Вторжение - Наталья Бульба

Я, так же как и он, не стремилась первой броситься в бой: ярость все еще туманила взор, а в таком состоянии до поражения был один шаг.

Его тень я не заметила – почувствовала. Рисунок его движений не мог закончиться ничем иным, кроме как броском.

Я ушла с линии его атаки, не принимая ни его ритма, ни той инициативы, которую он мне передавал.

– Зачем он это сделал? – Я была уверена, как бы тих ни был мой голос, он его услышит.

И не ошиблась. Как не ошиблась и в другом – он был готов к этому вопросу.

– Этого было не избежать. И чем дольше он оттягивал это решение, тем сложнее становилось справиться с советом.

Второй его удар оказался для меня едва ли ожидаемым. Казалось, я еще слышала его голос, а лезвие уже пролетело так близко от меня, что наша встреча не состоялась лишь благодаря тому, что мое тело в этот момент лучше меня знало, что нужно делать.

И это окончательно вернуло мне способность не только держать себя в руках, но и реально оценивать происходящее и свои шансы. Все-таки близость небытия, пусть и сглаженная защитными заклинаниями, не благоприятствовала отупляющему отчаянию.

– У тебя есть возможность сообщить об этом на Лилею? – Не отводя взгляда, задала я свой следующий вопрос, когда мой клинок с визгом прошелся по лезвию его меча – моя атака была не менее стремительной.

– Вы хоть понимаете, о чем меня просите? – Он отступил на шаг, возвращаясь в стойку.

Судя по всему, он не был разочарован нашим разговором.

– Я не заметила, чтобы ты хотел избавить свой мир от Вилдора. – На моих губах застыла улыбка. Это была решимость идти до конца. – Я ведь могу ненароком нарушить ваши планы.

Мы вновь обменялись серией ударов, каждая из которых была напряженнее предыдущей. И если в начале боя Сэнар еще пытался меня жалеть, то теперь уже не делал никаких поблажек. И это не было заслугой правителя, который всего за несколько тренировок сумел дать мне очень многое. Это была память об Олейоре и Гадриэле, учивших меня казаться гораздо слабее, чем я была.

– Ялтар не должен погибнуть до тех пор, пока его преемник не окажется на Дариане.

От такого заявления я едва не пропустила удар. Мне пришлось буквально кинуться под его клинок, избегая его. Но защита вспыхнула, фиксируя легкое ранение.

Я подняла руку, останавливая бой. На вопросительный взгляд Сэнара, качнула головой – мне нужна была только короткая передышка. Чтобы если и не осмыслить, так хотя бы поверить в сказанные им слова, прозвучавшие признанием.

– И когда это произойдет? – повела я плечами, стряхивая напряжение, прежде чем вернуться в позицию.

– Как только воины Лилеи вступят на Дариану.

Он не стал дожидаться, когда и эта фраза дойдет до моего сознания, и атаковал. Резко, безжалостно, вкладывая в удары умение и опыт. И ни одна мысль больше не могла возникнуть в моей голове, потому что единственное, что теперь меня занимало, – выстоять и не отступить. Сражаясь так, словно от этого боя, от того, смогу ли я одержать эту победу, удастся ли мне пролить на землю этого мира его кровь, зависело, сбудется ли то, что прозвучало для меня пророчеством.

И когда мой кинжал прочертил кровавую дорожку по его руке, взрезав черную ткань, я ощутила, как отпускает меня напряжение и возрождается надежда. И эта радость была так велика, что ее не смог разрушить даже раздавшийся с края тренировочной площадки голос Вилдора:

– Вы продолжаете удивлять меня, моя прекрасная принцесса. – Но такая реакция его явно не удовлетворила, потому что он вскользь, словно споря с сами собой, продолжил, пронзив меня своими словами в самое сердце: – Может, не стоит говорить ей о том, что наследный принц Олейор Д’Тар дал клятву правителя?

Олейор Д’Тар

Мы с Гадриэлем стояли чуть поодаль от Кайлара, прижимающего к себе хрупкую фигурку дочери. И хотя мы старались не смотреть в их сторону, давая им возможность не сдерживать своих чувств, когда его плечи время от времени вздрагивали, мой взгляд непроизвольно скользил к ним. В странном желании хоть чем-то им помочь.

Я не знал, как это сделать.

То, каким образом моему другу удалось заполучить отца своей невесты, он уже успел мне рассказать, вызвав у меня, с одной стороны, гордость за своего начальника разведки, с другой… подозрение в том, что эта победа была ему подарена тером моей жены. Впрочем, он и сам думал подобным образом.

А сейчас я ожидал, когда он дойдет до ответа на тот вопрос, с которого и начался наш разговор, продолжающийся тихим шепотом, да еще и под защитой заклинаний, чтобы Лайсе не ощутила отголосков наших эмоций.

– Тот провал закончился для него потерей чести и снятием набиру. Но Вилдор не дозволил ему пройти через ритуал – решил, что для него это будет слишком легким наказанием.

– Только не говори, что об этом тебе сам ялтар и рассказал, – с мрачным предчувствием, что именно так и окажется, перебил я его.

– Ты всегда был догадлив, мой господин. – В голосе Гадриэля не слышалось сарказма. И это было весьма тревожным признаком: когда он прекращал язвить, стоило задумываться о худшем. – Он поведал мне историю коммандера, то ли в надежде, что я откажусь от своей затеи, то ли… – его взгляд, когда он посмотрел на меня, был жестким, – утверждая в ней. В отношении Вилдора у меня нет уверенности ни в чем.

– Это я уже понял, – фыркнул я, откладывая очередное замечание, касающееся правителя Дарианы, в закрома своей памяти. – Что он придумал для Кайлара, на его взгляд соответствующее степени его вины?

– Противник для тренировок воинов, – не стал медлить с ответом Гадриэль. – С защитой, которая действовала только при угрозе смертельных ран, но не защищала ни от других повреждений, ни от боли.

При мысли о том, как это все могло выглядеть, я застыл заледеневшей скульптурой. Не скажу, что мы не делали чего-то подобного. Предатели в истории эльфов встречались, и было просто неразумно не использовать воинские навыки отщепенцев для того, чтобы подготовить новичков. Но, если такое случалось, мы предпочитали их беречь, извлекая из такого наказания наибольшую выгоду.

Но даже ужаснувшись той степени жестокости, с которой подходил к своим подданным Вилдор, судить о ее мере я не собирался: если пройтись по истории нашего мира, похожих примеров можно было найти немало. Важным было то, что Кайлар не только выжил в этих условиях, но и сумел сохранить свою цельность. А это было очень хорошо заметно по тому, как он приветствовал меня. С каким спокойствием и достоинством принимал довольно неожиданные изменения в своей судьбе.

– Ты ему уже сказал? – перевел я разговор в иное русло, понимая, что мой друг, похоже, впервые за все время нашей дружбы, проявил необъективность.