Пират - Фредерик Марриет

Тем временем Хокхерст и большинство находившихся на корабле членов команды поспешно обыскивали трюм в надежде найти драгоценности, но – безуспешно. Вода уже залила кубрик доверху; дальнейшие поиски не привели бы ни к чему. Корабль быстро погружался в воду, необходимо было покинуть его и отвести шхуну подальше, чтобы не подвергать ее опасности водоворота над идущим ко дну кораблем. Каин и Хокхерст, вместе с разочарованной командой, вернулись на шхуну и не успели они отойти в сторону на расстояние кабельтова, как судно погрузилось в воду со всеми находившимися на нем вожделенными сокровищами. Негодование и ярость, выражавшиеся во всей фигуре капитана, когда он порывисто расхаживал по палубе со своим старшим помощником, и его неистовые движения доказывали команде, что затевается что-то недоброе. Франциско не вернулся в каюту, он остался на баке с круменами, которые, хоть и составляли лишь небольшую часть корабельной команды, однако были известны своей решимостью, и с ними приходилось считаться. Было замечено также, что все они раздобыли себе оружие и держались кучкой на передней части палубы, следя за каждым движением и маневром пиратов и быстро разговаривая на своем языке. Шхуна теперь держала курс на северо-запад, идя на всех парусах. Солнце снова исчезло за горизонтом, но Франциско так и не возвращался в каюту, – он сошел вниз, окруженный круменами, которые, по-видимому, решили защищать его до последнего. В течение ночи Хокхерст вызвал их один раз на палубу, но они не подчинились его приказанию, а на упрашивания спустившегося к ним помощника боцмана они ничего не ответили. Однако и многие из пиратов шхуны, по-видимому, сочувствовали круменам в их заступничестве за Франциско. В самых разнузданных шайках есть все-таки различные степени преступности, и среди команды пирата было несколько человек, еще не вполне опустившихся. Постыдное убийство святого старца, жестокая судьба прекрасной Терезы и варварский поступок капитана в отношении Филиппо и его возлюбленной – все это были такие зверства, к которым не привыкли даже самые ожесточенные злодеи. Мольбы Франциско о помиловании, во всяком случае, не могли быть сочтены преступлением, и тем не менее пираты полагали, что он обречен. Он был всеобщим любимцем; самые бессердечные из пиратов – за исключением Хокхерста, – если и не любили его, то, по крайней мере, уважали, хотя в то же время они чувствовали, что дальнейшее пребывание Франциско на корабле грозит подорвать скоро власть самого Каина. В течение уже нескольких месяцев Хокхерст, ненавидевший юношу, настаивал на необходимости удалить его со шхуны. Теперь же он убеждал капитана отделаться от него каким бы то ни было способом, потому что иначе нельзя было бы поручиться за их общую безопасность, и, указывая Каину на поведение круменов, высказывал свои опасения, что значительная часть корабельной команды также готова примкнуть к недовольным. Каин чувствовал справедливость доводов Хокхерста, и, спускаясь в свою каюту, он решил обдумать на досуге свои дальнейшие шаги.

Было уже за полночь, когда Каин, утомленный треволнениями дня, погрузился в беспокойную дремоту. Ему приводилась мать Франциско – она пришла просить за своего сына. И Каин разговаривал во сне. В это время Франциско, в сопровождении Помпея, тихо пробрался на ют: они хотели взять пистолеты Франциско и кое-что из одежды, если застанут капитана спящим. Помпей первый просунулся в каюту, но отпрянул назад, услышав голос капитана. Они остановились у двери и стали прислушиваться.

– Нет… нет… – бормотал Каин, – он должен умереть… или же… не проси за него, жена… я знаю, я убил тебя… не проси, он умрет…

В одной из чашек серебряной лампады была зажжена светильня, лучи которой были достаточны, чтобы тускло озарить всю каюту. Франциско, услышав слова Каина, вошел и приблизился к кровати.

– За мальчика… не проси… – продолжал Каин, лежавший на спине и тяжело дышавший, – не проси… жена… завтра он умрет…

Наступила пауза, как будто спавший прислушивался к ответу.

– Да! Как я убил тебя, так убью и его…

– Негодяй! – произнес Франциско тихим, торжественным голосом, – ты убил мою мать?

– Да, убил… убил… – ответил Каин, не просыпаясь.

– За что? – продолжал Франциско, который был так поражен этим признанием, что не боялся быть узнанным.

– Она разозлила меня в минуту гнева, – ответил Каин.

