Любовь не кончается: Джулитта - Элизабет Чедвик

Арлетт повернулась к молодой женщине, стоявшей рядом.

— Жизель, поздоровайся с сестрой.

После некоторого колебания девушка с явной неохотой шагнула вперед.

— Добро пожаловать, — монотонно пробормотала она и прикоснулась сухими губами к щеке Джулитты, пахнув на новоявленную сестру терпким ароматом лаванды.

Значит, это и есть невеста Бенедикта. Джулитта вспомнила тот далекий день, когда она, еще совсем маленькая, узнала о помолвке Бенедикта, и словно заново испытала тот гнев и обиду на отца, разрушившего ее наивные детские мечты.

— Бенедикт рассказывал нам о тебе, — притворно любезным тоном заметила Жизель, мысленно злорадствуя, — и о том, как он помог тебе убежать из бани.

Лицо Джулитты стало пунцовым.

— На самом деле мы всего лишь помогли Джулитте и ее матери договориться с ворчливым и капризным лодочником, — вмешался в разговор Бенедикт, стоявший неподалеку в окружении воинов и конюхов. — Эти лондонские лодочники слишком много о себе мнят.

Джулитта бросила на молодого человека благодарный взгляд.

— Пойдем со мной; — высокомерно сказала Арлетт, беря ее за руку. — Наверное, ты хочешь умыться и отдохнуть перед трапезой Жизель, помоги отцу и присоединяйся к нам.

— Да, мама, — тихо и как-то слащаво ответила девушка.

Джулитта готова была поклясться, что голос ее сестры бывал и резким, и хныкающим. Она попыталась высвободить руку, но цепкие пальцы Арлетт сжались, а серые глаза глянули предостерегающе. Девочка неохотно повиновалась.

— Я вижу, что Фелиция де Реми хорошо позаботилась о тебе, но сейчас ты нуждаешься в по-настоящему твердой руке, — заявила Арлетт, вводя гостью в спальню. Перегородка делила комнату на два отдельных помещения: одно служило спальней, другое — мастерской Арлетт. Внутреннее убранство последней соответствовало характеру хозяйки: все находилось на своих местах, мебель была расставлена в строгом порядке. Ткацкий станок стоял напротив окна, тяжелая дубовая скамья прижималась к стене точно по ее центру. Джулитта предположила, что Арлетт, вполне возможно, даже измеряла расстояние между предметами мебели. Вокруг царила идеальная — ни пылинки, ни соринки — чистота. Словно комнату выставляли напоказ.

Арлетт обошла вокруг падчерицы, с сомнением оглядывая ее со всех сторон. Так придирчивый покупатель разглядывает товар, предложенный бродячим торговцем. Она пощупала пальцами бледно-зеленую ткань, из которой было сшито платье Джулитты, придирчиво осмотрела швы. Так как платье дошивалось в спешке в ночь перед отъездом из Лондона, некоторые стежки, сделанные самой девочкой, вышли слишком большими и неаккуратными. Заметив это, Арлетт удовлетворенно кивнула головой.

— Женщина должна уметь шить и стирать, готовить и убирать, — нараспев, словно проповедуя, провозгласила она. — Полагаю, у твоей матери не хватило времени, чтобы научить тебя всему этому. Ну, ничего, это дело поправимое. Внешне ты действительно очень похожа на отца. Будем надеяться, что ты унаследовала и его сообразительность. Возможно, ты даже сможешь принести выгоду, когда выйдешь замуж. Поэтому мой долг — сделать из тебя настоящую хозяйку, а твой — слушаться меня и учиться.

Слова «долг», «замуж», «выгода» сыпались с уст Арлетт как горох и испугали Джулитту, знавшую, что жизнь большинства женщин отягощена массой хлопот и забот, но до сей поры жившую в полном неведении относительно них.

— Мой отец привез меня в Улвертон не для того, чтобы тренировать как кобылу, — резко заявила она.

Жизель, минуту назад вошедшую в комнату, судя по всему, потрясла подобная дерзость. Взгляд Арлетт стал ледяным.

— Твой отец выполнил свой долг, не оставив тебя пропадать в грязной канаве, — сухо заметила она. — Подумай об этом, детка, когда снова соберешься открыть рот для чего-либо похожего. Я не позволю тебе опозорить гордое имя Бриз-сюр-Рисл.

— Откуда вам знать, что бы я предпочла: грязь или Улвертон?

Тонкие брови Арлетт взмыли вверх, на ее лице появилось выражение нескрываемой брезгливости.

— Судя по твоим манерам, ты бы заняла там подобающее место, — негромко сказала она и будничным тоном добавила: — Спать будешь здесь, вместе с Жизелью и служанками. Вижу, ты привезла из Лондона совсем немного вещей. Они вполне поместятся в тот сундук, что стоит рядом с тюфяками. А завтра посмотрим, что ты знаешь и умеешь.

Джулитта открыла было рот, чтобы возмутиться, но вовремя спохватилась: каждое слово, сказанное ею, могло вызвать еще большее недовольство. Арлетт и Жизель уже составили о ней, скорее всего, не очень лестное мнение, а потому следовало быть осторожнее и предусмотрительнее. Раз уж ей не удалось расположить к себе хозяек замка, стоило, по крайней мере, попытаться завоевать доверие других его обитателей. И, в первую очередь, доверие отца. Подумав обо всем этом, Джулитта смиренно, как кающаяся грешница, опустила глаза и направилась к сундуку.

Арлетт внимательно наблюдала за тем, как девочка перекладывала в сундук свои вещи. Увидев обоюдоострый нож, аккуратно положенный Джулиттой поверх одежды, она невольно вскрикнула.

— Насколько я понимаю, это не обеденный нож.

Арлетт не ошиблась. Маленький ножик с резной костяной ручкой, которым Джулитта обычно пользовалась за столом, висел у нее на поясе в кожаном чехле.

— Он принадлежал моей маме.

— Неужели твоя мать носила с собой такую опасную, смертоносную вещь? — удивленно спросила потрясенная женщина.

— Иногда. — Не удержавшись от соблазна поддразнить Арлетт, Джулитта взялась за выточенную из оленьего рога рукоятку ножа и повела клинком. — Но всегда держала его наточенным. Видите, у меня остался и точильный камень. — Она показала подвешенный на узком ремешке камень и провела им по клинку. — Я тоже умею его точить. Но пока он достаточно острый. — Джулитта обезоруживающе улыбнулась.

— Убери это! — хрипло воскликнула Арлетт и, словно защищаясь, прижала руку к груди. — Девочка твоего возраста и положения не должна иметь при себе такие ужасные вещи. Я обязательно поговорю об этом с твоим отцом!

Джулитта невозмутимо пожала плечами.

— Он уже видел нож в Лондоне и разрешил мне оставить его. Его сделал муж моей мамы. Он был оружейником в те времена, когда еще не было короля Вильгельма. — Засунув нож в ножны, она положила его обратно в сундук. — А от секиры мы с папой решили избавиться.

Глаза изумленной Арлетт, казалось, вылезли из орбит. Она сочла нужным не требовать пояснения по поводу последней загадочной фразы и нервно процедила:

— Твой отец частенько проявляет излишнюю доброту в ущерб себе. Держи эту железку подальше от меня: я не хочу видеть ее в своем доме.