Если враг не сдается - Михаил Нестеров

Он без труда припомнил облик командира части: коренастого, с густыми бровями; Дичев, словно оправдывая свою фамилию, нередко выезжал в степь пострелять сурков и степных лисиц — и непременно со своей хортой борзой. И ружья у него были классными: например, Holland & Holland 12-го калибра. Будущему снайперу довелось подержать это ружье в руках. Шедевр — больше слов не находилось. А Дичев, видя восторг курсанта, подначивал: «Ну че, мазила, хочешь стрельнуть?» И ржал как конь.

— Извелся, товарищ капитан. Всё время думал, что переведут меня в другую часть.

— Не переведут, не бойся, будешь классным разведчиком, таким же наблюдательным, как и я.

— Как это? — не понял Литвинов. Последние слова ротного, а особенно интонация в голосе, как-то не вписывались в общий ход беседы. Сержант невольно отвечал капитану взаимностью — наблюдательностью.

— А в таком. Не эншэ звонил мне, а я ему.

— Как?.. — Растерянность на лице подопечного всё больше нравилась ротному. — Вы первым позвонили Румянцеву?

— Да, я. Всё, свободен. Жду тебя после завтрака.

«Пронесло...» Сержант отдувался так, будто беседа проходила под водой и он сдерживал дыхание.

Андрей Шаров с минуту сидел неподвижно, глядя на дверь кабинета, которая выпустила сержанта Литвинова. Что ему оставалось? Только верить, поскольку дальше его проверки вели в тупик: капитан не сумеет опросить Игоря Батерского — попутчика Литвинова, равно как и обратиться за помощью в местные правоохранительные органы. Доложить в особый отдел никогда не поздно, но стоит ли? Жизнь этого пацана он, конечно, тем самым не разрушит — из части его вряд ли отчислят, — но мог преподнести ему урок. И в связи с этим встал другой вопрос: а не окажется ли он хуже нынешнего урока, который преподан сержанту с позиции товарищества, замешанной не на доверии, а на вере. Вот где заминка.

12

Командир части полковник Кондратов срочно вызвал к себе капитана Шарова. В его кабинете находился начальник штаба подполковник Коваль, одетый в зеленый свитер с маленькими погончиками и защитного цвета брюки с простроченными стрелками.

Кондратов, кивнув на приветствие ротного, занял излюбленную позу: встал позади стула, пододвигая его к столу, и положил руки на спинку.

— В сортире глаза велики, — начал полковник.

Шаров на вступление «Кондрата» отреагировал затяжным взглядом на начальника штаба. Эншэ дернул плечом: «Сейчас всё узнаешь».

А командир части с армейской лексики переключился на классику:

— К нам едет ревизор. Полковник Артемов с группой оперативного состава. На месте хочет выяснить, как продвигается экспериментальная программа Генштаба. Уже вечером будет здесь. Ты идешь инспектором в группе Литвинова?

— Так точно, товарищ полковник, — ответил капитан, открыв на всякий случай блокнот и положив рядом авторучку.

— Выход группы запланирован на завтра. Сегодня 13-е число — хороший день для ревизии, — Кондратов выругался. — Давай, Андрей, форсируй события: вызывай Литвинова, помоги разобраться в картах — чтобы он не обделался, ежели, не дай бог, Артемов вздумает побеседовать с ним в тактическом плане.

— У Литвинова с топографией всё в порядке.

— Нам нужен полный порядок, ясно?.. — «Это временные обстоятельства, — думал Кондратов. — Пройдет время, пройдут и они. Приедет и уедет Артемов. Но что он увезет с собой — вот в чем вопрос, — не в голове, а на бумаге». — Короче, капитан, готовь Литвинова, как невесту к свадьбе. Во время рейда записи делай осторожно, а доклад отдашь начальнику штаба — на правку. Всё, свободен. Погоди. Из части не отлучайся, если что — доложи дежурному, чтобы он мог в любой момент разыскать тебя.

— Подписка о невыезде?

— Да, подлиска о невыезде, грамотный ты наш.

Когда Шаров вышел, командир части, не меняя положения, в упор посмотрел на Коваля:

— Показуху рождают комиссии, согласен?

Командир роты в своем кабинете давал последние инструкции командиру отделения сержанту Литвинову. Начальник и подчиненный расположились за столом — с потрескавшимся дубовым шпоном, поистершимся лаком, вечно заедающими в пазах ящиками; прикрытый выцветшим зеленоватым сукном, он напоминал выброшенный на помойку старый бильярдный стол. Наверное, место ему было именно там, на свалке. Равно как и скрипучим стульям, ровесникам хрущевской оттепели.