– Злодей! Ты сам сознался в этом! – закричал Франциско. Его возглас разбудил капитана, и тот вскочил, но раньше, чем он успел овладеть своими чувствами или раскрыть глаза настолько, чтобы рассмотреть их обоих, Помпей потушил огонь, и воцарилась темнота; потом крумен приложил руку ко рту Франциско и вывел его из каюты.

– Кто тут?.. Кто тут?.. – закричал Каин.

Сверху прибежал вахтенный.

– Вы кого-то звали, сэр?

– Звал? – повторил капитан. – Мне показалось, что в каюте кто-то есть. Мне нужно свету – вот и все, – продолжал он, придя в себя и вытирая выступивший на лбу холодный пот.

Между тем Франциско вместе с Помпеем вернулся к своему прежнему убежищу у круменов. В настроении молодого человека произошла перемена: отчаяние было теперь вытеснено жаждой мести. Ему не удалось взять свое оружие, ради которого он вернулся в каюту, но зато он принял твердое решение убить капитана, как только представится возможность. На следующее утро крумены снова отказались работать и не пошли на палубу, и Хокхерст донес своему начальнику о положении дел. Он теперь заговорил в ином роде, потому что он собрал мнение не большинства, а самых стойких и влиятельных людей из всей команды – таких же ветеранов преступления, как и он сам.

– Это неизбежно, сэр, иначе вам не придется долго командовать кораблем. Я уполномочен заявить вам это.

– Вот как! – промолвил Каин с усмешкой. – Пожалуй, вы уж и моего преемника наметили?

Хокхерст заметил свой промах, и сейчас же переменил тактику:

– Я говорю это ради вас самих. Если вы перестанете командовать этим кораблем, я не останусь больше на нем; если вы уйдете, я тоже ухожу. И нам придется приискать другое судно.

Каин был умиротворен, и щекотливый вопрос не возобновлялся.

– Скажите, чтобы свистали всех наверх, – распорядился, наконец, капитан.

Пиратская команда собралась на ют.

– Ребята, я сожалею, что наши законы обязывают меня показать устрашающий пример, но мятеж и неуважение к власти должны быть наказаны. Я так же связан, как и вы, теми законами, которые установлены нами самими для нашего руководства на все время совместного нашего плавания, и вы можете быть уверены, что, исполняя в настоящем случае свой долг, я руководствуюсь исключительно чувством справедливости и желаю доказать вам, что достоин вами командовать. Франциско находится при мне еще со времени своего детства; мы жили вместе, и мне мучительно расставаться с ним, но я здесь для того, чтобы блюсти наши законы. Он виновен в бунте и в многократных проявлениях неуважения, и он должен умереть.

– Смерть! Смерть! – воскликнули некоторые из стоявших впереди пиратов. – Смерть и справедливость!

– Довольно убийств! – раздалось несколько голосов из задних рядов.

– Это кто говорит?

– Слишком много крови пролито вчера – довольно убийств! – закричали сразу некоторые.

– Пусть выйдут вперед те, которые сказали это! – крикнул Каин, окинув пиратов уничтожающим взглядом.

Никто не повиновался.

– В таком случае вниз, ребята, и приведите сюда Франциско.

Вся пиратская Команда поспешила вниз, но с различными намерениями: одни решили схватить Франциско и привести его для исполнения над ним смертного приговора, другие защищать его. Был слышен беспорядочный шум: с одной стороны кричали: «Вниз, схватить его!», с другой: «Довольно убийств! Довольно убийств!»

Обе стороны прихватили свое оружие; сторонники Франциско присоединились к круменам, а противники его тоже поспешили вниз, чтобы привести его на палубу. Возникла легкая стычка, прежде чем они разделились и, разделившись, получили возможность определить силу противных сторон. Франциско, видя, что к нему примкнули очень многие, предложил своим сторонникам следовать за ним и, поднявшись по лестнице фор-люка, занял позицию на баке. Присоединившиеся к нему пираты снабдили его оружием, и Франциско встал впереди, во главе их. Хокхерст и те пираты, что не были на его стороне, отступили на шканцы и собрались вокруг капитана, который стоял, прислонясь к шпилю. Теперь они могли сравнить свои силы. Численность в общем была в пользу Франциско, но на стороне капитана были наиболее опытные и дюжие из матросов и, добавим, наиболее решительные. Но все-таки капитан и Хокхерст заметили опасность своего положения, а потому сочли за лучшее прийти на этот раз к мирному соглашению, а свою злобу выместить как-нибудь в другой раз.