в прежние времена она доносила на каждого осмелившегося на работе заговорить по-русски. А Виктор Иванович, бывший директор, и вовсе сгинул в подвалах СБУ после ее доноса. После него прислали западенца, чей диалект бедные учителя поначалу попросту не понимали. Сколько он им крови попил! Поэтому когда в его адрес прозвучало: «Именем империи!», педагоги рукоплескали, кроме, опять же, Ганны, которая проклинала всех вокруг. Удивительно, что ее еще не уволили из школы. Хотя на уроках она не осмеливалась сказать ничего против имперской программы, вела их четко по методическим указаниям. Но атмосферу в коллективе свидомая дамочка портила сильно, ее ядовитые замечания были порой очень оскорбительны. Иногда даже хотелось по-простецки дать ей в морду за все хорошее.

Семен Георгиевич не обратил на реплику Анны Степановны внимания, только почти незаметно передернул губами и продолжил рассказывать, как после клиники навестил сына, живущего не слишком далеко от Южно-Сахалинска. Тот уехал в Россию еще в 2014-м году, когда понял, кто пришел к власти на Украине. Многие умные люди, осознав, что родная страна оказалась во власти нацистов, предпочли покинуть ее.

— Представляете, зашел в кабинку, назвал место назначения, у меня была Сахалинская область, — с восторгом рассказывал физик. — В ответ получил голографическое меню с названиями населенных пунктов. Выбрал нужный, Долинск, ткнул в него пальцем. Высветились телепорты там, так происходит, если он в месте назначения не один. Я выбрал ближайший к Парашютной телепорт на улице Кирова, Витька у меня там живет. Стена впереди загорелась светом, я ступил туда — и сразу оказался на месте. Мгновенно! Просто обалдеть! Пару кварталов только пройти пришлось. Я полдня гостил у сына, а рано утром вернулся домой и успел подготовиться к урокам.

Ненадолго умолкнув, Семен Георгиевич продолжил:

— Все-таки методички имперцев гений делал, все подробно расписано, как, что и где. А главное, на родном языке! Какое же счастье, что нам больше на навязывают эту осточертевшую западенскую гвару! На ней же даже физических терминов не было, приходилось их из пальца высасывать. Порой так смешно получалось! Вы только послушайте — затискач живлення и сповільнювальне реле! И это еще самое безобидное. Вспомните медицинские термины и названия! Нацюцюрнык вместо презерватива, простите уж за откровенность, и цыцькотрымач вместо лифчика! Это как? Жуть же.

Анна Степановна покраснела от гнева, но промолчала, сжав кулаки. Только где-то через минуту она с ненавистью выдавила:

— Да что вам всем наша несчастная мова сделала?.. За что вы ее так ненавидите?..

— Вам напомнить, как вы и вам подобные травили всех вокруг за русский язык? — язвительно поинтересовалась Нина Васильевна. — Вам напомнить Виктора Ивановича, замученного в СБУ украинскими фашистами? Его в закрытом гробу хоронили! Вам напомнить запреты русского языка? Вам напомнить, как нас заставляли говорить на этой вашей проклятой мове? Вам напомнить, как даже фильм на родном языке стало невозможно посмотреть? Вам напомнить, как изымались из библиотек русские книги? О, я еще многое могу напомнить! Слава Богу, кончилось ваше время, упыри!

— Да, кончилось! — поддержала ее Леночка Ивановна, как коллеги ласково называли недавно приехавшую из Днепропетровска совсем молоденькую учительницу русского языка и литературы. — Как только вы эту вашу мову перестали навязывать, ее нигде не стало! Ни в одном заведении, ни в одном магазине, даже на улицах не слышно. Куда она подевалась, а? Никто больше не хочет на ней разговаривать! Она теперь только в селах и на Западенщине. Да и там ее никто поддерживать не будет, лет пятьдесят — и забудется!

— Потому ее и надо было поддерживать, потому и надо было запрещать русский язык, чтобы она укрепилась… — с трудом выдавила учительница обществоведения. — Неужели нельзя было понять и принять это?

— Когда тебе навязывают что-то чуждое, понять и принять это невозможно, — отрицательно покачал головой Семен Георгиевич. — А вы именно навязывали, тыкали этой мовой всем в лицо, ежедневно издевались над русскоязычными. Думаете, мы вам это забыли и простили? Даже не надейтесь. Все помним.

— Проклятые ватники… — закусила губу Анна Степановка, не сдержав тяжелых, горьких слез. — Неужели трудно понять, что так было надо?