Улыбка Кубы - Елена Габова

– Ой, да думай как хочешь! Лучше скажи, орнитолог, что за цветы над моим крыльцом? – Я без конца любовалась этим высоким кустом. Он нависал над моим крыльцом, сплошь усыпанный розовыми кистями.

– Я не ботаник.

– Не орнитолог, не ботаник… А может, ты просто неуч? Любознательнее нужно быть, молодой человек. И знать все о флоре и фауне своей родины.

Я сказала это и поморщилась. Вот какая же я противная! Вот зачем читать человеку лекцию?

– Кстати, у нас ботаниками называют тех, кто отлично учится, – поспешила добавить, чтобы исправить свое занудство.

– Не вижу связи.

– А никто не видит! Например, у нас никто не знает, почему стало ругательным хорошее слово «блин».

– Бабушка иногда печет блины, очень чудесно, ой, вкусно! И что, в России «блин» – плохое слово?

– Ну… само по себе неплохое, но иногда, когда хотят плохое сказать, заменяют «блином».

– Странно…

– Ой, у нас столько странностей, Саня…

Пляж здесь, на необитаемом острове, не похож на те, которые я видела раньше. Песок белый, как снег. Он, наверно, из белых кораллов образовался. Без солнечных очков больно на него смотреть. Я лично не смогла, и мы с Саней побежали в магазин, который был на первом этаже главного корпуса отеля, покупать мне солнечные очки. Купили, какие были – смешные, лупоглазые, с желтой оправой, за двенадцать долларов. Продавщица, полненькая шоколадка, очень долго беседовала с кем-то по проводному телефону, хотя и видела, что мы ее ждем. Но тут не шибко торопятся к покупателям! Посудачила, все вопросы выяснила с невидимым собеседником и только тогда подошла к прилавку. У нас в Москве болтать по телефону уже не будут, если покупатели ждут. Но зато в Москве продавцы не улыбаются. Не умеют! А эта «шоколадка» умеет! Улыбается так, что и у нас рты растягиваются до ушей! Разве можно сердиться на таких улыбчивых продавщиц?

Вернулись на берег. Я в темных очках с желтой оправой, лупоглазая, как лягушка. Сейчас прыгнем в Карибское море! Сегодня волны поутихли.

Островки белоснежного песка на пляже перемежались со скалами причудливых очертаний. Загорать тут замечательно, а купаться опасно – ноги разобьешь о скалы. Чтобы искупаться, надо шлепать берегом с километр, но это большое удовольствие, когда о ноги ласкаются волны, выбрасывающие веточки кораллов. Оглянешься – за спиной хижины в пальмовом лесу. С ума сойти – пальмовый лес! На волнах то тут, то там качаются важные белые пеликаны с пойманной и сложенной про запас в мешок, под желтым клювом, рыбой.

Ой, здесь было намного интереснее, чем в Варадеро, потому что берег более дикий. Там все в куче, а тут туристы разбредаются так далеко друг от друга, что кое-кто загорает голышом. Я заметила, что один какой-то немец даже среди «хижин» разгуливал в костюме Адама. В нашей «туземной деревне» больше всего туристов из Германии. Плохо, что ни я, ни Саня немецкого не знаем! Но зато, наверное, немцы знают английский! Впрочем, мы не собираемся с ними общаться! Нам и друг с другом нескучно. Даже когда молчим. Обычно, когда двое молчат, между ними возникает неловкость. А у нас с Рыжим этого нет. Сидим в самолете рядом, молчим – нормально. Идем рядом друг с другом в магазин за очками, молчим – нам хорошо. Вот по пляжу идем, плечами толкаемся – молча, и это мне тоже нравится! Как я заметила, Рыжий – парень довольно молчаливый. Не буду же без конца приставать к нему с пустяковым трепом. Хочет молчать – пусть!

Берег пустынный. Кое-где валяются коряги из пальмовых стволов, принесенные волнами неизвестно откуда. У нас в России сосны, березы водами подмывает и выносит на берега, а тут пальмы. Всюду в мире – свое. Встречаем пожилых туристов из Германии, они церемонно нам кланяются, говорят:

– Гутен морген!

– Ола! – поздоровался Саня.

– Доброе утро! – я.

Бредем по берегу. Загребаем босыми ногами песок. Касаемся прозрачной воды. Судя по всему, остров-то действительно необитаем, правильно в ваучере написано, ни души кругом. Ни одного туриста! Неужели все еще дрыхнут? Скорее всего, разбрелись в разные стороны… На всем острове, кажется, всего-то четыре-пять отелей. А сам остров большой.

О, встретились первые любители позагорать. Нудисты – парень и девушка. А что? Нет никого, некого стесняться. Мы с Саней отвели взгляды и постарались поскорее пробежать мимо обнаженной парочки. Чтобы их не смущать, да и самим не смущаться.

«Я тоже так хочу! – вдруг подумала я. – Под солнцем стоять обнаженной».

– Сань. Послушай, амиго [11], ты отойди на полкилометра, а я – как они буду, – я кивнула за спину, где осталась молодая пара.

– Пожалуйста, раздевайся, я не буду глядеть, – он сказал это и покраснел. Но глаз от меня не отвел!

– Нет. Сдвинься на полкилометра. Ближе – не разрешаю!

– А кто тебя спасать будет, если что?

– Ой, ты про море? Не волнуйся, я не буду глубоко заходить. А плавать, как ты заметил, я умею!

Саня ушел, глубоко огорченный. Это я так хорошо про него подумала «глубоко огорченный». На самом деле он просто отошел за скалу на пять метров, не огорченный совсем. А может, все-таки огорченный? Хотя бы немножко? Хотелось бы знать. Мне без него было скучно, и я хотела, чтобы он без меня тоже скучал.

Как же это замечательно: загорать без ничего. Тебя всю обдувает ветер. Я закинула руки за голову, закрыла глаза. И чувствовала на всем теле только солнце и ветер, солнце и ветер. И еще тихое-тихое шелестение воздуха вокруг себя…

Если вслушаться…

Постояв так немного, я открыла глаза. Огляделась. Нет ли тут Рыжего? Не подглядывает ли за мной? Не видно! Да он и не такой, чтобы подглядывать! Подглядывают трусы и маленькие. А он не трус и взрослый. Да и на что глядеть-любоваться? Глядеть можно на красоту – вот как глядели мы на ту голубую птицу под луной в Варадеро. Потому что ТО была красота! А что я из себя представляю? Обычная девчонка, которую не возьмут в модели – не та у меня внешность! Правда, я и сама ни в какие модели не хочу, но это неважно!

Убедившись, что никто на меня смотреть не собирается, я разбежалась и прошлась по берегу колесом. Я ходила в младших классах на гимнастику. И еще раз. И еще… И очутилась в волнах. Ну что, в волнах, так в волнах. Значит, вперед! Вперед и дальше, в Карибское море!

Вода в море необычного цвета. Наверное, это тоже из-за песка. Ведь он белоснежный не только на берегу, но и на морском дне. Белейший песок плюс метры и километры морской воды под голубейшим небом. В результате этого и необычный, непостижимый цвет! Ультрамариновый или аквамариновый, как я вспоминала вчера.