Упрощённое повторение. Предел его воображения - meN/Ace

– Ну, почти. Ты не будешь за рамками сознания. Ты будешь частью своего сознания. И… никакой настоящей личности. Её попросту нет. Дело в том, что тобой играет не конкретный персонаж. Тобой играют все. Абсолютно. Поэтому, в этом случае, ты являешься не просто чем-то живым, а всем, что, можешь себе представить. От грязи на улице, до шоколадных конфет. От звёзд в нашей галактике, до всей материи во вселенной. Таким образом, ты становишься богом в прямом смысле. Между ним и тобой нет никакой разницы. И ты и он делаете со всем своим окружением то, что пожелаешь. При этом, и тебя и его, в понимании того же окружения, в их мире, не существует. Ты существуешь, исключительно, как физический объект, но не как личность. Пока масса будет думать, что ты личность, несмотря на то, что это не так, она останется массой. Поэтому, каждый человек – это отдельный персонаж, ничего не представляющий для общей системы. Не важно, дали ему роль или он её выбрал сам. Соответственно, ценность таких персонажей, приравнивается к нулю, а некоторые потребители, типа беспомощных стариков и инвалидов, и вовсе загоняют себя в минус.

– Ты безжалостный. – Альвара писала что-то в своём гаджете. Сэм глубоко вздохнул и открыл панель своего устройства. – А как же контроль? – спросила она. – Контроль всех людей, если ты не заметил в руках массы. Ну, по крайней мери, был ещё лет десять назад.

– Да. Контроль действительно был в их руках. И он мог быть только по двум причинам. Первая – в то время, такие, как мы не нуждались в адаптации законов. Вторая – таких, как мы не существовало. От части, верны оба варианта. Ведь я был далеко не тем, кем являюсь сейчас. И конечно же, пожалуй, главная причина, это наша адаптация. Мы выбираем лучшие решения и до недавнего времени, отбирать власть у массы, попросту не было необходимости.

– А мне жалко простых трудяг. Не всем же дана от природы такая креативность. Если таких вундеркиндов, как ты всегда были единицы, да и к тому же, власть во все времена шла у таких людей на поводу, ибо общество всегда нуждалось в незаменимых личностях, то среднему классу, так называемой интеллектуальной элите, повезло меньше всех. (…). А ведь, им можно было, допустим выдавать лицензию. Создали бы какой-нибудь тест, или анкету, определяющую готовность к употреблению. Но нет. Они не додумались до этого, потому, что блин, мне кажется, сами были в числе не готовых.

– Верно кумечешь. – Сэм с головой погрузился в свой экран.

– Ты что не слушал меня? – возмутилась Альвара. Она быстро подскочила к нему и, слегка пнула по его ноге.

– Шайтан бетэк, кутак бералли! – Сэм закинул свои ноги на диван. – Слушал я тебя. Сейчас заполню данные о перепрошивке «Операционной системы» на «Бумбима». Для меня это особенный исторический момент.

– Ш такое Бумбима. – почти шёпотом, без особого интереса, глядя в его гаджет, спросила девушка. Она села рядом с Сэмом, обняв его одной рукой.

– Это язык трёхмерного кодирования, между прочим. Только не спрашивай, как называется операционная система.

– Я знаю, что операционная система у Джузип, так и называется – «Операционная система». Мне очень нравится их прикольный логотип. Овал, разделённый невидимой буквой, красивой. Одна половинка оранжевая и у неё, как у пламени торчат вверх язычки. А вторая – голубая, как лёд, и у неё будто свисают сосульки.

– А что, Джузип орфография тебе не нравится? По-моему, там не менее прикольные значки.

– Нравится. Я только поэтому и учу её. Кстати, мне кажется, я уже выучила. Благодаря китайскому языку, который, я между прочим знаю, это как-то легко воспринимается.

– Да молодец какая, возьми с полки… – Сэм негромко кашлянул. – Не во всём же мне быть круче тебя. Вот честно, я не уверен, смогу ли вообще писать сейчас от руки.

– Даже на английском? – удивлённо улыбается Альвара.

– Даже? А я кроме него и Джузип-символики ещё что-то учил? А ты хочешь сказать, без проблем пишешь на бумаге, словно печатный станок. Я последний раз писал, лет десять тому назад. Серьёзно. С тех пор я много рисовал от руки, баловался циферками и не более того. Буквы, даже для обозначений давно не использую. Кстати, ещё один интересный факт из прошлого. Помнишь, как некоторые умники, лет пятнадцать-двадцать тому назад, били себя в грудь, мол, через два-три поколения, люди читать и писать разучатся. Залезут обратно в пещеры и превратятся в обезьян. Как бы странно это не звучало, я разучился делать и то, и другое, но боюсь, что я ещё не скоро залезу в пещеру и превращусь в обезьяну. Скорее, те кто так говорил, сделают это быстрее.

