Князь Сибирский. Том 3 - Антон Кун

— Известить Первую и остальных?

— Сообщите, что Добронравов устранен. Препятствий дальнейших нет. И еще, найдите куда спряталась его шайка. Накрыть их всех и дело с концом. А то могут подать нехороший пример остальным. Такие вещи надо пресекать.

— Первая так и говорила, едва пошли слухи, но вы… — Пятый замолчал не договорив, поняв, что сморозил лишнее.

Каменев глянул на него тяжелым взглядом, и Успенский с трудом сглотнул.

— Я лишь старался быть осторожным, а Первая, порой, слишком пренебрежительно относиться ко всему. В том числе к нашим людским ресурсам.

— Конечно, Третий, так и было.

— Вот и отлично. Мы друг друга понимаем, — улыбнувшись, произнес Каменев.

Успенский закивал.

— Про Миронову пока ничего не говорите. И не говорите, о том, что мы, возможно, подчеркиваю, только возможно, раскрыты, — продолжил Третий.

— Так и сделаю. Мне заняться устранением внучки, если бабка откажется от нее?

— Конечно, — ответил Каменев. — Это ваша работа. За нее вас и держат.

— Так и сделаю, — вновь повторил Пятый.

— Вербовка Смирновой начата?

— На послезавтра согласовал с ней встречу вербовщика.

— Подарок подготовили?

— О, да, — как-то хитро рассмеялся Успенский.

— Хорошо. Значит все идет хорошо.

— Розу Ковалеву пока не трогайте. Я займусь ей сам. Надо тряхнуть стариной хоть она и не в моем вкусе, но дама видная, а я для нее слегка молод. Но думаю, как раз это в таком возрасте и может заинтересовать одинокую женщину.

Глава 7

До деревни мы ехали минут сорок. Причем Мефодий гнал снегоход, словно от дьявола ноги уносил. Хотя, наверное, я не прав. Эти ребята ноги дьяволу оторвут и в задницу ему же запихают. Как еще они могли совмещать какую-то дикую разновидность веры, граничащей с сектантством, и легкое нажатие на спусковой крючок пистолета, приставленного к голове связанного человека?

Тут нужен особый склад ума. Вера частенько выворачивает мозги набекрень, особенно, если ее трактовать свободно.

Но я не в обиде. Глупо обижаться на того, кто тебя спас, хоть перед этим и чуть не пристрелил. Я вообще очень терпим к верующим людям. У каждого свои тараканы в голове. А такие, может еще получше некоторых будут.

Ровная ледяная поверхность сменилась рубленым припаем, а значит мы приближались к суше.

Ничего, кроме этого, особо не изменилось и я уже подумал, что ошибся или же в момент становления ледяной корки был небольшой шторм, но поверхность стала иметь явный уклон. Мы двигались в едва заметный, но однозначно имеющийся подъем.

Снег вокруг стал глубоким. Уже не лед. Гусеница стала проваливаться глубже под весом машины и двух седоков, так что наша скорость заметно упала.

То справа, то слева начали появляться какие-то заснеженные, торчащие прямо из земли столбики. Я не сразу понял, что это полностью заметенные снегом крошечные деревца. Зато, когда увидел выпирающую из-под снежной шапки кривую ветку, картинка сразу сложилась. Мы двигались по тундре.

Еще через десять минут впереди появилась растительность повыше и среди редких тощих стволов замелькали низенькие строения.

Казалось, домики жались к земле точно так же, как хилые деревца, но была в этих невысоких строениях какая-то основательность.

То, что деревня оказалась устроенной на твердой земле, а не на льду. То, что дома окружали, пусть редкие и невысокие, но все же деревья. То, что я видел людей на улице, хоть и не много. Все это вызывало во мне какие-то теплые эмоции.

Мефодий остановил снегоход не доезжая околицы. Было видно, что обжитая территория начинается только метрах в пятидесяти впереди. Я хотел задать вопрос, но мужик начал объяснять сам.

— В деревне на технике нельзя. Запрещено. Оставим машину здесь.

Ого! Сурово тут у них. Еще, поди, аквамарилл не используют.

Я, конечно, иронизировал и прикалывался в своих мыслях, но как оказалось был абсолютно прав.

Мефодий повел меня к стоящему в самом центре большому дому.

Из дверей нам навстречу выскочила парочка молодых девушек, закутанных в теплые платки и дубленые шубы до пят.

Та, что оказалась кареглазой и, видимо, чуть помоложе, бросила на меня удивленный взгляд и улыбнулась. За что тут же получила подзатыльник от подруги, и обе девчонки, склонив головы и уставившись в землю, прошли мимо.

Сурово тут у них, ничего не скажешь.

Мефодий проводил вертихвостку тяжелым взглядом и покачал головой. Я не понял его выражения лица, но спрашивать не стал.

За входной дверью оказалась небольшая прихожая. Тут было темно и тепло. Свет проникал только с улицы. И едва дверь за нами закрылась, наступила темнота.

Мефодий тут же толкнул дверь, что вела в дом и тусклый свет, проникающий внутрь помещений через крохотные оконца, разогнал сумрак.

— Обожди здесь, — попросил меня мой провожатый. — Я подготовлю народ к твоему появлению. Незнакомцы к нам не забредают. Так что… В общем погоди, — немного скомкано закончил Мефодий.

Я присел на короткую лавку, что стояла у стены и с удовольствием вытянул ноги. Сидеть на снегоходе позади водителя оказалось не слишком удобно. Ноги затекли. Да они у меня еще и не отошли с того времени, как были привязаны к стулу.

Сам же мой проводник разоблачился. Даже обувь снял. Передо мной стоял крепкий мужик лет тридцати, может чуть больше. Пышная окладистая борода не давала точнее определить возраст. Я знал по собственному опыту, что растительность на лице легко может прибавить с десяток лет визуальному образу.

Мефодий переступил порог, чуть повернулся к углу, перекрестился, поклонился и, три раза шаркнув ногами, вошел внутрь.

Тут же раздались голоса, но голос моего провожатого перекрыл их все, забубнив громко и восторженно. Слов я разобрать не мог, но догадывался о содержании беседы.

Входная дверь вдруг распахнулась. На пороге стояла давешняя кареглазенькая. Раскрасневшись не то от морозца, не то от чего другого, она прошмыгнула мимо меня заглянула в комнату, откуда тут же послышался недовольный мужской рык.

Девица откуда-то со стены за углом стащила непонятного предназначения тряпку и вновь оказалась передо мной.

— Простите, — пролепетала она, стреляя глазками, — забыла забрать.

Развернулась и тут же выскочила из дома.

На меня она приходила посмотреть, что ли? То же мне диковинку в деревню привели. По улицам, мать их, слона водили. Но сверкающие глазки любопытной девушки мне запомнились. Симпатичные. Я даже улыбнулся.

И не заметил, как передо мной снова возник Мефодий.

— Идем, —