Чарльз Мэнсон: подлинная история жизни, рассказанная им самим - Нуэль Эммонс

Кэнди была не только симпатична, но и сообразительна. Она быстро смекнула, что к чему. Ее привлекательная внешность вызывала у мужчин желание переспать с ней, но именно умение Кэнди сыграть на слабых струнах клиентов делало ее настоящей золотой жилой.

Меня охватило желание стать крутым и производить впечатление на окружающих. Тот факт, что я преступаю закон, тоже щекотал нервы, к тому же у меня наметилась возможность пережить в реальности все те истории, в которые я жадно вслушивался, будучи в тюрьме. Но одна девчонка в Голливуде не принесет вам тонну денег и не поможет утвердиться среди сутенеров и проституток, а именно этого я и хотел больше всего. Поэтому я занялся поисками новых девочек и в итоге подобрал нескольких. Им было не так много лет, и они не блистали ни особой красотой, ни умом. Кто-то из них был готов и хотел торговать своим телом, но чаще всего они просто искали своего принца. Не желая упускать ни одного куска задницы и ни одного шанса заработать, я использовал этих девочек по полной программе. Никто из них не мог сравниться с Кэнди, которая превратилась в первоклассную проститутку. С новенькими у меня возникали всевозможные проблемы. Да, они были готовы работать на меня, но, становясь проститутками, в основном преследовали свои цели. Стоило кого-нибудь из них как следует подучить и эта девочка начинала приносить какие-никакие деньги, как она влюблялась в одного из своих клиентов, или сутенер по-круче переманивал ее, или, что еще хуже, она делала какую-нибудь глупость и подводила под монастырь нас обоих. Помимо неприятностей с полицией, еще больше проблем могло возникнуть с семьей девушки, если она продолжала поддерживать отношения со своими близкими. Моя жизнь была далека от фантазий, обуревавших меня в тюрьме. И я не мог винить во всех злоключениях лишь девочек, потому что слишком хотел быть мистером Крутым, но у меня не совсем это получалось. Я крутился как мог, пытаясь наверстать упущенное. Я хотел иметь как можно больше денег, броские шмотки, новые классные тачки; я хотел, чтобы меня заметили и признали. Ради денег я был готов на все, и в большинстве случаев меня не слишком заботили те люди, на ком я наживался, или те способы, которыми я зарабатывал, пока я не попадался на глаза полиции.

Хотя по идее я не должен был оказаться в тюрьме еще год и девять месяцев, я попадал туда несколько раз по самым разным обвинениям. Все это было не очень серьезно. Но вот в мае 1959 года я попался при попытке обналичить украденный государственный чек на сумму тридцать семь с половиной долларов. Я признал себя виновным, и мне дали десять лет условно. Десять лет условно — это довольно жестоко для чека на такую ничтожную сумму, но с учетом моего прошлого и всей дряни, которой я занимался, мне просто повезло. После такой отсрочки мне следовало бы хорошенько подумать о своей деятельности. Но я не покончил с криминалом, хотя и понимал, что мое возвращение в тюрьму лишь вопрос времени. Мысль о новом сроке не страшила меня. Будучи вором и сутенером, я считал, что бросаю вызов судьбе. Стоять вне закона было для меня так же естественно, как для сынка адвоката делать карьеру в юриспруденции или для отпрыска врача — заняться медициной. Как правило, будущее детей во многом определяется родителями, а моей семьей были бродяги, алкоголики и преступники. Моим домом стали колонии и тюрьмы. А после исправительной школы в Индиане все другие места лишения свободы казались мне просто домом отдыха.

Так что, несмотря на висевшие надо мной десять лет условно, грозившие обернуться вполне реальным сроком при малейшей провинности, я не свернул со своего пути. Можно даже сказать, что продолжил заниматься своими делами с удвоенным рвением. Я начал отвозить девочек на разные встречи в другие города и штаты. Такие мероприятия предполагали большое количество одиноких мужчин, охотившихся за какой-нибудь красоткой на ночь или на все продолжение мероприятия. Это были быстрые, легкие деньги для девочек — и для меня. В начале 1960 года один приятель сутенер шепнул мне о крупной встрече в Ларедо, штат Техас. Не долго думая, я подхватил Кэнди и еще одну девушку и повез их в Техас. Во время мероприятия девушки обрабатывали бары, гостиницы, не оставляя без внимания улицы. Сначала они приносили привычные суммы, потом денег стало все больше. В итоге выручка сравнялась с нашими доходами за несколько недель работы в Голливуде. Поэтому после отъезда собравшихся на встречу клиентов я привел Кэнди и вторую девушку в один из городских борделей. Деньги продолжали литься рекой, и я стал подумывать, а не задержаться ли мне в Техасе на какое-то время. Но от этих намерений пришлось неожиданно отказаться: клиента Кэнди замели вместе с ней. Чтобы выкрутиться, она тут же заявила полиции нравов: «Чарли — мой босс; да, он привез меня сюда поработать проституткой». Везти девушку в другой штат с целью проституции — по закону делать это категорически запрещается независимо от возраста девушки, так что федералы принялись меня разыскивать. Я поехал на юг и добрался до Мехико. Гринго, разгуливающий по улицам Мехико, не вызывает удивления, но кое- что из того, что мне приходилось делать, было в новинку кое- кому из моих новых знакомых.

