Самураи. Подлинные истории и легенды - Хироаки Сато

это слуге. Увидев поступок Масакадо, Хидэсато решил, что тому не суждено быть великим вождем.

Но обратимся к рассказу.

* * *

Когда военачальник Санэката был назначен губернатором Муцу и прибыл к месту службы, все знатные воины потчевали его и служили ему днем и ночью так, как никому из его предшественников, ибо он был аристократом благородного происхождения.

В той же провинции жил человек по имени Тайра-но Корэмоти. Он был старшим сыном Канэтада, губернатора Кадзуса, который был сыном Сигэнари, губернатора Мусаси, который, в свою очередь, являлся младшим братом воина Тайра-но Садамори, губернатора Тамба. Когда брат его деда, Садамори, усыновил всех своих племянников и их сыновей, Корэмоти был еще очень юным и стал пятнадцатым усыновленным, поэтому и получил прозвище «Ёго»[15].

Жил еще один человек по имени Фудзивара-но Морото. Он был внуком воина Тавара-но Тота Хидэсато. Его также называли Савамата-но Сиро.

Эти двое, поссорившись из-за нескольких маленьких полей и угодий, обратились к губернатору. Каждый из них доказывал свою правоту. Оба приводили в свою пользу веские доводы и были знатного происхождения, и губернатор все никак не мог разрешить спор, пока, наконец, он не умер три года спустя. Однако тревоги и гнев обоих не прекратились, и они продолжали доставлять друг другу неприятности. К тому же злые языки передавали то, что один якобы говорил про другого, и выдумывали ужасные вещи. Так, хотя поначалу они были добрыми друзьями, их отношения все ухудшались, ибо каждый говорил все чаще и чаще: «Так вот он что говорит обо мне», или: «Как он мог сказать такое обо мне?» В конце концов они послали друг другу ультиматум – дело оборачивалось серьезно.

Было решено, что оба выстроят своих воинов и будут сражаться. Они отправили друг другу письма, чтобы определить день битвы, и договорились встретиться в условленном месте. Корэмоти собрал около 3000 воинов, а Морото – значительно меньше, чуть больше 1000. Поэтому Морото уклонился от сражения и двинулся в провинцию Хитати. Услышав об этом, Корэмоти сказал: «Так и должно быть. Он не смог бы даже сразиться со мной». Он похвалялся несколько дней, хотя и продолжал какое-то время держать своих воинов настороже. Но по прошествии времени они стали собираться домой, каждый говорил: «У меня есть дела». Опять-таки некоторые из тех, кто любят вмешиваться, когда не надо, а особенно те, кто хотели без помех отправиться домой, говорили, пытаясь угодить Ёго:

«Господин Савамата не захотел вступать в бесполезное сражение. К тому же воинов у него намного меньше, чем у вас. Спор между вами двумя беспочвен, если позволено будет сказать так, господин. Люди говорят: “Господин Савамата находится в Хитати и Симоцукэ”».

Найдя эти слова убедительными, Ёго отпустил своих воинов домой и ослабил охрану.

Но в первый день десятого месяца, около двух часов утра Ёго разбудили водяные птицы, обитавшие у большого пруда перед домом. Ёго немедленно закричал своим слугам:

«Должно быть, идут воины врага! Птицы подняли такой шум! Воины, хватайте луки и стрелы! Седлайте коней! Пошлите кого-нибудь в смотровую башню!»

Затем он приказал одному из воинов сесть на лошадь и сказал ему: «Скачи вперед и узнай, что там происходит».

Воин вернулся почти сразу же. «Господин, на поле к югу на протяжении четырехсот-пятисот ярдов видны черные фигуры воинов, я не могу сказать точно, сколько их!»

Ёго произнес: «Враг напал внезапно. Мне конец, но я сумею умереть достойно».

Он собрал воинов в несколько отрядов, в каждом из которых было четыре-пять всадников, приказал им выставить щиты и стать на дороге, по которой должен был прийти враг. В доме же осталось всего около двадцати человек, знатных и низких, с луками и стрелами.

Должно быть, он слышал, что я ослабил охрану, поэтому-то он и напал внезапно. У меня нет возможности остаться в живых, подумал Ёго и велел жене, служанкам и маленькому ребенку бежать к холму позади дома и укрыться там. Ребенок впоследствии стал Саэмон-но Таю Сигэсада.

Отправив их, Ёго успокоился. Он успевал повсюду и отдавал приказы. Воины врага, подойдя к дому, окружили его и начали атаку. Люди Ёго защищались, но их было слишком мало, чтобы дать достойный отпор.

Воины Савамата подожгли дом. Когда кто-то пытался выбегать, все воины разом стреляли в него, поэтому многие остались в доме и погибали, извиваясь словно черви.

Наконец наступил рассвет. Воины Савамата не позволили бы ускользнуть ни одному человеку. Те, кто находился в доме, были или застрелены, или сгорели заживо. Когда огонь погас, воины вошли в дом и насчитали около восьмидесяти тел сгоревших людей и детей. Они искали тело Ёго, упорно переворачивая все трупы подряд, но многие обгорели так, что в них не осталось ничего человеческого.

Что ж, подумал Савамата, мы убили всех, не дав уйти даже собакам. Я уверен, что Ёго мертв. Он приказал уходить. Его потери составили от двадцати до тридцати человек, одни были убиты, другие ранены, так что их пришлось везти обратно на спинах лошадей.

Возвращаясь назад, он остановился у дома человека, которого звали Великий Принц. Сын Фудзивара-но Корэмити, губернатора Ното, Великий Принц был мудрым и храбрым воином, настолько решительным и хитрым, что у него не было врагов. Все уважали его. Савамата, который был женат на сестре Великого Принца, остановился у него, надеясь накормить своих воинов и дать им отдохнуть после беспощадной ночной битвы.

Поприветствовав Савамата, Великий Принц сказал: «Я восхищен, каким великолепным способом вы расправились с Ёго. Он был очень умен и энергичен, и я никак не ожидал, что вы поймаете его в собственном доме и убьете. Я надеюсь, что вы убедились в том, что он мертв, отрубили ему голову и привезли ее сюда, привязанной к седлу. Позвольте мне увидеть ее».

«Господин, вы говорите глупость, если мне будет позволено сказать так, – ответил Савамата. – Мы заперли его в собственных владениях и заставили сражаться. И он сражался, отдавал громкие приказания, метаясь повсюду на своей лошади. Когда рассвело, мы могли видеть любого, кто попытался бы бежать, но мы не позволили спастись и мухе. Некоторые были застрелены, остальные – заперты в доме и сожжены. Затем мы убили всех, кто еще мог стонать. Зачем же мне везти с собой такую отвратительную вещь, как обугленная голова? Не может быть никаких сомнений, господин, что мы убили его».

Он произнес это победным тоном, довольный, сложив руки на груди.

«Да, я понимаю, почему вы говорите так, – сказал Великий Принц. – Но зная, каков этот