– Понятно уже, что люди ошибались. Зачем смеяться над ошибками прошлого, к тому же простых людей. Как-то в девятнадцатом веке, один учёный заявил на весь мир, что увольняется, потому, что всё в мире изучено. Они и понятия не имели, что письменность заменится Джузип-арфографией, и любую информацию можно будет передать через звук или изображение. Ты бы ещё вспомнил, как учёные обещали сегодняшние технологии, через десять тысяч лет. А вообще, я думаю, что ты не разучился не читать не писать. Как тогда ты пишешь свои программы? Просто ты пользуешься другой символикой. Это не отменяет знаний чтения и письма.

– Ну да… – Альвара колупает маленькие, эластичные пластинки его кофты.

– Это кофта с невидимым режимом?

– Да.

– Кстати, я хотела спросить, а как работает твой сквозной, электромагнитный доводчик. Там не применяется универсальное кодирование. Как ты можешь получать невидимую картинку, на любой световой проницаемости?

– Зачем тебе? Хватит строить из себя мужчину. – Сэм посмотрел на неё с серьёзным лицом.

– В смысле?

– Ну ты же женщина. Одно дело умничать, а другое интересоваться. На сегодня твой лимит познаний исчерпан. – он убрал планшет и смотря на неё немного засмеялся. Альвара посмотрела куда-то в сторону, потом встала с дивана и пошла по комнате. – Что обиделась? Я пошутил. – Сэм подбежал к ней и подхватил её на руки. – Посмотрите, как самка человека, пытается манипулировать самцом. Это очень важная способность, но…

– Отпусти. (…)

– Что?? – он бросил её на диван и сам лёг сверху. – Это он тебе сказал? Хотя плевать. Думай как хочешь. (…).

– Да успокойся ты. Сразу завёлся.

– Так я хотел рассказать о доводчике, а ты побежала от меня… Короче, принцип действия таков: программа выстраивает модельку, непосредственно, которую выделишь. Затем обозначает максимальные пучки, и, конечно, сортирует длины волн. Дальше идёт чистая физика. А конкретно – оптика. Программа заранее выбирает так называемую траекторию света. То есть, угол преломления, расстояние, и даже количество отражений. Чтобы определить количество отражений, необходимо определить светосилу конкретной среды. Если ты не знаешь, как это делается, то это очень долгая история. Ну, и всё. На простеньких устройствах выделяются микро зоны, которые просто докрашивают пустые области.

– Это как на Айфон тринадцать?

– Точно. Ну, а мой доводчик, по сути уже не доводчик. Информация, на выходе, равняется информации на входе. Помимо расстояния, между измеряемыми точками, я определял их плотность. Разность, между максимальным и минимальным значением, для каждой величины. Общий коэффициент, не позволяет просто взять и преобразовать его в другую постоянную. Весь секрет, кроется в производной. Если взять производную функции, можно преобразовать, до реальной цветопередачи. Но и этой штуковиной, к твоему сведению, я лет пять уже не пользуюсь. У меня есть трансформатор положения изображения, по универсальному кодированию. В любом случае, сейчас я им не пользуюсь. Бесполезная хрень. Смотреть на голых людей или на их внутренние органы. Нет, круто, конечно, особенно, для подростков. Но я как-то вырос из этого. Для определения маскированных объектов, достаточно их объёмной оболочки. Нет необходимости вдаваться в подробности к деталям с отсутствующим софтом. Вот, если нужно взломать специально маскирующую программу, тот же Джузип костюм, то да. Придётся проводить полную детализацию.

– Ты так говоришь. Просто уже жутко становится. На столько сопоставлять свои программы с человеческим организмом и с людьми в целом, я думаю неправильно. – Альвара налила себе бокал какой-то светло-розовой жидкости, из большой, кегле видной, стеклянной бутылки. – Я понимаю, что люди – это программы, но, блин… всё-таки очень сложные программы.

– Не вижу ничего сложного в человеческом устройстве.

– Ну что ты врёшь. В самом деле. Объясни тогда мне, мм… природу любви. Любопытно, почему такая барышня, как я, до сих пор нянчится с тобой. С тобой-то всё понятно. У тебя даже на меня времени не хватает, а про поиски новых любовниц, можно вообще забыть. – Альвара негромко засмеялась.

– Ах ты похотливая сучка. Вообще-то, так и есть. (…). А что насчёт любви. (…). Как говориться, элементарный пример сложного разветвления подинстинктов сохранения, в твоём случае человеческой системы восприятия.