Африканский Кожаный чулок - Карл Фалькенгорст

Холодный пот выступил у него на лбу… он решил вернуться и сделал шаг… Опять он тщетно протягивает руку в пустое пространство, опять судорожно подвигается вперед, всем телом стараясь найти опору…

Еще шаг… теперь должна быть стена… Рука жадно ищет холодную скалу… напрасно, напрасно! И мужчина, полный сил, стоит в оцепенении и чувствует, как при всем мужестве в лице его не остается ни кровинки.

— Напрасно! Напрасно! Скала исчезла! — восклицает внутри него невидимый голос, и он остановился недвижимый, в немом отчаянии. Вдруг — какая насмешка судьбы! — в лицо ему ударилась сова. Как он завидовал этому животному, столь уверенному здесь в своих движениях и находящему свое гнездо и среди глубокой ночи! Он завидовал его инстинкту, в данном случае более ценному, чем даже гордый человеческий ум!

О, если бы руки могли вырасти, вытянуться в длину до исполинских размеров!

Смелый охотник, мастер на всякие хитрости — он не отказался бы теперь от волшебства или чуда. Но в нем все же сказался охотник, он вспомнил, что не один, что с ним ружье, его верный спутник; оно должно было ему помочь в борьбе с тьмой.

И как это мог он так легко потерять голову? Ведь ружье удлиняет его руку вдвое. А вот и стена, совсем близко! Ствол касается твердой скалы.

«Халоли, халоло!» — раздается в подземном царстве дикий, безумный от радости крик охотника, будя многократное эхо и вспугивая беспокойно перелетающих с места на место и издающих странный крик летучих мышей. Сам же он падает на землю, чтобы отдохнуть от пережитой борьбы.

Опять в нем просыпается страсть к приключениям, дух предприимчивости. Опасность раздражает его, и он уже обдумывает план, как найти проход к реке. Слова карлика: «Я пролез сквозь гору», снова приходят ему на ум. И он начинает размышлять о том, как удалось карлику ориентироваться в этих темных переходах. Акка мог надеяться только на остроту органов внешних чувств; Белая Борода тоже стал напрягать их, в надежде, что они откроют ему какую-нибудь тайну подземного мира.

Он прислушался: время от времени среди общей тишины раздавался только писк летучей мыши; он огляделся кругом — всюду непроницаемый мрак. Вдруг ему показалось, будто его лица коснулось легкое дуновение воздуха. Он встал, но тогда это ощущение совершенно исчезло, присел — и опять почувствовал что-то похожее на поток воздуха. Тогда он лег на землю: чувство усилилось, на него пахнуло свежестью.

С любопытством посмотрел он по тому направлению, и ему показалось, что он видит слабый свет. Быть может, там, под сводами, разлагался какой-нибудь организм, бросая свой обманчивый фосфорический свет.

Он отвел глаза, взглянул опять — то же явление! Несколько раз повторял он этот опыт с тем же результатом, и им овладело непреодолимое желание пойти к тому месту, откуда падал свет. Однако его удерживал страх, что он не найдет дороги назад. Но как же прошел по этому проходу Акка?

При слабом мерцающем свете горящей сухой ветки и притом на быстром ходу Белая Борода до сих пор обращал мало внимания на следы. Теперь же ему вспомнилось, что там, где проход суживался, они принимали странный характер. Мягкая почва местами была взрыта и сложена маленькими кучами. Это, очевидно, было делом Красной Змеи, и эти кучи служили ему нитью Ариадны, помогая ориентироваться в лабиринте скал. Разве Белая Борода не мог сделать того же самого? Он мог применить даже лучшие средства, у него было ружье, были пороховница, сумка для пуль, на нем были шляпа, сюртук, брюки, рубашка, сапоги и носки. Какое обилие предметов, чтобы отметить запутанные ходы лабиринта для нахождения обратного пути к стене! Итак, вперед, навстречу мерцающему свету, но вперед на четвереньках! Соломенную шляпу он оставил сейчас же; ею он отметил исходный пункт своего мрачного странствия.

Роковой поперечный ход, по которому раньше проходил Белая Борода, был отмечен ружьем, потом он двинулся вперед, вдоль стены. Но, передвигаясь на четвереньках, он уже раза три натыкался на какие-то возвышения, в которых утопала его рука; это были, без сомнения, отметки карлика. Дорога опять пересекалась узким проходом, — недолго думая, он положил около него пороховницу, потом следовало новое разветвление, около которого была оставлена сумка с пулями. Мерцание света усиливалось. Неужели это были только воображение или обман чувств? Четвертый боковой ход! Белая Борода вскочил, снял сюртук и оставил его. Других боковых ходов уже не встречалось, свет становился все сильнее; это был настоящий дневной свет, хотя и чрезвычайно слабый. Его отделяло от этого света всего несколько шагов, и он хотел подняться на ноги, чтобы поспешить навстречу ему, но вскрикнул от боли и отшатнулся назад: пещера здесь опять понижалась, и он сильно ушибся. Пришлось проползти и эти несколько шагов, пещера в этом месте заворачивала, образуя крутой подъем: наверх тянулся светлый ход, оканчивавшийся настоящим окном, через которое Белая Борода опять увидел синее небо. Здесь пещера была выше; справа доносился какой-то глухой шум; Белая Борода подошел и увидел темную пропасть на дне горной котловины перед пещерой. Надо было осторожно миновать эту новую опасность лабиринта, чтобы выбраться на Божий свет.

Наконец-то Белая Борода мог поднять голову и заглянуть через каменный барьер этой громадной расселины! Ему хотелось посмотреть вдаль, увидеть реку, но сильный свет ослеплял его, и лишь спустя некоторое время, когда его глаза снова привыкли к свету, он увидел у своих ног величественную реку, цель его стремлений.

И здесь местность была пустынна. По ту сторону реки на горизонте тянулись болота, по эту сторону — покрытые лучами склоны гор, но спуск с горы в этом месте не представлял никаких трудностей. По обширным лугам там и сям были разбросаны группы довольно высоких деревьев.

Белая Борода ликовал, как будто открыл новый мир, и весело отправился в обратный путь к Лео.

Теперь он уже находил дорогу с меньшим трудом, постепенно опять наматывая нить Ариадны, то есть последовательно надевая сюртук, шляпу, ощупью собирая в темноте свои охотничьи принадлежности.

Вполне одетый он вышел к Лео, который очень обрадовался, увидя своего господина целым и невредимым, но еще больше был рад, когда после короткого отдыха они двинулись в обратный путь.

На следующее утро опять можно было видеть обоих охотников идущими по знакомой дороге к пещере духов.

На этот раз Белая Борода захватил с собой факел, длинные веревки, две винтовки и довольно значительный запас пороха и свинца. Веревки предполагалось связать, чтобы они могли служить путеводной нитью в лабиринте, начиная с того места, где Белая Борода вчера оставил свою шляпу. Он хотел укрепить ее на колышках и таким образом раз навсегда отметить дорогу мимо боковых ходов пещеры до того места, где проход направлялся вверх к окну, мимо глубокой пропасти, в которой шумели подземные воды.