Сборник новелл На полпути в ад - Джон Кольер

- Да я и так превесело провожу время, - сказал дьявол, к тому времени окончательно ушедший в глухую защиту.

Психоаналитик разрешил себе раздвинуть губы в улыбке недоверчивой и в то же время жалостливой.

- Дорогая, - обратился он к жене, - я вынужден просить тебя оставить нас вдвоем. Доверительность этих искалеченных и злосчастных душ священна.

Ангелица без промедления вышла, тихонько закрыв за собой дверь. Аналитик уселся у изголовья шезлонга, на котором возлежал неудачливый дьявол.

- Значит, по-вашему, превесело проводите время? - переспросил он самым медоточивым тоном, какой только можно вообразить.

- Превесело, - вызывающе ответил враг человеческий. - И больше того, очень скоро стану проводить еще веселее.

- Конечно, у меня всего лишь гипотеза, - проговорил аналитик. - На столь ранней стадии анализа трудно ожидать чего-нибудь более весомого. Но, по моему мнению, то, что вы называете веселым времяпрепровождением, на самом деле всего лишь маска весьма глубокого нарушения психики. Отчетливо выражены психологические симптомы. Вы возмутительно растолстели, и подозреваю, что это обстоятельство, в свою очередь, дает осложнение на сердце.

- А действительно, временами у меня бывает одышка, - обеспокоился дьявол.

- Вы не против указать свой возраст? - сказал аналитик.

- Три тысячи четыреста сорок, - ответил дьявол.

- На вид я бы дал вам, по крайней мере, на тысячу лет больше, - заявил аналитик. - А впрочем, я не претендую на непогрешимость. Ясно одно: вы плохо приспособились к своему первоначальному окружению, иначе не решились бы на побег. А теперь пытаетесь совершить побег от анализа. Потому что он угрожает роскошному вашему хвосту. Сознанием-то вы понимаете, что это чудовищное уродство, но не желаете принять это к сведению.

- Прямо не знаю, - неопределенно промямлил враг рода человеческого.

- Нет, знаете, просто цепляетесь за него как за свою дьявольщину - за инфернальную отметину, - возразил аналитик сурово. - А к чему сводится эта самая распрекрасная дьявольщина? Она, полагаю, всего лишь протест, порожденный чувством непричастности, которое запросто может восходить к тому самому моменту, когда вы стали дьяволом. Даже у людей, и то родовая травма не обходится без последствий. Насколько же хуже уродиться нищим, никому не нужным дьяволом!

Злополучный враг рода человеческого заерзал, задергал бесчисленные свои подбородки и вообще стал всячески выказывать озабоченность. Тогда аналитик вбил последний гвоздь, перечислив приступы депрессии, беспричинные страхи, чувство вины, комплекс неполноценности, периоды бессонницы, неупорядоченные приемы пищи, чревоугодие, психосоматические болевые ощущения. В конце концов бедняга дьявол форменным образом чуть ли не на коленях умолял подвергнуть его психоанализу; об одном просил - назначить ему и дополнительные сеансы лечения, чтоб быстрее подействовало.

Психоаналитик охотно пошел навстречу. Жену с детьми отправил на все лето на курорт, а сам сутками напролет работал над сложным своим больным. Еще до возвращения ангелицы неузнаваемо преображенный дьявол покинул кров аналитика, одетый в жемчужно-серый костюм, сам бесхвостый, сравнительно стройный и с живым умом. Вскоре после того он обручился с некоей миссис Шлягер - вдовой, в свое время тоже побывавшей в сложных больных.

Дьявол ходил в гости к своему благодетелю, подкидывал на коленях его детишек, извинялся перед хозяйкой за все причиненные ей неудобства. Хозяйка радостно простила: в конце концов, дурные его поступки были вызваны неуправляемыми импульсами да к тому же познакомили ее с супругом, так что бывшего дьявола она теперь считала членом семьи. Бывший дьявол бывал-таки немножечко занудлив, когда пересказывал в обществе свою историю болезни, но это как раз характерно для всех, кому пошел на пользу психоанализ. В конце концов бывший дьявол подался на Уолл-стрит, где настолько преуспел, что благодетелю своему вскоре подарил первоклассную клинику.

ВЕСЬ СЕКРЕТ В МУСКАТНОМ ОРЕХЕ

Перевод. Евдокимова Н. , 1991 г.

Ваш Институт Минералогии субсидируют с десяток крупных коммерческих фирм, и почти каждая держит у нас своего постоянного представителя, который курирует тот или иной научно-исследовательский проект. В библиотеке царит дух товарищества и задымленности клуба. Мы с Логаном освоили ее раньше прочих, а потому наши два стола помещались у самого окна-"фонаря". У кромки окна, где освещение было хуже всего, ютился маленький столик - для новичков и командированных.

