ВСТРЕЧИ НА ПЕРЕКРЕСТКАХ - Станислав Кузин

Лето 1961-го года. Мы вышли к Кизиру по Кинзелюку, намереваясь в стрелке этих двух рек срубить деревянный плот и сплавиться вниз к населенке. Поиск леса для изготовления плота всегда является серьезной проблемой. Во-первых, нужен сухостой. Во– вторых, не каждое сухое дерево пригодно для плота. Категорически не годится лиственница: она быстро намокает, плот становится слабо управляемым и в течение двух-трех дней уходит под воду. Лучше всего для изготовления плота подходит пихта и ель.

Нам повезло. Прошлым летом в стрелке Кинзелюка и Кизира какой-то охотник добыл зверя и коптил мясо этого зверя на костре. Чтобы сделать коптильню охотник ошкурил десятка полтора толстых елей, которые засохли на радость нам. Два дня мы вытаскивали к берегу реки толстенные девятиметровые бревна и рубили плот.

В ночь на третий день пошел мелкий затяжной дождь. Утром выяснилось, что дождь моросит на уровне реки, а на гольцах идет снег. Но ожидать хорошей погоды не позволяет дефицит продуктов, да и ждать ее можно до морковкина заговенья. Под холодным мелким дождем столкнули плот со стапелей в воду и поплыли вниз по Кизиру, наблюдая белое убранство приречных гольцов.

Плот у нас получился отличный. На нем достаточно свободно разместилось пять человек экипажа и пятеро пассажирок. Экипажем служили пятеро парней, которые стояли на передней и задней гребях, девушки в качестве пассажирок сидели на рюкзаках в центре плота.

Все бы ничего, но от впадения Кинзелюка вниз по Кизиру на добрый десяток километров тянутся «тиши». По-сибирски, это участок реки, на котором почти нет течения. В ясный теплый день плыть по спокойной воде в окоёме живописных гольцов – одно удовольствие. Но в нашем случае, по причине холодного дождя сверху и холодной воды снизу, постепенно стало наступать окоченение человеческих конечностей. Мы дошли даже до того, что развернули плот поперек течения и начали работать гребями как веслами. Не для того, чтобы многотонная связка бревен двигалась в воде быстрее, но чисто «для согреву».

В конце концов «тиши» кончились, течение подхватило плот, погода несколько улучшилась и в начале третьего дня по правому берегу в тумане нарисовалась характерная двугорбая вершина – предвестница Третьего порога. Тут надо смотреть в оба, чтобы вовремя прибиться к берегу и не влететь сходу в порог, который представляет собой ничто иное, как трехметровый водопад в узкой теснине, со скалой посередине.

Сопротивление порога, подобно плотине, замедлило бег реки. Обманчиво успокаивающая гладь реки медленно влекла наш плот в неизвестность. На правом берегу показалась большая новая изба, перед которой суетились несколько мужиков, предупреждая нас маханием рук и криками, что пути дальше нет. Прибив плот к берегу, мы выяснили, что изба – это база лесоустроительной партии, а мужики – никакие не мужики, а начальник партии и прочее ее руководство.

Мой отец также был лесоустроителем и я хорошо знаком с этой профессией. Лесоустроители занимаются таксацией (учетом) лесного богатства нашей родины. Для этого они прорубают в дремучих лесах просеки, разбивая эти леса на километровые кварталы, и определяют бонитет (качество) леса в каждом квартале. Затем они наносят на свои специфические карты сведения о лесных запасах нашей Родины.

Лесоустроители приняли активное участие в решении проблемы проводки нашего плота через порог. Естественно, идти на деревянном плоту в водопад равносильно самоубийству. Надо сбрасывать разгруженный плот в протоку слева от центральной скалы, заводя его с противоположного берега.

Хотя и изредка, по Кизиру выше Третьего порога поднимаются моторные лодки. И для обноса водослива по правому берегу реки проложен волок: широкая тропа, на которую поперек уложены круглые стволы деревьев. Тащить лодку по такой «благоустроенной» дороге гораздо легче, чем непосредственно по земле. По этой тропе, уже в сумерки, мы перетащили наш груз, ниже порога.

По любезному приглашению лесоустроителей, мы заночевали в их большой избе. Для хозяев существовали нары, а мы расположились на полу. После нескольких холодных дней на реке и ночевок в палатках тепло человеческого жилья вконец разморило. Но сразу заснуть не было возможности.

Во-первых, долг вежливости требовал поддерживать беседу с хозяевами, которые интересовались, кто мы такие и какой леший в эти края нас затащил. Хозяева работали в экспедиции, получая за это существенную надбавку к зарплате в виде «полевых», а также «гробовых» составляющих. И они не совсем понимали, зачем за свои деньги, тратя свой отпуск, мы ломаемся по тайге, имея вероятность погибнуть на порогах Кизира. А впереди еще нас ждет страшная семикилометровая Семеновская шивера… Мы так же не понимали, какой амок влечет нас в тайгу и горы, не пускает на теплый берег курортного моря. Отделывались общими словами.

Правда, было одно соображение. Прошлый год, когда мы прибили свой плот к берегу около Абазы, закончив сплав по Абакану, нас встретили два аборигена. Не сразу поверив, что мы провели деревянный плот с верховьев реки через все пороги, включая Карбонак, местные старожилы отдали нам должное. И было это нам очень приятно. Конечно, коренные жители большого города, мы понимали, что играем в «военные игры», придумывая себе препятствия и успешно их преодолевая. Но мы играли в серьезные игры с возможным смертельным исходом, позволяющие чувствовать себя почти что первопроходцами.

Во-вторых, хозяева были озабочены прибытием инспекторов из центра. Обычная практика, высокое начальство забросили на предмет качественного отдыха вертолетом на отдаленное рыбное озеро, но тут случилась нелетная погода. Мы в эту погоду худо – бедно плыли вниз по реке, но вертолеты не летали. В силу этого, высокое лесоустроительное начальство уже неделю находилось на рыбалке при полном дефиците нерыбных продуктов, да и давно пора было возвращаться начальству в свой городской офис.

Наши хозяева очень переживали за начальство и пытались связаться с ним по рации. Тут я ознакомился с источником электропитания радиоаппаратуры времен второй мировой войны, известным в народе как «солдат-мотор». Он представлял собой гибрид велосипеда и динамо-машины. По замыслу конструкторов, солдат должен садиться в седло этой конструкции и, быстро-быстро вращая педали, вырабатывать электроэнергию для питания рации. Чтобы оказать любезность хозяевам, мы по очереди крутили педали солдат мотора, радист слал свои позывные в мировое пространство, но в ответ получал лишь устойчивое молчание эфира. Главный наш хозяин – начальник партии, очень нервничал.

В довершении всего, в избе находились два инспектора, не пожелавшие по какой-то причине лететь на рыбалку. Когда все остальные в конечном итоге расположились отдыхать, они приняли некоторую дозу спиртного и затеяли длительный спор. Существо спора заключалось в следующем. Прошлым летом мотор их лодки заглох перед самым порогом. Один из них начал скидывать сапоги и телогрейку, чтобы прыгать за борт в надежде достигнуть берега раньше, чем слива порога. Другой продолжал дергать стартер мотора, в надежде его оживить. И каждый утверждал, что его действия были наиболее адекватны сложившейся ситуации. К какому консенсусу пришли спорщики, я так и не узнал – заснул под их бормотанье. Но, слушая их диалог через год после аварии, можно сделать вывод, что мотор завелся до того, как лодку затянуло в водослив порога.