Когда я только попал в Мехико, денег у меня было всего ничего, поэтому я проводил время в компании с тореадорами. Я познакомился с парочкой малоизвестных матадоров и несколько дней учился пользоваться полотнищем и шпагой. Конечно, тренировки проходили не со взрослыми быками и шпага никогда не вонзалась в плоть животного, но все равно эти «сосунки» весили по двести-триста килограммов и могли с легкостью отправить тебя в полет. После нескольких таких полетов я научился обращаться с мулетой и мог стоять так близко к быку, не позволяя животному тронуть себя, как некоторые из обучавших меня матадоров. «У тебя хорошо получается, гринго, — слышал я от них. — Ты понял все движения, но матадором тебе не быть. Ростом не вышел».

Когда деньги у меня почти кончились, в домах, куда меня приглашали, начались пропажи. Никто не стал вызывать federates, но и звать к себе меня тоже перестали. Я находил себе пристанище в глинобитных лачугах и где-нибудь в переулках на окраине города. Но делец и вор везде ухитрится найти себе подобных, к тому же в Мехико найдутся такие места, по сравнению с которыми эпизоды из «Майами: Полиция нравов» просто отдыхают. Я ввязался в одну игру, в которой участвовали крутые перцы. Местные парни и девушки могли перерезать горло за десятицентовик или зарыть человека в муравейник, чтобы только доказать всем остальным, что жизнь другого человека для них ничего не стоит, а заботятся они лишь о своей шкуре.

Я завоевал определенное уважение этих людей, потому что был настолько не в курсе местных порядков, что просто не знал, когда надо вовремя остановиться. На одной из гасиенд, где я побывал, я украл «магнум» калибра 0.357. С этим пистолетом, засунутым в штаны и незаметным под пиджаком, я как-то разговаривал с парочкой головорезов в надежде разжиться грибами. «Нет, у нас нет. Только у индейцев племени яки есть грибы. Они убьют гринго. Ты сумасшедший, если пойдешь в деревню к яки». Я не думал, что моей жизни действительно будет угрожать опасность, если я просто загляну в деревню к индейцам, так что я пошел туда. Увидеть жизнь индейцев было все равно, что пересмотреть фильм про Джеронимо. Пользуясь испанским тюремным жаргоном и жестами киношных скаутов, я вошел в деревню индейцев яки, словно к себе домой. Индейцы смотрели на меня, как на пришельца с другой планеты.

Прежде чем я добрался до хижин, меня остановило четверо очень не хороших с виду ребят. «Зачем пришел? Чего хочешь? Ты заблудился?» — пристали они ко мне с вопросами. Нет, не заблудился, ответил я. Я хочу познакомиться с яки. Подружиться с ними. Выкурить трубку и, может быть, получить немного грибов от друга-индейца. «С чего это мы станем курить трубку с маленьким гринго? Мы тебя не знаем! Теперь иди отсюда». С этими словами они развернули меня и махнули мне идти в ту сторону, откуда я пришел. «Постойте-ка, — сказал я. — У меня есть песо, я куплю грибов. Я дам вам подарок». Я снял с пальца кольцо и протянул его одному из парней, говоривших со мной больше других. Оглядев кольцо, он вернул мне его. «Грибы — пища духовная. Они только для яки», — объявил он. Собираясь выменять «магнум» на грибы, я достал из-за пояса пистолет, направив его на своего собеседника. «На это можно купить грибы?» — поинтересовался я. Четверка отшатнулась от меня, словно ожидая, что я нажму на курок. «Ладно, — сказал один из них, — только не стреляй, мы дадим грибы». С пистолетом в руке я выглядел угрожающе, но мне этого не хотелось, так что я отдал пистолет парню, пообещавшему мне грибы. Как только пистолет оказался у него, он нацелился на меня и сказал, что я чокнутый и что он меня пристрелит. Пистолет уткнулся мне в живот, но я лишь улыбнулся на это. Парень еще сильнее надавил на пистолет и нажал на курок. Когда раздался щелчок оттого, что пистолет был не заряжен, парни рассмеялась. «Гринго не сумасшедший. Он смельчак. Будет другом яки», — решили они. Я провел ночь у них в деревне, и мы вместе ели грибы. На правах их брата меня пригласили приходить в любое время. Когда я вернулся к своим друзьям бандитам с полным мешком грибов, они изрядно удивились, хотя и не подали виду, а потом стали рассказывать своим, каким крутым гринго я был.