Смерть внезапна и страшна - Энн Перри

Откуда-то из-за угла коридора послышался хриплый женский хохот. Врач скривился.

– А вы, сударыня, еще не пробовали самостоятельно заставить сиделок соблюдать какие-либо правила? – проговорил он с легкой усмешкой. – В прошлом году в «Таймс» напечатали о них – не ручаюсь за точность цитаты – примерно следующее: сиделкам читают лекции комитеты, за них молятся священники, их ругают казначей и кастелянши, отчитывают сестры-хозяйки, тиранят хирургические сестры, на них ворчат и ругаются пациенты. Если они старые – их оскорбляют, если средних лет – не уважают, а если они молоды – совращают. – Хирург приподнял редкие брови. – Что же удивляться тому, что они таковы? Какая женщина возьмется за подобного рода работу?

– Я помню эту статью, – согласилась Калландра, стараясь не отставать от собеседника, направившегося к операционной. – Вы забыли одну мелочь – их еще костерят хирурги. Именно так и было написано. – Она не обратила внимания на легкое раздражение в глазах врача. – Быть может, нам не найти лучшего аргумента, свидетельствующего в пользу того, что пора обратиться к услугам более нравственной категории женщин и относиться к ним как к сотрудницам, а не как к самой презренной прислуге?

– Леди Калландра, дорогая моя, вы говорите так, словно сотни приличных и интеллигентных молодых женщин из хороших семей просто рвутся на эту работу. После того, как исчезла притягательная сила войны, мы более не сталкиваемся с подобным явлением. – Герберт тряхнул головой. – Неужели сложно это заметить? Идеалистические мечтания – весьма приятная вещь, однако мне приходится иметь дело с реальностью и работать с теми, кто у меня есть… с этими вот женщинами, которые поддерживают огонь в очагах, выносят ведра, скручивают бинты… Кстати, в трезвом состоянии они почти не грубят больным.

Мимо прошел облаченный в черное казначей госпиталя со стопкой гроссбухов. Он кивнул им, но не остановился.

– Впрочем, – продолжал сэр Стэнхоуп еще более недовольным тоном, – если вы собрались облагодетельствовать нас крышками на каждое ведро, постарайтесь самостоятельно проследить за тем, чтобы сиделки ими пользовались. Ну, а сейчас меня ждут в операционной, куда вот-вот подадут пациентку. Желаю вам доброго дня, сударыня.

Не дожидаясь ответа, он повернулся, блеснув начищенными ботинками, и направился через холл к противоположному коридору.

Калландра едва успела перевести дыхание, когда заметила женщину, с трудом передвигающуюся при помощи двух молодых людей в ту сторону, где только что исчез сэр Герберт. Ее, должно быть, и ожидали в операционной.

После скучного, но весьма делового разговора с казначеем, посвященного разным финансовым вопросам, пожертвованиям и дарам, леди встретила одну из попечительниц – ту самую, о которой она с таким одобрением отзывалась в разговоре с миссис Флаэрти. Когда миссис Дэвьет вышла на лестничную площадку, сверху как раз спустилась Береника Росс-Гилберт. Эта высокая женщина всегда двигалась с непревзойденной непринужденностью и элегантностью, и даже самое скромное платье на ней казалось верхом совершенства. В этот день она была в блузке с глубоким вырезом и мягкой зеленой муслиновой юбке с тремя небольшими воланами, расшитой множеством цветов. Эта одежда весьма шла к ее рыжим волосам и бледной коже, делая обворожительными ее тяжелые веки и несколько короткий подбородок.

– Доброе утро, Калландра, – проговорила леди Росс-Гилберт с улыбкой, придержав юбку возле столбика перил. – Я слышала, вы сегодня слегка повздорили с миссис Флаэрти. – Она изобразила на лице легкое осуждение. – Я бы на вашем месте забыла про мисс Найтингейл. Конечно, она очень романтичная особа, но ее идеи здесь неприменимы.

– Я не напоминала про мисс Найтингейл, – отозвалась миссис Дэвьет, спускаясь вместе с ней. – Просто сказала, что не собираюсь читать лекции сиделкам и уговаривать их не пить и не воровать.

Береника коротко усмехнулась:

– Совершенно бесполезное занятие, моя дорогая. Разве что миссис Флаэрти потом может сказать, что пыталась добиться порядка.

– А вас она еще не просила переговорить с ними? – полюбопытствовала Калландра.

– Конечно же, попросила! И я, пожалуй, соглашусь, но говорить буду то, что сочту нужным.

– Она не простит вас, – предупредила леди Дэвьет. – Миссис Флаэрти ничего не прощает… Кстати, а что вы хотите им сказать?

– Еще не знаю, – отозвалась ее собеседница. – Как и у вас, у меня нет к ним серьезных претензий.