Как-то утром за этим столом примостился какой-то новенький. Совсем не обязательно было перелистывать снятые им с полок книги, чтобы догадаться: его специальность - не химические формулы, а статистика. Лицо у него было до того туго обтянуто кожей, что напоминало пиратскую эмблему черепа. Это, можно сказать, фирменный знак специалистов по статистике. Рот явно был приучен к жесткой дисциплине, но при малейшем попустительстве начинал судорожно подергиваться. А центром нервозной разболтанности были руки. Едва этому человеку предоставлялся случай вытянуть обе руки одновременно (скажем, с целью пододвинуть книгу), как он принимался внимательно разглядывать ладони, иногда с добрую минуту подряд. В таких случаях конвульсивное подергивание лицевых мышц вокруг рта становилось особенно заметным.

Новый сотрудник низко склонялся над столом, когда кто-либо проходил мимо, как бы стараясь свести к минимуму вероятность контакта. Но вот новенький вынул сигарету, его взгляд упал на табличку "У нас не курят", с которой никто не считался, и он тут же водворил сигарету обратно в пачку. Около полудня он растворил какую-то таблетку в стакане воды. Я предположил, что здесь налицо запущенное нервное истощение.

В перерыве, за ленчем, я поделился новостью с Логаном. Тот сказал: - Это уж точно, у бедняжки и вид-то несчастный, как у промокшего кота.

В отличие от многих меня никогда не отталкивает и не лишает естественности унылый эгоцентризм нервных или несчастных. В Логане любопытства поменьше, зато добродушия через край. Несколько дней мы наблюдали, как томится этот человек в одиночной камере своей депрессии, тогда как остальные, наслаждаясь общением друг с другом, обтекают его со всех сторон. Затем, не сговариваясь, пригласили перекурить вместе с нами.

На приглашение он и отреагировал как нервнобольной: похоже, мысленно перебрал несколько несостоятельных доводов "против" и лишь после этого согласился. Однако в столовую пошел с нами охотно, и не успели мы доесть, как он подтвердил мое подозрение: изголодался по обществу, но из молчаливой застенчивости не делал ни шага навстречу окружающим. К тому времени мы, конечно, успели выведать его имя: Дж. Чапмен Рид из корпорации "Уолз Таймен". Он перечислил целую вереницу городов, где когда-либо бывал или работал, и мимоходом упомянул, что сам родом из Джорджии. Вот и все, что он счел нужным о себе сообщить. Он весьма заметно приоткрылся, как только разговор перешел на общие материи, а порой обнаруживал напряженное, себя не щадящее остроумие - как раз такое я больше всего ценю. И он был нам трогательно благодарен за наше случайное приглашение. Поблагодарил нас, когда мы вставали из-за стола, другой раз - когда мы выходили из ресторана, и еще раз - на пороге библиотеки. Тем более естественно было пригласить его как-нибудь на днях спокойно посидеть вечерком всем вместе.

На протяжении последующих нескольких недель мы часто виделись с Дж. Чапменом Ридом и сочли, что он очень приятен в общении. Свойственна мне великая слабина к таким сухим, сдержанным типам, которые за целый вечер разок-другой вынырнут вдруг (неожиданно для всех) с сочной, меткой остротой, показывающей, какое вулканическое ядро сжато высоким давлением и обманчиво-кроткой внешностью. Мы трое могли бы даже стать настоящими друзьями, если бы сам Рид не предотвратил этот шаг - не столько сдержанностью, которую я почитал его второй натурой, сколько чрезмерной благодарностью. Он не произносил многословных речей (не тот характер), но потерявшейся собаке не нужно слов, чтобы показать, как нужны ей новые хозяева и как она ценит их доброту. Ясно было, что для Дж. Чапмена Рида наша компания была всем на свете.

В один прекрасный день в библиотеку заглянул приятель Логана - некий Натан Тимбл. Это был репортер, ему надо было скоротать где-нибудь часок в ожидании пересадки с поезда на поезд. Он уселся на столе Логана - лицом к окну, спиной ко всему помещению. Подошел я и включился в их беседу с Логаном. Пора уже было Тимблу в дорогу, как вдруг вошел Рид и уселся за свой столик. Тимбл непроизвольно огляделся по сторонам, и тут его взгляд скрестился со взглядом Рида.

Я решил понаблюдать за Ридом. После первого ошарашенного переглядывания он даже мельком не посмотрел на заезжего гостя. С минуту, если не дольше, посидел недвижно, лишь голова его все более клонилась долу рывками, словно кто-то на нее с силой нажимал. Затем поднялся и вышел из библиотеки.