Андрей Шаров, довольно легко абстрагировавшийся от откровенного разговора с Литвиновым на предмет его «неучтенки», обвел карандашом место на карте.

— Район десантирования группы условного противника. Обрати внимание на местность. Четыре километра на юг — река. С востока — сосновый бор. С севера на юг лесной массив прорезает Южно-Уральская железная дорога. Читай, как называется район.

— Борский, — ответил Литвинов, глядя на карту и умело скрывая справедливую по отношению к капитану иронию: от прапорщика Седова он знал не только район выброски группы условного противника, но и базы, и вероятные места дозоров.

— То-то и оно, — неожиданно вздохнул капитан. Сосновый бор протянулся на многие десятки километров по обе стороны «железки». Глухомань. Поселки и райцентры расположены на станциях и переездах. Между ними и в глубь Бузулукского бора — тишь и благодать. Медведи, кабаны, волки, лисы, зайцы. Дятлы. Идеальное место для тренировок диверсионных групп. — Вопрос на засыпку, Сашка...

Снайпер улыбнулся командиру. Видимо, тоже понял, что ротный освободился от части переживаний, которые сгорели в топке его темных гпаз, — он продолжал обращаться к Литвинову то официально — по званию, то называя позывные бойца.

Спец. Уважаемый человек. Но только не здесь, если отбросить всё лишнее, связанное с душевной тревогой. Здесь он просто курсант.

— Вопрос на засыпку, Сашка. Где, по-твоему, группа условного противника организует базирование?

Группа условного противника — это диверсионно-разведывательный кулак, состоящий исключительно из инструкторов учебного центра, «зверюг» вроде Рудгера Хауэра, во время сна человека пусть необщительного, но доброго; чего стоил его храп: музыка! Литвинов, узнав от Седова, кто будет противостоять его отделению, только головой покачал. Кроме самого Упыря, прапорщик Лев Бессарабов — Котовский, старшие сержанты Василий Гирин — Абдулла, Вадим Рычкалин — Колун, Антон Соколов — Ротвейлер, Артемий Оганезов — Органайзер, Игорь Мельников — Миротворец, Влад Якушин — Граф Дракула. И, конечно, Пиебалгс — РудгерХауэр. Не считая радиста Юрия Тимченко.

Десять на десять. Мама! Да они сотню заглотают и не поперхнутся. Вот сейчас, когда Литвинов возил указательным пальцем по карте, каждый из них, десантировавшийся в районе разъезда Немчанка (1203-й километр), точил напильником зубы, как щука в мультике «Осторожно, щука!». Однако глупым маленьким бобренком сержант Литвинов себя не чувствовал. Он просто обязан показать, на что способен, зачем он здесь, в учебном центре войск российского спецназа.

— К речке они вряд ли пойдут, — предположил он.

— Река — Самара, — подкорректировал бойца командир роты. — Или Самарка. Объекты согласовывай с обозначенными на карте названиями, так их легче запомнить.

Знаю, хотел было сказать Литвинов. Он классно стрелял, на базе изучал топографию, научился четкому взаимодействию в паре, прошел курс по минно-подрывному делу (обязательная дисциплина для обеспечения отхода с позиции); высококлассные инструкторы научили его пользоваться средствами связи, приборами наблюдения и определения дальности. И вообще сам он представлял собой отдельную боевую единицу, на профессиональном языке — был бойцом высокой самостоятельности.

— Думаю, дневка у них была здесь, — показал сержант на карте, — в пяти-шести километрах к востоку от разъезда Немчанка. Основная база еще дальше — примерно в пятнадцати километрах. — Он намеренно указал неточное базирование отряда Седова, чтобы не вызвать у капитана подозрений.

Основная база, вспоминал Литвинов, предназначается для длительного пребывания на ней разведгруппы, возможно, на весь период выполнения задачи.

— Между дневкой и основной базой я бы разместил тайник с боеприпасами, восточнее — с продуктами, еще дальше укрыл бы 2-й комплект радиостанции. Здесь и здесь, — показал он, — также боеприпасы и инженерные средства. А вот тут, на отметке 40 — условное название поселка 65-й километр, — разбил бы запасную базу.

— Почему именно там?

— На карте отметка: заброшенный поселок. Ни души.

— 15 километров от основной, — заметил капитан Шаров, — не далековато?

— Нет, товарищ капитан, в самый раз. Разрешите вопрос?

— Давай.

— Район базирования условного противника назначался группе Седова командованием или старший прапорщик сам определил место?

— А ты потом спросишь у него. Если такая возможность тебе представится.