Они спустились вниз.

– Увы, моя дорогая, в нашем климате нечего даже надеяться приучить людей открывать окна! – говорила леди Росс-Гилберт. – Они замерзнут. Даже в Вест-Индии мы не впускаем в дом ночной воздух. Он нездоров, хотя и жарок.

– Там дело другое, – возразила Калландра, – там люди болеют разными лихорадками.

– Но и у нас здесь есть холера, тиф и оспа, – заметила Береника. – Всего пять лет назад случилась серьезная вспышка холеры, и это только доказывает мою точку зрения! Окна следует держать закрытыми, в особенности там, где есть больные.

Дамы пошли вдоль коридора.

– А долго ли вы прожили в Вест-Индии? – спросила Дэвьет. – И где именно, на Ямайке?

– О! Целых пятнадцать лет, – сказала ее спутница. – И в основном на Ямайке, да. У моей семьи там плантации, приятное место. – Она элегантно повела плечами. – Приятное, но скучное. Так не хватает общества и развлечений. Неделю за неделей ты имеешь дело с одними и теми же людьми. И в конце концов оказывается, что успела уже познакомиться буквально со всеми сколько-нибудь интересными личностями и выслушала все, что они знают.

Коридор разделялся надвое, и Береника намеревалась повернуть налево. Калландра же хотела повидать Кристиана Бека и решила, что в это время дня врач, скорее всего, будет у себя в кабинете, где он принимал пациентов и хранил свои книги и бумаги… Ей надо было идти направо.

– Тогда вам наверняка было нелегко сняться с места, – проговорила она, не испытывая особого интереса к беседе. – Англия – дело совсем другое, и вам, наверное, на первых порах не хватало семьи?

Росс-Гилберт улыбнулась:

– Когда я уезжала, расставаться было практически не с чем. Плантации потеряли свою прежнюю доходность. Помню, девочкой меня возили на невольничий рынок в Кингстоне, но рабовладение давно запрещено законом. – Она провела рукой по своей огромной юбке, смахнув прилипшую к ткани ниточку.

Потом, сухо усмехнувшись, Береника направилась своим путем, оставив собеседницу на пути к кабинету Кристиана Бека. Та вдруг занервничала: руки ее горели, а язык казался неловким. Смешно! Она, женщина средних лет, скромная вдова… Идет по делу к доктору… ну что еще можно подумать?

Калландра коротко постучала в дверь.

– Войдите. – Голос Бека был на удивление гулким. Леди Дэвьет никак не могла определить происхождение его почти незаметного акцента. В нем слышалось что-то среднеевропейское, но страну определить она не могла, а спрашивать у него не хотела.

Повернув ручку, попечительница распахнула дверь. Доктор Бек стоял возле окна, на котором перед ним лежали бумаги. Он обернулся, чтобы посмотреть, кто вошел. В этом невысоком человеке чувствовалась сила, как физическая, так и духовная. На лице его выделялись прекрасные темные глаза и рот – чувственный и смешливый. Едва Кристиан увидел посетительницу, деловое выражение его лица сменилось явным удовольствием.

– Леди Калландра! Как я рад видеть вас! Надеюсь, ваше посещение не сулит мне никаких неприятностей?

– Ничего нового, – с этими словами дама закрыла за собой дверь. На пороге она придумала хороший предлог для визита, но теперь все слова словно куда-то разбежались. – Я пыталась убедить сэра Герберта в том, что сиделкам следует прикрывать крышками ведра, – выложила она с ходу. – Но, по-моему, он не видит в этом особого толка. Правда, он шел в операционную, и все мысли его были заняты предстоящей операцией…

– И это заставило вас попытаться вместо него убедить меня? – ответил Кристиан, вдруг широко улыбнувшись. – Я еще не встречал в этом госпитале даже пары сиделок, которые способны запомнить простое распоряжение более чем на сутки… просто запомнить, а не выполнить. Бедняжкам так докучают со всех сторон, да еще половину дня они голодны, а другую половину пьяны… – Улыбка исчезла с его лица. – Но при этом делают все, на что способны.

В глазах медика вспыхнул энтузиазм, и, нагнувшись к столу, он увлеченно заговорил:

– А знаете, я недавно читал очень интересную статью. Один доктор подхватил в Индии лихорадку и на пути домой лечился, выходя на палубу по ночам… Он снимал с себя одежду и обливался холодной водой. Можете в это поверить? – Бек следил за лицом Калландры, за выражением ее глаз. – Эта процедура великолепно снимала симптомы, он хорошо засыпал, а утром вставал отдохнувшим. Но к вечеру лихорадка возвращалась, так что он снова поступал тем же образом и вновь получал облегчение. При этом каждый последующий приступ был легче, и когда корабль прибыл в Англию, он уже выздоровел.